Андрей Никитин - Исследования и статьи
В Краткой редакции имя Пересвета находится только в перечне погибших князей и бояр, причем в самом конце списка. Сейчас можно считать доказанным, что этот перечень воспроизводит официальный государственный синодик, причем в одном из его древнейших списков середины XV в. имя Пересвета отсутствует[197], как отсутствует оно и в синодике Троицкого монастыря, в который Пересвет должен был быть внесен, если он был троицким иноком.
В Пространной редакции летописной повести, сохранившейся в составе сводов конца XV — первой половины XVI в., содержится та же фактическая основа, расширенная за счет отступлений, картин, объяснений, превративших изначальный текст в литературное произведение с диалогами и психологическими характеристиками героев, на материале которого позднее будет создано «Сказание о Мамаевом побоище»[198]. Кроме точных календарных дат и часов суток, повесть дополнена сообщениями, что на помощь московскому князю пришли два сына Ольгерда, Андрей, князь полоцкий, но не с полочанами, а, как и следовало ожидать, с псковичами, и Дмитрий, князь брянский и трубчевский, «со всеми своими мужи». Здесь же читатель узнает, что московского князя и его войско на битву благословил не Сергий, о свидании с которым летописец не знает, а коломенский епископ Герасим. Последнее представляется тем более правдоподобным, что при заданных календарных сроках на поездку к Троице и возвращение к войску просто не оставалось времени. И как бы подтверждая такой вывод, Пространная повесть сообщает, что троицкий игумен послал московскому князю вдогонку «грамоту» с благословением, которую тот получил за два дня до Рождества Богородицы, то есть 5-го или 6-го сентября, когда войско стояло на берегу Дона в раздумье перед дальнейшим шагом. Письмо от Сергия, ободрившее Дмитрия, сыграло свою роль: в тот же день началась переправа через Дон, навстречу Мамаю [Ск., 19].
В Пространной редакции летописной повести тоже ничего не говорится о поединке Пересвета с ордынцем. Битва началась столкновением армий: «И бысть сеча зла и велика, и брань крепка <…> и много руси побьени быша от татар, и от руси татары, паде труп на трупе». Только в конце, в значительно расширенном перечне павших (но опять на последнем месте) мы находим имя Александра Пересвета [Ск., 22]. Однако расширение списка героев не должно вводить в заблуждение. Как выяснил Ю. К. Бегунов, увеличение количества имен произошло не за счет уточнения действительных потерь, а за счет людей, погибших или до, или же — много позже интересующей нас даты[199]. Однако именно в этом перечне к имени Пересвета дано примечание, которое трудно посчитать случайным или выдуманным, поскольку оно никак не связано ни с битвой, ни с действующими лицами: называя Александра Пересвета, автор заметил, что он — «бывый прежде болярин брянский».
Вторым по своей значимости источником, содержащим сведения о событиях 1380 г. и текстуально не зависящим от обеих редакций летописной повести, является «Житие преподобного Сергия Радонежского» в его древнейших вариантах, изданных еще Н. С. Тихонравовым[200].
Автором первой редакции «Жития…» традиционно полагают инока Троицкой обители Епифания (Премудрого), сподвижника Сергия. На протяжении многих лет он близко знал преподобного, а затем опрашивал современников, собирая сведения о детстве и юности своего наставника. Труд Епифания был закончен между 1418 и 1420 годами, то есть четверть века спустя после смерти самого Сергия[201], однако его текст известен лишь по отдельным фрагментам, с той или иной степенью достоверности вычленяемым из текста «Епифаниевских редакций», принадлежащих в большей своей части перу Пахомия Логофета (Серба), работавшего во второй четверти XV в.[202] Последнее обстоятельство позволяет рассматривать тексты суммарно, поскольку дело касается исключительно рассказа о свидании московского князя Дмитрия Ивановича с Преподобным.
В древнейших списках «Жития Сергия» Епфаниевско-Пахомиевской редакции середины или второй половины XV в. сообщается, что к Сергию «некогда» приехал «князь великий» и начал жаловаться на угрозу со стороны Мамая, собирающегося «разорить церкви». В последующей, более развернутой редакции (по Н. С. Тихонравову — 2-й Епифаниевской с изменениями Пахомия) речь идет уже о «князе великом Дмитрии Ивановиче», сообщившем Сергию, что «безбожные татары идут <…> на Русскую землю, хотя разорити святые церкви и погубити наше христианство». Игумен благословил князя выйти навстречу врагу, после чего Дмитрий обещал, если останется жив, построить монастырь. Вернувшись с победой, он заложил монастырь на р. Дубенке в память Успения пресвятой Богородицы. Вот как об этом повествуют жития.
‘‘Некогда же приде ‘‘По времени ж некоем прииде князь велики в монастыр к князь великый Дмитрей Ивано преподобному Сергиу, и вич къ преподобномоу Сергию в рече ему: отче, велия пе монастырь и рече старцю: веси чаль обдержит мя. Слы- ли, отче, велика меня скорбь об щах бо, яко Мамай держит и печаль, и всемоу хрис- въздвиже всю орду и идет тианьствоу скорбь. Слышим, что на Русскую землю, хотя Мамай, ординьскый князь, по- разорити церквы, их же движе всю ордоу безбожных та Христос кровию своею ис тар, идоут на мою отчиноу, на купи. Тем же, отче святый, Роусскоую землю, хотя разорити помоли Бога о том, как святыа церкви и погубити наше сия печаль обща всем хри- христианство. Тем же, отче свя стианом есть. Преподоб тый, помоли Бога о нашем хрис ный же отвеща: иди про- тианстве, да избавит нас Бог от тиву их, и Богу помагающе таковыа беды. Блаженный же ти победиши, и здравъ с отвещавъ, рече: господини царю вои своими възвратишася, нашь русскый, ты еси пастырь токмо не малодушествуй. великомоу стадоу всему христи- Князь же отвеща: аще убо анствоу. Подобает ти пещися о Бог поможет ми молитва своем стаде крепко, и должно ти ми твоими, то пришед по и душю свою положити о нем в ставлю церковь въ имя Христовъ образ, яко ж и Хрис- пречистыа владычица на тосъ о нас кровь свою излиа и ша Богородица честнаго душу свою положи. И поиди, господини еа успениа и монастыр царю нашь, противоу имъ съставлю общаго житиа. съ правдою и покорением, яко ж Слышанно ж бысть, как пошлина твоа дръжить покаря- Мамай идет с татары с ве тися ординьскому царю должно. ликою силою. Князь же, А чрес то надеемся на человеко събрав воя, изыде противу любие Божие и на пречистоую чх. И бысьть по пророчь- Богоматерь, поможет ти Богь ству святого Сергиа. И, победити их, и здравъ возврати- победив, татары прогна, и шися съ вои своими. Дръзаи, гос сам здравъ съ вои своими подини нашь, Богъ с тобою, и възвратися. И тако моливь прославит Господь имя твое в род святаго Сергиа обрести и род. Князь же великыи рече: место подобно, иде ж отче святыи, аще ми Бог помо церъков сътворити. И тако обретше место подобно, жет и възвращуся здравъ, поставлю церков во имя пречистые призва и князя великаго, и основаста церковь, иже и Богородица честнаго оуспениа, и монастырь съставим общаго жи вскоре сътворише церков тиа. И се князю глаголящу. Слы- красну въ имя пречистыа на Дубенке, и съставиша обще житие’’. шано бысть въскоре: се Мамай грядет съ татары съ силою многою. Князь же великыи събрався изыде въскоре противу их, и бысть сеча зело велика, и по пророчеству святаго побежени быша безбожные татарове, избиша их множство бесчислено. Самь же князь великыи здравъ возвратися съ своими вой, радуяся’’ и пр.[203]
Вот и все. Ни о каких иноках, посланных с князем, ни одна из древних редакций жития Сергия, оставшихся от XV в., не упоминает.
