Лев Вершинин - Преступная история США. Статуя кровавой свободы
Согласитесь, неясностей много. А все, кто мог прояснить ситуацию, – и Гарри, и Хендерсон, и Кук, и вообще, все «цветные» лидеры, – погибли в стычке. Либо, если уцелели, как сам Делонд, были убиты сразу же после поимки, словно кто-то заранее сговорился, что они не должны дожить до суда и дать показания. Но при этом обычные полевые рабочие предстали перед судом и, – фактически ничего не сказав, поскольку не знали ни английского, ни французского языков, – были жесточайше наказаны. При том, что крови на руках у них не было, да и флаги Испании и Франции из сундуков вытаскивали явно не они. Ну и, до кучи, вовсе уж мистика: согласно церковным записям, разысканным м-ром Итоном, сын полковника Андре, – по официальной и поныне версии, ставший первой жертвой мятежа, – на самом деле, мирно скончался и был честь по чести похоронен 3 января, за пять дней до того, как все началось. И вот исходя из всего этого, подводит предварительный итог историк, логично было бы поискать в событиях «белый» след. То есть попытаться понять, не стояли ли за кулисами люди Клейборна, желавшие припугнуть «старожилов», показав, что без надежной американской крыши у них могут быть серьезные неприятности, от которых никакие жаки и никакие хуаны не спасут.
В общем, очень загадочно, и я от души надеюсь, что м-р Итон когда-нибудь сумеет пролить свет на сию черную-черную дыру истории. Но это сейчас. А тогда ни у кого, – кроме, возможно, узкого круга посвященных, – ни у кого и тени сомнений не возникло. Напротив, всё прозрачно: «цветные» науськали дикарей; негры, вооружившись, взбунтовались; толпа убила двоих (хорошо, что только двоих!) белых, после чего, сжигая по пути уютные имения, двинулась вверх по реке, в беззащитные густонаселенные районы, – и если бы, не приведи Господь, сумела рассеять местную милицию, кончилось бы все трагедией. Именно так, или примерно так, рассуждал Юг, а каждый следующий год приносил пусть не сенсации, пусть куда меньших масштабов, но сходные, взвинчивавшие коллективное подсознательное новости. И в таких условиях, да еще в Южной Каролине, у Денмарка Вези и его друзей шансы доказать свою правоту, – даже стремись судьи выяснить все по-честному, – были ниже нуля.
Глава 13. Натан Мудрый
Вундеркинд
Что рабство штука скверная, спору нет. Но все относительно. Одно дело, когда тебя, вольного охотника, сняли с пальмы, сунули в трюм, увезли невесть куда, нарядили в кандалы и пожизненно наградили мотыгой, и совсем другое, когда иной судьбы ты не знал никогда. Так что черному мальчику, рожденному 2 октября 1800 года на ферме Самуэля Тернера, можно сказать, повезло. Это не домыслы, он сам успел в последние дни жизни надиктовать свои знаменитые «Признания», так сказать, воспоминания и размышления насчет этапов большого пути, тогда же по всем правилам заверенные нотариусом. Они интересны. Вот, скажем, «От рождения своего жил я в доме мистера Тернера, который был со мной добр более, чем с другими детьми. Обнаружив во мне сметку и любознательность, он выделил в каждый день час ради обучения моего грамоте, подарив затем Букварь, а позже и Библию (…) Наказания плетью в родном моем доме были редки, я же не знал их во всю свою жизнь. Шрамы на лодыжке и на затылке остались у меня от падения с яблони, чего я не помню, но мне рассказывала мать, а узел на правом запястье появился, когда я сломал руку, корчуя вместе с сыном мистера Тернера пень на новом огороде».
А вот еще: «От начала 1830 года я жил у мистера Джозефа Тревиса, колесника, который был добрым хозяином и испытывал ко мне величайшее доверие – иными словами, я не имел ни малейших причин жаловаться на его обращение со мной. Он велел мне присматриваться к его работе, сказав, что я должен когда-нибудь зажить своим домом, но для этого мне следует обучиться ремеслу, чтобы на свободе я умел себя прокормить».
И наконец: «В воскресный день я приходил в семью Уайтхед, послушать псалмы и поговорить со старой вдовой о муках Господа нашего, особенно же привечала меня молодая мисс Маргарет, она угощала меня оладьями и учила французским словам, которые знала очень хорошо. Я и сейчас могу написать по-французски свое имя, а если будет нужда, то и спросить дорогу».
В общем, жизнь у парня «5 футов 6 или 8 дюймов, весит от 150 до 160 фунтов, цвет лица светлый, но не мулат, широкие плечи, большой плоский нос, большие глаза, волосы очень короткие, без бороды, за исключением верхней губы и на верхней части подбородка», можно сказать, удалась. Правда, еще и потому, что родился он там, где надо, – не в «страшной Луизиане» с ее рисовыми и хлопковыми плантациями, где рабы долго не жили, и не в Арканзасе, и не в Джорджии, а в веселой Вирджинии, где плантации по старинке засеивали нетрудоемким табаком. Да и было плантаций не так много, в основном же мелкие фермы, где белые владельцы двух-трех черных невольников пахали наравне с ними и ели вместе, за одним столом. Черных в штате было очень много, в иных графствах больше, чем белых, но привозные попадались редко, в основном афроамериканцы во втором, как сам Нат, а то и в третьем-четвертом поколениях; намного чаще, чем где бы то ни было, черных отпускали на свободу, порой даже в кредит и в рассрочку. Там же зародилось движение за возвращение черных в Африку, вылившееся позже в целую Либерию, и, более того, там, и только там некоторые (разумеется, очень немногочисленные) свободные негры, грамотные и соответствующие установленному законом имущественному цензу, имели даже некоторые, хотя и ограниченные избирательные права.
Впрочем, вернемся к Нату. По всем воспоминаниям, IQ у Ната был круче, чем аж у Обамы. Читать и писать (по желанию первого хозяина) он обучился в раннем детстве. Многократно перечитывая Библию, выучил ее назубок, причем, будучи прирожденным харизматом, умел толковать, вводя себя в транс, заводивший слушателей, и не только черных, – некий Этельред Томас Брантли показал на суде, что многим обязан Нату, «вторичным крещением и совместной молитвой излечившему меня от греха пьянства». В моменты транса Ната посещали видения, толкования которым он находил в Святом Писании, расценивая их как прямые обращения Господа и смиренно им следуя. Когда в 23 года, «повинуясь Дьвольскому искушению», он убежал от хозяина, как признавался сам он, «некий огонь и громовой голос спустя месяц повелели мне вернуться и нести службу Господу там, где им предопределено».
Их Кобзарь
В общем, нет ничего удивительного в том, что Нат сделался достопримечательностью всего графства. Еще в детстве он удивлял всех своими странными для негритенка привычками («У меня никогда не было в обычае воровать, как другие негры, ни в детстве, ни в юности…»); позже белые не без почтения именовали его Проповедником, а черные – просто и без затей Пророком. Сам же он после того, как почти умер от дизентерии, но все-таки выжил, уверился, что «избран и рукоположен для неких великих целей по воле Всевышнего», однако что это за цели, узнал только 12 мая 1830 года, когда работал в огороде и вдруг «громовой рог вострубил в Небесах и Дух, явившись, открыл мне, что Змий восстал на земле, и Христос призывает меня возложить иго на плечи мои и истребить воинство Змия силою меча, когда же случится так, придет день, когда первые станут последними, а последние первыми, и откроются врата в Царствие Небесное». Узнав из дальнейших инструкций, что «воинством Змия» являются все белые от мала до велика, Нат, по его словам, «трижды вопросил, верно ли понял волю Господа нашего», на что Дух трижды же терпеливо пояснил, что да, все верно, именно все и от мала до велика. Делать было нечего, и Нат начал подготовку, для чего дал инструкции «четверым апостолам моим, мудрому Генри, и могучему Харку, и Нельсону, и Сэму» подобрать «сколько найдется верных, чистых и богобоязненных». Сам же, однако, продолжал ждать знамения, ибо предупредил Духа, что «пока явно не покажет мне Господь волю свою, не впаду я во искушение».
Знамения, некоторое время помедлив, явились. Сперва, 12 февраля 1831 года, случилось «кольцевое» солнечное затмение, в котором Нат увидел «руку черную, охватившую светило», и Пророк, уже не сомневаясь, назначил Великое Деяние на 4 июля, по опыту зная, что в этот день «многие белые мужчины предаются пьянству и теряют всякую осмотрительность», однако вышло так, что сам Нат и вернейший из «апостолов», Генри, слегка захворали, так что не вышло. А 13 августа солнце вдруг «сделалось немного синим и немного зеленым, словно бы пораженным просяной гнилью». (Ныне доказано, этот атмосферный эффект спровоцировало извержение вулкана Сен-Эллен). Но Нат об этом ничего не знал, так что ему «было понятно, что всякое промедление противно воле Господней, и помедли я еще недолго, солнце изгниет в Небесах и дожди гнойные прольются на землю». Шутки, стало быть, кончились. Ровно через неделю, в ночь на 21 августа 1831 года, Пророк и «апостолы» его впятером зарезали семью Тревис, позабыв было сперва о спящем в люльке младенце, но затем, вспомнив, не поленившись вернуться и разбить его об стенку, а затем побрели по дороге, понемногу обрастая сперва «верными», а затем и всеми желающими, которых в конце концов оказалось более семи десятков душ, в том числе 5–6 конных. Убивали как и чем придется, в основном мачете, вилами и топорами, а ружья забирая с собой, но только для красоты, потому что стрелять не умел никто. Как признавался Нат, «вопреки ясно выраженной воле Господней, я был полон решимости взять на себя грех и пощадить, если бы они встретились нам, трех белых, Брантли, Хогана и Макхью, слушавших мои проповеди и получивших от меня второе крещение; за них я готов был предстоять на Страшном Суде», однако «молодую мисс Маргарет велено мне было уничтожить своими руками, и я совершил это, сперва пронзив ее шпагой, а затем разбив ее бедную светлокудрую головку ломиком». К слову сказать, эта девушка, единственная, кого Пророк убил своими руками, была та самая мисс Уайтхед, о которой, как уже говорилось, Нат вспоминал с неподдельным теплом и любовью.
