Лев Вершинин - Преступная история США. Статуя кровавой свободы
Часть III. Белое и красное
Глава 14. Первая кровь
Конфликт интересов
Как известно, отношения первых английских колонистов с местным населением не были враждебными. Мелкие, без крови стычки на меже бывали, но в целом доминировали мир-дружба-жвачка и Покахонтас в придачу. Однако уже в начале 30-х годов XVII века начали сгущаться тучи. Поселенцев становилось все больше, появлялись новые города, – только в подчинении Плимута аж дюжина, а ведь и Массачусетская колония тоже разрасталась вверх по течению Коннектикута, – земли стало не хватать. Небольшие клочки, ранее по доброй воле уступленные белым друзьям красными друзьями, расширялись явочным порядком, новые фермы, прикрываемые фортами, без согласований с местными отодвигали фронтир от моря, ломая привычные охотничьи тропы, да и «бобровые войны», о которых мы уже знаем, ломали устоявшийся порядок. По всему выходило так, что конфликт неизбежен и главным кандидатом на роль «смертельного врага» силою вещей стали пекоты. Обитало это большое воинственное племя, один из гегемонов Залива, довольно далеко от Новой Англии, но, в отличие от еще одного гегемона, наррангасетов, не менее сильных и воинственных, ориентировалось не на англичан, а на их голландских конкурентов, поставляя пушнину, как свою, так и собранную зависимыми племенами, в Новый Амстердам. В общем, как принято нынче говорить, войны не хотел никто, война была неизбежна.
Первый конфликт возник в январе 1634 года, когда вирджинский торговец Джон Стоун, имевший лавку в Бостоне, не поладив с пекотами – они не пускали его дальше своих «таможен», – погиб вместе со всей командой. Естественно, жители Бостона должны были как-то отреагировать, но связываться с пекотами было страшно, да и средств для дальнего похода не хватало, поэтому послали просьбу о помощи в Вирджинию, а тем временем прибыли посланцы Сассакуса, «герцога» пекотов. У них как раз шла очередная война с наррангасетами, к англичанам претензий не имелось, второго фронта они совсем не хотели и предлагали решить дело миром, объясняя, что Стоун сам виноват в своей гибели, поскольку ни за что убил двух индейцев, да и погиб от взрыва пороховой бочки на лодке, когда отчаливал от берега. На чем и давали зуб. Видимо, вполне убедительно, поскольку объяснения были приняты, о выкупе за кровь договорились, ударили по рукам, – но как только послы пекотов ушли, в Бостоне появились послы наррангасетов, подтвердившие, что, если белые решат воевать, они белым помогут. В результате мнения колонистов разделились. Пекоты, конечно, начинали мешать, но прямых стычек с ними пока не случилось, напротив, они предлагали мир, а поскольку все понимали, что война дело непредсказуемое даже при том, что Господь, несомненно, не на стороне язычников, было решено держать порох сухим, готовиться ко всему, но без крайней необходимости не обострять.
Ситуация сколько-то устаканилась. И стало тихо, и было тихо. Аж до июля 1636 года, когда на маленьком островке Блок-Айленд после совершенно случайной стычки с неожиданно враждебными индейцами в одном из захваченных вигвамов был найден труп незадолго до того пропавшего Джона Олдэма по прозвищу Бешеный Джон, уважаемого бостонца, дружившего и успешно делавшего бизнес с пекотами. По всем признакам, вплоть до оставленных на месте стычки топориков с узором, виновниками горя семьи Олдэм были «дружественные» наррангасеты, которым не нравилось начало прямой торговли белых с их давними врагами, отбивающими монополию на пушнину. Но признаки признаками, а их вожди, будучи призваны к ответу специальным посольством, так клялись в дружбе, так много подносили бобровых шкурок и так уверяли, что не имеют к убийству никакого отношения, валя все на пекотов, которые умело притворились наррангасетами, что им решили «поверить». Но при этом не спускать содеянное с рук, а наказав (чтобы не думали, что белые совсем уж идиоты) их вассалов, мелкие беззащитные племена того самого Блок-Айленда.
Зона АТО
Что и сделали: большой отряд ополченцев во главе с «генералом» Джоном Эндикоттом и армейским капитаном Андерхиллом, получив приказ «навсегда очистить» островок от индейцев, в конце августа выполнили его, полностью обнулив индейское население (спастись удалось немногим). Однако у Эндикотта был и второй приказ: если на островке все пойдет путем, плыть в земли пекотов и требовать от них выдачи убийц, которых, по данным наррангасетов, они у себя приняли, – а поскольку первый приказ был исполнен, противопоказаний для исполнения второго Эндикотт не видел. Тем паче что Сассакус и его подданные ничего подобного не ожидали, и в итоге карательная – непонятно, правда, за что, – экспедиция прошла не менее удачно, нежели зачистка Блок-Айленда. Пекоты ушли в леса, несколько воинов, попавшихся белым, погибли, несколько поселков сгорели, и отряд Эндикотта, не понеся никаких потерь, зато взяв очень обильные трофеи, вернулся восвояси. В Бостоне ему аплодировали, вожди наррангасетов прислали поздравления, подарки и заверения в полной поддержке, зато соседи, – колонисты Коннектикута и Плимута, – да и бостонские фермеры, жившие вдали от городских стен, совсем не радовались: всем было ясно, что теперь пекоты взыщут с англичан за кровь, не разбираясь, кто где живет.
И процесс пошел. Небольшие отряды пекотов и их вассалов атаковали фронтир, уничтожая фермы, вырезая колонистов и плотно блокировав форт Сэйбрук, опорную точку бостонцев на рубеже их земель, и срочно посланные из Бостона подкрепления во главе с уже известным нам капитаном Андерхиллом, хотя ситуацию как-то выровняли, но переломить ход событий не могли. Пришлось срочно привлекать наррангасетов (верховный вождь Миантунномо, ясен пень, не отказал), звать на помощь могикан, недавно отколовшихся от пекотов, а потому ставших их лютыми врагами, и формировать ополчение уже не только из бостонцев, но и из всех попавших в ощип городков долины Коннектикута. Даже не ополчение, а серьезное – в 150 штыков плюс 600 местных союзников – воинство во главе уже не с политическим «генералом» Эндикоттом, который и сам не горел желанием, а опытным воякой Джоном Мэйсоном, который принял решение покончить с войной, захватив Мистик, неплохо укрепленную «столицу» пекотов. Первая попытка, однако, не удалась, – наррангасеты не зря предупреждали белых о том, что «пекоты имеют великих вождей и много искусных воинов», – так что Мэйсону пришлось отступить на восток, к пристани. Там его люди начали грузиться на лодки, а Сассакус, решив развивать успех, повел основную часть своих людей в глубокий рейд на территорию бостонцев, – и это стало его роковой ошибкой: Мэйсон по-прежнему планировал не гоняться за индейцами по тропам войны, а подавить врага решительным ударом. Так что, пока Сассакус уничтожал небольшие фермы, колонисты доплыли до земли наррангасетов, после форсированного марша вышли к Мистику, где их никто не ждал, и, не дожидаясь рассвета, пошли на штурм, забрасывая хижины факелами.
Далее… Впрочем, предоставлю слово участнику событий. «Немногие мужчины, бывшие в селении, сонные и нагие, бросились нам навстречу с голыми руками и погибли мгновенно. Женщины же и детвора бежали от наших мечей в огонь и гибли там во множестве, а те из них, кто боялся огня, погибали под нашими мечами. Мы же, охваченные непонятным неистовством, не давали пощады никому… Я сообщаю это, как видевший все собственными глазами, и да помилует меня Господь», – писал позже Мэйсон, и еще один участник боя вторит ему: «Это было страшное зрелище: видеть их горящими в огне, огонь, гасимый потоками крови; нестерпимо было вдыхать ужасное зловонье… Мы убивали, могикане помогали нам, а наррангасеты, отойдя поодаль, не желали участвовать в битве, ограничиваясь глумлением над попавшими в беду и погибавшими… крича на языке своих врагов: «Ай да храбрые пекоты!» А когда наступил рассвет, стало очевидно, что белых при штурме погибло двое, десятка два получили ранения, а индейцев погибло или сгорело не менее семи сотен; в плен попали только 5 женщин, 2 ребенка и еще десятка полтора сумели убежать. Все это смутило даже наррангасетов: по свидетельству Андерхилла, «пораженные нашей жестокостью, они решили нас покинуть. Впрочем, в их помощи уже не было необходимости», – и действительно, хотя небольшие группы пекотов, бродившие вблизи, попытались атаковать уходящих с пепелища карателей, никакого ущерба отряду Мэйсона они причинить не смогли. Белые спокойно добрались до моря, а там – частью на кораблях, частью пешком, вдоль побережья – маршем отправились к форту Сэйбрук, где и разбили лагерь, отдыхая от трудов тяжких и праведных.
По выжженной равнине, за метром метр
Бостонцы могли праздновать. План Мэйсона оправдал себя на 146 %: после резни в Мистике пекоты перестали существовать. То есть физически они никуда не делись, но недавно еще могущественное племя распалось на десятки групп потерявших боевой дух, каждая со своим вождем. «Герцогу» Сассакусу уже не подчинялись, он, едва избежав гибели от рук своих же людей, обвинивших его в бездарности и ротозействе, повел тех, кто ему еще доверял, к голландскому фронтиру, где надеялся найти защиту и землю для поселения у племен Лонг-Айленда. Однако надежды его не оправдались, как не оправдались и надежды вождей других кланов: принимать «помеченных бедой», тем самым рискуя поругаться с победителями, не хотел никто. Хуже того, не только враги, но и вчерашние союзники отлавливали мелкие группы пекотов, убивая их и относя головы и руки в близлежащие городки, где бостонские представители без обмана выплачивали удачливым охотникам положенное вознаграждение. А тем временем отцы Бостона решили ковать железо, не отходя от кассы, заодно и лишив голландских конкурентов источника поступления мехов. В лагерь у Сэйбрука прибыло пополнение с приказом окончательно решить проблему пекотов, в первую очередь Сассакуса, и в середине июня Джон Мэйсон с большим отрядом – 160 английских колонистов и 40 союзных туземцев – приступил к исполнению. Шансов на спасение у бывших хозяев Коннектикута не было: мало воинов, мало припасов, много раненых, еще больше истощенных скво и детей, плюс скарб, да к тому же и уходить им было некуда. Так что оторваться не удалось: их нагнали у холма Аттанок, где около 200 пекотов, в большинстве женщины и дети, сдались в плен, а мужчины отошли на болото, приготовившись к бою, который, как все понимали, станет для них последним.
