Валерий Черепица - История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Розенбаума: монография
Следующим городом в маршруте труппы был Белосток, но в этот приезд здесь импрессарио раскрыто ничего не было. Зато отсюда по согласованию с шефом местной полиции Демб-Бернацким он ездил в Чарну Весь, где дело о «Свободном Рабочем» по-прежнему оставалось в «подвешенном состоянии». Во время мимолетной встречи там с Каролем Котлярчиком ему удалось выяснить, что их организация увеличилась на восемь членов. С помощью Даниэля Дворжецкого удалось установить связи с виленским железнодорожным комитетом. Последняя информация выявила потребность Розенбауму самому побывать в Вильно. После встречи 1 5 июня с генералом Розвадовским в Варшаве эта поездка становилась наиболее актуальной в ряду с другими заданиями по политическому сыску. Но в силу опасности выхода из-под контроля операций в Гродно и Чарной Веси Рохенбауму выехать в Вильно не получалось. Правда, в один из дней июня 1923 года Розенбауму удалось встретиться с шефом Виленской воеводской политполиции генералом Боханом. В ходе беседы с ним была получена не только важная агентурная информация по Вильно, но и заключен договор о совместных действиях на ближайшую перспективу. Розенбаум, в частности, договорился с генералом Боханом о переводе своих сотрудников (Вальдена, Лясоты и Шиманского) из Пинска и Бреста рабочими-токарями в виленские железнодорожные мастерские, «поближе к Ежи (Георгию) Жилинскому».
Между тем во второй половине июня 1923 года Розенбауму удалось повстречаться с Котлярчиком в Белостоке, в ходе чего стало известно об изменениях в составе руководства ячейки в Чарной Веси. На основании решения общего собрания этой организации ее комитет возглавили Кароль Котлярчик (председатель), Болеслав Белозерский, Станислав Соколовский и Гораций Гриневицкий. Организация пополнилась двумя весьма перспективными рабочими Робертом Рутковским и Болеславом Боженским — связниками с Белостоком и Вильно.
В конце июля труппа Зелинского начала гастроли в Гродно. За это время Розенбаум, благодаря контактам с капитаном Калиновским, его сотрудником Збигневом Закржевским, а также со старыми «друзьями» из местной ячейки, пришел к выводу о тесной связи гродненских рабочих с виленским центром. Во время одной из встреч с Цейтнером, Либерманом и Дворжецким удалось установить состав виленского руководства: Ежи (Георгий) Жилинский — председатель; Вернер, Сиверс, Седлицкий — члены комитета, а также активную роль в установлении межпартийных связей со стороны гродненских активистов — Александровича, Ленчевского и Мартенса. Розенбауму бросилось в глаза то, что рабочие-евреи в руководстве местной организации стали постепенно уступать свое место рабочим из числа белорусов и поляков, за исключением, пожалуй, Ш.Шторца, не выпускавшего из рук контроля над гродненскими ремесленниками. 27 июня 1923 года Розенбаум присутствовал на общем собрании руководства гродненской и августовской организацией. Последнюю представляли Лисовский, Змигрод-ский и Радомский. Сам факт его проведения, явно возросший количественный состав организации в Гродно и Августове, вынуждали Розенбаума думать о завершении этого дела: «птичка из клетки вот-вот может улететь». Вместе с Закржевским на следующий день они пошли к капитану Калиновскому и заявили о том, что дело в Гродно и Августове настолько выяснено, что остается только одно — прикрыть всех известных им членов организации, о чем незамедлительно будет сообщено и генералу Розвадовскому. В своих рапортах в Варшаву и Новогрудок Розенбаум убедительно просил об одном, чтобы репрессивные меры по отношению к его «друзьям» принимались лишь спустя некоторое время после его отъезда из Гродно. Кроме того, он высказывал свои опасения по поводу развития ситуации в Вильно, ибо ехать туда не собирался, оправдываясь тем, что маршрут его дальнейших гастролей идет на Ко-вель-Ровно.
В Ковель Розенбаум прибыл в конце сентября, и здесь, как это часто бывало с ним, он совершенно случайно встретился с паровозным машинистом Янчевским, некогда еще в царское время сотрудничавшего с охранкой в качестве агента полковника Ожеде-Ранкура, начальника Киевского железнодорожного жандармского отделения. Полагая, что такая встреча на новом месте может быть не бесполезной, импрессарио (а именно так он представился Янчевскому), пригласил старого знакомого выпить по рюмке у него в номере. Выпили. Стали говорить «за жизнь» (оба владели одесским жаргоном), в ходе чего Розенбаум спросил у Янчевского, состоит ли он сейчас на услугах в политполиции. На что последний ответил, что сейчас он ездит машинистом на пассажирских поездах на участках Ковель — Брест, Ковель — Здолбуново и Ковель — Владимир — Волынский, но политическим сыском не занят, так как не имеет знакомств в среде членов польской политполиции, хотя брожение умов и просоветские настроения он не раз замечал среди рабочих-железнодорожников.
Получив от него такой ответ, Розенбаум решил действовать с Янчевским в открытую и заявил, что лично он работает в политразведке, и что ему удалось во многих городах напасть на след организации «Свободный Рабочий», рассказав при этом о коммунистической направленности ее деятельности. Делая упор на последнее, Розенбаум был уверен, что как человек, прошедший школу Оже-де-Ронкура, Янчевский не откажется от сотрудничества с ним, тем более если предложить ему сразу на карманные расходы 100 злотых. Сделав такое предложение машинисту о совместной работе, он тотчас же получил его согласие, тем более, как заявил последний, что его паровоз уже четвертый день находится в ремонте и ранее чем через две недели он вряд ли из Ковеля куда-то выедет, так как обязан находиться при ремонтируемой машине. Для встреч в театре и свободного туда доступа он выдал машинисту контрамарку на все спектакли на две особы. Приблизительно через 2–3 дня от Янчевского поступила первая информация: среди ковельских железнодорожников есть организация «Свободный Рабочий», имеющая комитет в составе: машинист Иосиф Дворановский — председатель; Роман Ремишевский, Григорий Глинский и Станислав Тыць — члены. Эти сведения Янчевский получил от своего коллеги Дво-рановского, причем последний и его записал кандидатом в члены данной организации. Удалось также узнать, что в организации пока около 40 человек. При этом Янчевский подал Розенбауму их список. Чуть позже он же сообщил о наличии в Ковеле такой же организации в 25 человек среди местных ремесленников, а еще через день, что на вагонном заводе в Скаржиско в ячейке «Свободного Рабочего» числится 120 членов, а на заводе летательных аппаратов в Дэмблине Яна Фрузинского (в царское время Ивангород) существует не меньшая по числу членов ячейка. В завершение этой встречи Розенбаум попросил у Янчевского две его фотографии, необходимые ему для ходатайства перед генералом Розвадовским о зачислении машиниста в число штатных агентов политполиции.
18 ноября 1923 года по вызову генерала Розвадовского Розенбаум находился в Варшаве. Здесь он доложил шефу госполиции о сделанном в Ковеле и дал письменную характеристику Янчевскому, после чего получил согласие генерала на зачисление последнего агентом политполиции с постоянным окладом (300 злотых в месяц) и с оставлением его в занимаемой должности на железной дороге. Далее Розвадовский сообщил о своем распоряжении начать аресты в Пинске, Слониме, Августове, а также поинтересовался мнением Розенбаума на сей счет в отношении о Гродно и Чарной Веси. На что тот ответил, что считает там свою работу законченной, о чем не раз уже сообщал господину генералу. «В таком случае, — продолжил генерал, — я дам распоряжение о начале арестов и здесь». В конце встречи Розенбаум получил от шефа приказ о перенесении своей деятельности в центральную Польшу, а также решение о вознаграждении агента в размере двух тысяч злотых. Получив в кассе деньги, а в отделе личного состава приказ о зачислении в агенты Янчевского, Розенбаум направился в гостиницу «Бристоль», где встретил полковника Корвин-Пиотровского. Тот находился в Варшаве уже несколько дней, а потому имел возможность утверждать, что генерал очень ценит Розенбаума, и не исключено, что в начале нового года сам он будет переведен в Варшаву на должность заместителя шефа госполиции. Приятные для обоих новости как всегда отметили в ресторане. На следующий день Розенбаум выехал в Луцк. Здесь ничего в политическом плане сделано не было, если не считать встречи с приехавшим сюда в поездку машинистом Янчевским и передачи ему приказа о назначении его штатным агентом. Тогда же Янчевский передал ему список из 30 рабочих — членов ячейки «Свободного Рабочего» на Ковельской лесопилке во главе с их председателем рабочим Шишковичем.
В конце ноября Розенбаум прибыл в Ровно — последний город по его работе с труппой Л.П.Зелинского. Вращаясь среди театральной публики, он установил в городе не только наличие прокоммунистических настроений среди его еврейского населения, но и достаточно сильные сепаратистские тенденции среди местных украинцев. Главными идейными вдохновителями этих течений соответственно были: председатель Еврейского благотворительного общества Мойша Ниселевич и руководитель городского любительского украинского драматического кружка Алексей Герасименко. Об этом было заявлено в местную политполицию полковнику Дзевановскому, а также занесено в рапорты Розвадовскому и Корвин-Пиотровскому.
