Михаил Артамонов - Киммерийцы и скифы
Хотя древнее, ведущее свое происхождение от Аристея, мнение об азиатской родине скифов где-то за Араксом — Амударьей является господствующим и в современной науке, его достоверность подлежит сильному сомнению. Во-первых, ни массагеты, ни тем более исседоны не могли вытеснить скифов из-за Аракса, если под последним понимать среднеазиатскую реку Амударью. Эта река, через которую персидский царь Кир вступил в землю массагетов (I, 209-211), действительно названа Геродотом Араксом, так она по примеру Геродота именуется и позднейшими историками походов Александра Македонского. В действительности Амударья называлась в древности Оксом. Название же Аракс перенесено на нее из Закавказья, где река с этим именем существует и в настоящее время. Представления Геродота о географии стран, прилегающих к Каспийскому морю, как и о самом этом море, были крайне неопределенными, и перенесение сведений, относящихся к одной его стороне, [12] на другую было при этом условии не только возможным, но и неизбежным. Попытка некоторых ученых спасти положение путем замены Аракса на Оар, а Амударьи на Волгу основывается только на отдаленном созвучии первых двух имен. Геродот знал Волгу — Оар, хотя и не больше, чем по имени. Но он не мог спутать эту реку с Араксом, так как, по его же данным, Аракс вытекает из земли матиенов (I, 202) в современном Азербайджане, тогда как Оар протекает по земле меотов и впадает в Меотиду (IV, 123, 124) — Азовское море, т. е. соответствует Кубани или Дону. Однако Геродоту были известны другие древние имена двух последних рек, из чего следует, что Оар действительно означает Волгу, хотя она ошибочно и связывается им не с Каспийским, а с Азовским морем. Далее, в археологических памятниках нет никаких данных о вторжении в Северное Причерноморье в VII или VIII вв. до н. э. нового народа с особой культурой, что могло бы подтвердить сведения о появлении скифов именно в это время. Некоторые и притом немногие новые элементы в культуре Северного Причерноморья VIII—VII вв., как мы увидим ниже, не связываются ни со Средней Азией, ни с Сибирью, а скифская культура как таковая возникает только в VI в. до н.э.
Археология не знает ни о каком вторжении нового населения в Северное Причерноморье, которое могло бы соответствовать появлению там скифов и изгнанию ими киммерийцев, после указанного выше распространения срубной культуры к западу от Волги и вытеснения ею предшествующей катакомбной культуры, но оно относится не к VIII—VII вв. до н. э., а к значительно более раннему времени — к последней трети II тысячелетия до н. э. Ввиду этого в основе события, о котором говорится у Аристея — Геродота, может лежать только смена катакомбной культуры срубной, соответствующая замене одного народа другим, а именно киммерийцев скифами. Что же касается Азии и Аракса, то они появились потому, что в сообщении Аристея — Геродота смешаны два различных разновременных события. Скифы действительно приходили в Северное Причерноморье из Азии из-за Аракса, но не при своем там первом появлении, а значительно позже, в VI в. до н. э., возвращаясь через Кавказ после продолжительного пребывания в Передней Азии, о чем будет рассказано ниже. Совмещение двух событий в одно оказалось возможным потому, что сведения Аристея — Геродота основывались на смутных преданиях, из которых наиболее конкретными, естественно, были относящиеся к менее отдаленному времени, т. е. к возвращению скифов из Передней Азии. В них сохранилась память о закавказской реке Аракс, в представлении древних являвшейся границей между Европой и Азией. Но и в предании, относящемся к первоначальному появлению скифов, упоминаются реальные народы — исседоны или массагеты (восточные соседи скифов), предки которых представлены хотя [13] и родственной со срубной, но иной, андроновской культурой, давление которой на срубную вполне ощутимо по археологическим данным и во всяком случае могло вызвать распространение последней на запад, а не на восток.
Срубная культура была оседло-земледельческой и представлена на Волге и в Северном Причерноморье многочисленными поселениями с жилищами типа землянок, нередко отличающимися значительной площадью — около 100 м2. Такие поселения в степи находятся по большей части в речных долинах на первой надпойменной террасе и содержат многочисленные остатки, свидетельствующие о занятии их обитателей не только земледелием на легких аллювиальных почвах, но и разведением крупного и мелкого рогатого скота, лошадей и даже свиней, а также, в благоприятных для этого условиях, рыболовством и охотой. Занимались они и домашними производствами, такими, как изготовление оружия, орудий и вещей бытового назначения из камня, дерева, кости, рога и глины, прядением, ткачеством и переработкой для нужд потребления других продуктов своего хозяйства: зерна, молока, мяса, шкур, кожи и т. д.
Им была известна и металлургия бронзы — литье в вырезанных из камня твердых формах или по восковой модели. Однако металл был дорог, он получался со стороны — из Приуралья или в северо-западном Причерноморье, и из Трансильвании. В переплавку шли сломанные или несоответствующие своему назначению вещи. Литейное производство осуществлялось специалистами, может быть, даже бродячими, в связи с чем находится значительное число кладов, состоящих из предназначенного для переплавки лома, незавершенной или готовой продукции и литейных форм. Они оставлены ремесленниками, по той или иной причине не сумевшими вернуться к зарытому ими добру.
Наиболее многочисленны на поселениях находки фрагментов керамики, представленной слепленными от руки прямостенными или со слабо выпуклыми стенками баночными горшками, а также приземистыми сосудами с широким устьем и выпуклыми с реберчатым перегибом боками, с расположенным по верхней части стенок нарезным или штампованным прямолинейным геометрическим орнаментом. С течением времени в керамике появляются новые формы, хотя наиболее распространенными долго остаются банки с налепным валиком в верхней части стенок или под самым краем.
В первые века I тысячелетия до н. э. оседлые поселения в степной полосе Восточной Европы исчезают, что может означать только одно, а именно смену комплексного земледельческо-скотоводческого хозяйства специализированным скотоводческим и в соответствии с этим оседлого образа жизни кочевым. Разведение домашних животных существовало с мезолита и с того же времени всегда сочеталось с другими видами хозяйственной деятельности: [14] охотой, рыболовством, собирательством и в особенности с земледелием. В зависимости от географических условий и совокупности хозяйственных занятий скотоводы вели оседлый или подвижный образ жизни и в соответствии с этим разводили те или другие виды животных. У оседлого населения предпочтение отдавалось крупному рогатому скоту и свиньям, у подвижного — мелкому рогатому скоту и лошадям. Примитивная повозка на колесах была известна с энеолита, а кочевание как образ жизни существовало с древнейших времен, как непосредственное продолжение бродячего образа жизни палеолитических охотников. Однако, до конца эпохи бронзы скотоводство как у относительно оседлых, так и у более или менее подвижных общин было только одним из направлений хозяйственной деятельности, сочетавшимся с другими производствами в пределах каждого отдельного хозяйства. Оно могло играть в одних случаях большую, а в других меньшую роль, но не являлось единственной основой их существования.
Преимущественное внимание к разведению скота и увеличению его количества сверх пределов текущих потребностей данного хозяйства возникло тогда, когда скот и продукты скотоводства стали представлять собой меновую ценность, когда появилась возможность получения взамен их продуктов других производств. Только со времени развития регулярного обмена возникли специализированные скотоводческие хозяйства. При отсутствии значительных кормозаготовок содержание большого числа животных на подножном корму в одном месте было невозможным. Перегоняя скот с одного пастбища на другое, люди и сами вынуждены были порвать с оседлостью и сделаться кочевниками. В соответствии с природной средой возникают различные формы кочевания. В ровных степях это более или менее непрерывное передвижение в меридиональном направлении: с юга на север и с севера на юг — в зависимости от времен года и состояния растительности. Зимой скот пасется на обильных кормом бесснежных или малоснежных областях на юге, а летом, когда растительность выгорает от жары, содержится на севере, где травостой сохраняется более продолжительное время. В полупустынях и пустынях скот перегоняют с пастбища и на пастбище на значительные расстояния, определяющим возможность содержания скота здесь является наличие воды — естественных источников или колодцев, и путь кочевников пролегает между ними. В горах скот летом пасется на альпийских лугах, а зимой содержится в малоснежных долинах или в предгорьях. В зависимости от емкости пастбищ кочевники живут то большими, то маленькими общинами и в соответствии с кормовыми ресурсами пастбищ разводят те или иные виды животных с преобладанием во всех случаях овцы. В степях важную роль играет лошадь, в пустынях — верблюд. Главным транспортным животным во многих местах выступает бык или як. Передвижение людей и их [15] имущества совершается опять-таки в зависимости от географических условий или на применимой в ровной степи повозке, оборудованной в виде передвижного дома на колесах — кибитке, или во вьюках, характерных для пустынь и гор. В последнем случае на местах остановок ставятся разборные жилища — юрты, состоящие из деревянного каркаса и войлочной оболочки.
