Кристофер Добсон - Правда о «Вильгельме Густлофе»
Ланге был одним из последних спасшихся, кого взял «Леве» на свой борт, прежде чем покинул место катастрофы. Этот небольшой корабль уже подобрал двести пятьдесят два человека, в том числе Гертруд Агнесон, служащую ВМС, которой удалось вырваться на шлюпочную палубу «Густлофа», и Марию Купфер, единственную из тех, кто остался в живых после страшных минут, проведенных на заблокированной нижней прогулочной палубе. На борту «Леве» оказались также старший помощник Луи Реезе и капитан Хейн Колер. «Леве» взял курс на Кольберг.
После того как «Т-36» прекратил операцию по спасению, еще примерно двадцать минут он кружил вокруг места катастрофы и бросал глубинные бомбы.
Затем капитан 3-го ранга Цан, измученный событиями этой ночи, спустился с мостика, чтобы отдохнуть, а «Т-36» покинул место катастрофы со скоростью семнадцать узлов. 31 января в 04.30 он догнал «Адмирала Хиппера», а в 14.00 прибыл в Засниц на остров Рюген. Там уже стояло датское госпитальное судно «Принц Улаф», готовое принять пассажиров «Густлофа».
Тем, кого спас «Т-36», повезло. Десятки других испытали еще более мучительные страдания.
Когда Вальтеру Кнусту наконец удалось отплыть на небольшой лодке от «Густлофа», он столкнулся с новыми трудностями. Грести пришлось с большими предосторожностями, так как повсюду в воде барахтались люди. В первые же минуты в лодку взобралось слишком много людей. «А она была рассчитана на восемнадцать человек. Сейчас в лодку набилось не менее тридцати шести человек, и она сидела так глубоко в воде, что края бортов лишь на пятнадцать сантиметров выступали над поверхностью моря», — рассказывала фрау Кнуст. Единственным преимуществом лодки была небольшая будка для радиста, где можно было укрыться от ветра.
Но когда Кнуст и Рогер попытались начать плыть, их ожидала очередная неприятность. В лодке не оказалось уключин, и весла пришлось наспех подвязывать к отверстиям в бортах. Наконец, они смогли отчалить от «Густлофа».
Кнуст не особенно радовался тому, что у них оказалась именно такая лодка, и опасался, что она может потонуть из-за слишком большой нагрузки. Увидев поблизости другую лодку, он сказал своей жене: «Давай, пересядем в нее». Но прежде чем они смогли это сделать, знакомый ему моряк, сидевший в той лодке, прокричал им: «Господин Кнуст, мы тонем».
«Что случилось?» — поинтересовался Кнуст. Ему ответили, что в днище спасательной шлюпки отсутствуют затычки. Лодка была полна воды, и Кнуст велел заткнуть отверстия платками и кусками одежды. Позднее он задавался вопросом: не было ли это саботажем со стороны польских портовых рабочих?
«В нашей лодке был компас, — рассказывал Кнуст, — и я направил ее на юг, так как знал — в этом направлении должна быть земля. Один из моряков предложил запустить дизельный мотор, но я решил использовать его только в крайнем случае».
Паула Мария Кнуст вспоминает, как, скрючившись и закутавшись в свитер, она сидела в лодке, в то время как ее муж вместе с другими моряками пытался сориентироваться. Ей пришлось снять чулки, потому что они насквозь промокли и затвердели на морозе.
«Когда нам представилась возможность помочь другим людям, сидевшим в лодке, то оказалось, что некоторые из них уже умерли. Один моряк сошел с ума и прыгнул в море. Женщина, которую мы подняли из воды, громко кричала, что хочет умереть, и мы были вынуждены насильно удерживать ее, чтобы она не выпрыгнула за борт. Она потеряла своих детей и от горя наполовину лишилась рассудка».
Некоторые матери, видевшие смерть своих детей, кончали жизнь самоубийством или в буквальном смысле умирали от горя. Одна из таких женщин сидела в маленькой лодке вместе с двумя матросами. По ее словам, старший сын был раздавлен в каюте чемоданами, упавшими на него после первого взрыва.
Ее второго ребенка, восьмилетнего мальчика, во время штурма лестниц растоптали насмерть обезумевшие пассажиры. Младшего сына волна вырвала из ее рук, когда она выбралась на верхнюю палубу. Это было выше ее сил. Она умерла в лодке.
«Я помню, что подумала тогда о том, как по-разному люди реагировали на ужасы этой ночи, — рассказывала фрау Кнуст. — Большинство испытывали панический страх и истерически кричали. “Но как это могло помочь?” — спрашивала я себя. Другие вели себя очень мужественно. Один из немногих мужчин, что были в нашей лодке, перепрыгнул в другую, в которой находились только женщины и дети. Он взял одно из наших весел, чтобы грести им в этой лодке».
Плывя в своей лодке в южном направлении, Кнуст через некоторое время с облегчением увидел позиционные огни приближавшегося корабля. «Я крикнул одному из мужчин в лодке, чтобы он начал махать зажженным фонариком, но на корабле его не заметили».
«У меня есть пистолет, — сказал мужчина, — может быть мне выстрелить?»
«Хорошо, но только один раз, — ответил я. — Неизвестно, когда еще может пригодиться пистолет. Он выстрелил и, видимо, кто-то услышал, так как через пять минут мы увидели, что огни начали приближаться к нам».
Это был миноносец «TS-2», которым командовал морской офицер по фамилии Брикманн. Он тоже прибыл на место катастрофы. Было почти 03.00. 31 января. Кнуст и другие жертвы кораблекрушения уже более пяти часов находились в лодке.
«Было очень страшно, так как в эту минуту волны подняли нашу лодку почти на высоту палубы миноносца, а в следующий миг вновь бросили вниз. Пришлось дожидаться наиболее подходящего момента, чтобы прыгнуть на палубу, — рассказывала фрау Кнуст. — Мой муж крикнул сидевшим в лодке, что подаст знак, когда им нужно будет прыгать. Потом он начал толкать их по очереди, заставляя прыгать на палубу миноносца. Я была предпоследней, затем прыгнул Вальтер Кнуст. Он провел меня в каюту капитана, где мне дали коньяк и кофе. Новая серия взрывов повергла всех в ужас. Но это были глубинные бомбы “TS-2”. Он сбрасывал их, опасаясь подводной лодки, которая все еще могла находиться поблизости. Мы взяли курс на Свинемюнде».
Прежде чем прыгнуть последним на борт миноносца, Вальтер Кнуст сообщил одному из его офицеров, что в лодке находятся три трупа.
«Оставьте их там, — ответил старший помощник. — Пусть море будет их могилой».
Некоторое время Кнуст провел на мостике: капитан предложил ему рюмку шнапса и угостил сигаретой. Он с благодарностью вспоминает капитана, подарившего ему целую пачку сигарет. Один моряк с «Густлофа», поднятый на борт миноносца раньше Кнуста, дал ему пару специальных чулок, которые носили подводники. «Позднее моя жена распустила их и связала два свитера», — рассказывал Кнуст. Но даже на борту «TS-2» жизни спасенных угрожала опасность. На рассвете корабль чуть не наскочил на мину, которая уничтожила маленький тральщик, шедший, перед ними в двухстах метрах. «Нас оберегал сам Бог, ведь никто не приказывал этому тральщику плыть впереди», — заметил позднее Кнуст.
В память о той ужасной ночи фрау Кнуст получила, перед тем как сойти на берег в Свинемюнде, полуразорванный клочок бумаги. На нем было написано: «Справка дана Пауле Кнуст в том, что она в ночь с 30 на 31 января 1945 года была подобрана, как терпящая бедствие экипажем “TS-2”». Подписал бумагу и поставил служебную печать миноносца старший лейтенант Брикманн. Даже в таких катастрофических ситуациях моряки соблюдали морские законы.
Незадолго до полуночи, когда «Леве» и «Т-36» уже ушли с места катастрофы на запад, появился новый конвой, состоявший из сухогруза «Готенланд» (водоизмещением 5266 брт) и тральщика «М-387». Корабли с четырьмя тысячами беженцев на борту шли из Либау в Свинемюнде. Ни один из них не принял сигнала «SOS». Они случайно наткнулись на место катастрофы и взяли на борт людей, терпящих бедствие. В общей сложности им удалось спасти сто шесть человек.
Еще через час появился сухогруз «Геттинген» (водоизмещением 6227 брт) в сопровождении тральщика «М-375», извещенный о катастрофе радиограммой. «Геттинген» взял на борт пятьдесят семь человек. Среди них была Эва Лук, шестнадцатилетняя девушка, которая оказалась заблокированной в музыкальном салоне вместе с тем злополучным роялем, искалечившим несколько человек.
Зигрид Бергфельд, одну из немногих служащих ВМС, которой удалось спастись, снял через много часов с плота маленький торпедолов «TF-19».
Из семи человек, подобранных в море этим кораблем в утренние часы 31 января, лишь двое смогли самостоятельно сойти на берег. «TF-19» вышел в море из Готенхафена, и после завершения рейса его капитан сделал такую запись в вахтенном журнале: «31 января. Полдень. Возвращение в Готенхафен». После ужасов этой ночи, после того как несчастные люди пережили самую страшную катастрофу в истории морского судоходства, через сутки они вернулись на то же самое место, покинуть которое они так стремились на.»самом надежном корабле» — «Вильгельме Густлофе».
С обморожениями ног Зигрид Бергфельд вместе с другими спасенными была доставлена в госпиталь Готенхафена.
