Жозеф Мишо - История крестовых походов
Фридрих сопутствовал своему дяде Конраду во время Второго Крестового похода; ему были известны те беспорядки, которыми сопровождались эти отдаленные экспедиции. На нюренбергском собрании и на многих других, имевших предметом приготовления к священной войне, отдавались мудрые распоряжения; приняты были все меры, чтобы предохранить многочисленную армию от необузданности и нужды. Тевтонские крестоносцы получили предписание соединиться в Регенсбурге. Император Германский выступил в поход со своей армией незадолго до праздника Пятидесятницы, в 1189 г., предоставив сыну своему Генриху управление государством во время своего отсутствия. По пути на Восток Фридрих отправлял впереди себя послов ко всем мусульманским и христианским князьям и государям, через владения которых он должен был проходить. Генрих, граф Голландский, был уполномочен вести переговоры с Саладином; император, напоминая ему о своих дружеских отношениях к султану Каирскому и Дамасскому, объявлял, что он не может более оставаться в дружбе с ним и что вся Римская империя восстанет против него, если он не возвратит Иерусалима и Креста Спасителя, доставшихся в его руки. Ответом Саладина было объявление войны.
Проходя через Венгрию, армия Фридриха встречала везде гостеприимное население. Она изведала нужду, только проходя через Болгарию, еще более дикую теперь, чем во времена Петра Пустынника. Города здесь опустели, мельницы были разрушены, горные проходы завалены огромными камнями и служили притонами для разбойничьих шаек. Жители грубо обращались с пилигримами и грабили их, но это не сходило жителям даром: "их вешали на деревьях, как поганых собак или как хищных волков", по выражению летописи. Прибыв в Филиппополь, германская армия узнала, что послов, отправленных к императору Исааку, последний бросил в тюрьму в Константинополе; тогда преданы были забвению договоры, заключенные перед выступлением из Регенсбурга, и в продолжение нескольких месяцев вся страна оказалась в страшном волнении. Когда послы, выпущенные на свободу, появились среди пилигримов, они разожгли в них вражду, напомнив о коварстве византийского государя, сделавшегося союзником Саладина.
Адрианополь, Дидимотика, Селиврия, Галлиполи и все укрепленные места по правому берегу Пропонтиды и Геллеспонта подчинились германцам. Подготовляемо было нападение и на Константинополь; послали просить у Венеции, Анконы и Генуи больших и малых судов, чтобы предпринять осаду императорского города со стороны моря. Фридрих убеждал папу проповедовать Крестовый поход против греков. Наконец, Исаак, долго противившийся пропустить крестоносцев через свои владения, смирился перед ними и понял необходимость поставить море между Грецией и этой грозной армией. 1500 кораблей и 26 галер перевезли пилигримов на азиатский берег. Герцог Швабский во главе своего отряда первый перешел через Геллеспонт; император Фридрих при звуках труб переплыл через пролив с остальным корпусом армии. Фридрих вышел из Лампсака, перешел через реку Граник близ того места, где встретились армии Александра и Дария, и, оставив налево за собой гору Олимп, а направо - гору Иду, направился к Филадельфии. Христианской армии приходилось обуздывать дерзость греческих отрядов, которые часто нападали на безоружных пилигримов и грабили убитых. "Крестоносцы, - сказано в одной летописи, - находились на земле скорпионов, головы которых не представляют ничего внушающего опасение, но которые уязвляют хвостом". Реки и города, через которые проходил Фридрих на пути своем от Лампсака до Филадельфии, называются славными именами, к которым примешиваются поэтические предания древности; у летописцев же они означены только варварскими именами; Эсеп, Герм и Пактол, Пергам, Сарды и Магнесия не пробуждали никаких воспоминаний в воображении тевтонских крестоносцев.
* * *
Филадельфия - последний греческий город на границе мусульманских владений - отказала в продовольствии армии франков.
Рыцари, раздраженные таким приемом, выломали одни из городских ворот и ранили многих греков; другие крестоносцы метали в них со стен стрелами и камнями; эти враждебные действия прекращены были только вмешательством Фридриха. На пути из Филадельфии в Лаодикею крестоносцы потеряли много лошадей в горах Месосийских. Проходили они мимо развалин Триполи и Иераполиса; последние находились по южному скату одной горы, в двух часах пути от Лаодикеи. Христианская армия перешла через реку Лик, которую летописцы называют Малым Меандром, и вступила в Лаодикею, где продовольствие было доставлено ей в изобилии.
Описывая путь Фридриха от Лаодикеи, летописцы прежде всего упоминают об озере Солончаке, находившемся в 16 милях от этого города. Императорская армия потеряла много вьючного скота в этой бесплодной местности, где не растет ни деревьев, ни цветов, ни даже травы; близ озера армия встретила большое стадо, принадлежавшее туркменам, кочевавшим по его берегам. Туркмены бросили свои палатки и убежали в горы, но германские пилигримы, не желая возбуждать ненависть туземных племен, рассудили не касаться этого стада; во время прежних экспедиций войска не явили бы такого примера воздержания и дисциплины. От озера Солончака путь крестоносцев был постоянной борьбой и непрестанным рядом разных бедствий. Этот путь продолжался 20 дней. Близ Филомелия напали на лагерь христианской армии мусульманские отряды, но были отражены. На другой день после праздника св. Пятидесятницы в семи или восьми верстах от Икония крестоносцы вступили в битву с войском султана Иконийского; летописцы говорят, что это войско состояло из 300.000 воинов. "Подобно саранче, налетели во множестве и покрыли равнину турецкие всадники", - говорится в летописи. Но тевтоны принудили эти неприятельские полчища обратиться в бегство. Один пилигрим поклялся честью крестоносца, что он видел св. Георгия, сражающегося во главе полков Креста. Остатки султанской армии искали убежища в Иконии.
Один мусульманин служил проводником германцам на пути их к столице Ликаонии; этот проводник завел их в пустынную и безводную местность. Им пришлось испытать все мучения жажды; иные, чтобы утолить ее, пили кровь своих лошадей; другие пили урину или жевали листья и траву, чтобы соком их хоть сколько-нибудь освежить воспаленную гортань. Встретив болото, гнилая вода которого показалась им приятной, как нектар, они, по выражению летописца-очевидца, бросились к нему, "как олень, убегающий от охотников, устремляется к источникам водным".
Один мусульманский посол явился предложить Фридриху продать за 300 червонцев свободный проход армии через неприятельские земли. "Мы имеем обычай, - отвечал Фридрих, - не золотом покупать себе путь, а пролагать его оружием и помощью Господа нашего Иисуса Христа". Германские летописцы подробно описывают битвы, посредством которых открылись для крестоносцев ворота в Иконий; армия разделена была на два корпуса, из которых одним командовал Фридрих, а другим - герцог Швабский; первый должен был напасть на неприятеля, рассыпавшегося по равнине, а второй - направить удары на город. Император и сын его, после целого ряда чудесных подвигов, овладели городом. Один свидетель рассказывает об этой победе как о событии, совершенно достойном того, чтобы быть помещенным на страницах истории, так как "город Иконий, - говорит он, - равняется по величине городу Кельну". Германцы, продолжая свой путь, прибыли в Ларанду, город, находящийся в 35 милях от Икония, известный ныне под именем Карамана. Один летописец, описывая этот путь, говорит, что ни на каком языке, даже на ангельском, не нашлось бы достойных слов, чтобы описать все страдания, которые без малейшего ропота вытерпела германская армия во имя Иисуса и во славу Честного Креста Его.
Тевтоны приближались к границам христианских владений. Армянские князья выслали им навстречу послов, чтобы предложить Фридриху всякого рода помощь. Пилигримам нечего уже было больше опасаться нападения или каких-нибудь неожиданностей со стороны турок, но их терпению и мужеству оставалось еще преодолевать трудности перехода через Тавр. "Кто не был бы растроган до слез, - рассказывает старинный летописец, - при виде благороднейших вождей армии, которым болезнь или утомление мешали идти и которые, лежа на мулах, переносились по крутым утесам и опасным тропинкам! Кто взглянул бы без содрогания на этих рыцарей, князей, знаменитых епископов, когда они пробирались по крутизне, недоступной даже для диких серн, или по краю пропастей, цепляясь руками и ногами, как четвероногие животные! Сколько пилигримов лишились тогда и оружия, и имущества, и лошадей, рискуя притом и сами скатиться в пропасть! Любовь к Тому, кто направлял их шаги, надежда обрести отечество на небесах, к которому они стремились (так выражается современный историк), заставляли их безропотно переносить все эти страдания".
