Михаил Горбачев - Жизнь и реформы
Идеологическая зашоренность, стереотипность мышления сплошь и рядом сводятся к требованию простых ответов на сложные вопросы. Этим пользуются и разного рода демагоги, политические мошенники. Вообще, надо учиться политике и предприимчивости во многих западных странах адаптироваться к требованиям жизни. Посмотрите, как действуют капиталисты. Они не стесняются использовать в своих интересах планирование, государственное регулирование, социальное обеспечение и т. п.
Нам надо, может быть, вместе с вами углублять разработку современного понимания социалистической идеи с учетом всего прошлого опыта и нынешних реалий, с учетом достижений всей современной цивилизации.
ЛИЛОВ. Да, реалии жизни заставляют нас сегодня менять всю нашу точку зрения на социализм. Недавно я прочитал статью Вилли Брандта, где он пишет о социализме в XXI веке. Вопреки всем нападкам на социализм, Брандт видит за ним будущее.
ГОРБАЧЕВ. Как бы ни критиковали социализм, но именно под его влиянием модернизировался современный капитализм».
В июне 1990 года в Болгарии прошли первые действительно свободные выборы, что было признано и наблюдателями западных стран. БСП получила больше половины голосов, оппозиционный Союз демократических сил — примерно одну треть. Однако высокий тонус политической борьбы не спадал. Оппозиция действовала активно, а экстремистская ее часть просто провокационно. Обстановка продолжала накаляться, отличалась крайней нервозностью на всех уровнях. В августе, похоже, не выдержали нервы у Петра Младенова, он подал в отставку с поста президента республики. Вторым болгарским президентом стал Желю Желев.
В сентябре 1990 года с рабочим визитом в Москву вновь прибыл Андрей Луканов. Обстановка меняется быстро, рассказывал он мне. Еще недавно абсолютное большинство населения выражало активную поддержку перестройке в рамках социализма. С хорошими результатами для партии завершились выборы. И это при том, что оппозиция пользовалась довольно мощной материальной и моральной поддержкой из-за рубежа. Луканов сожалел: «Если бы нам удалось хотя бы на несколько лет раньше пойти на те крутые перемены, на которые решились в последнее время, успех был бы гарантирован. Сейчас же упущено слишком много времени. Этим в значительной мере объясняются нынешние трудности».
«ГОРБАЧЕВ. Досадный срыв произошел с Петром Младеновым, когда ему пришлось уйти с поста президента. Ведь предъявленное ему обвинение, будто он хотел пустить танки против народа, абсурдно.
ЛУКАНОВ. Да, думаю, Петру надо было сразу прямо сказать, что оброненная им фраза не имела никакого практического значения, но он явно поспешил тогда, не посоветовался как следует ни с кем.
ГОРБАЧЕВ. Когда меня сейчас кое-кто начинает обвинять в стремлении к диктатуре, я прямо говорю: если бы я действительно этого хотел, зачем же тогда отказался от такой власти, которой обладали все генсеки. Ведь по своему всеохватному объему она была просто ни с чем не сравнима.
ЛУКАНОВ. С нашей президентской властью произошла прямо-таки сюрреалистическая метаморфоза. Ведь мы конструировали институт президентства непосредственно под Петра Младенова. Хорошо зная его личные качества, предусмотрели и очень широкие полномочия. Но в конечном счете все обернулось так, что президентскую власть пришлось отдать другой фигуре.
ГОРБАЧЕВ. Что представляет собой Желев как президент? Способен ли он держать слово?
ЛУКАНОВ. Ж.Желев в прошлом состоял в БКП. По образованию — философ. Учился в аспирантуре, интересовался трудами и личностью Ленина. Последние 20 лет занимал диссидентские позиции. Его даже негласно выселяли из Софии. Но сейчас он ведет себя лучше других в основном вопросе, я имею в виду отношение к парламентской демократии. Занимает в целом позитивную позицию, выступает против гражданских конфликтов, за гражданский мир. По этим острым вопросам он вступает в противоречие с ястребами из числа оппозиционеров. Желев убеждал оппозицию принять участие в правительстве, выступал против уличных нажимов на него, на парламент.
ГОРБАЧЕВ. Ясность позиции президента по острым политическим вопросам — это очень важная вещь. Полагаю, что и Желев, став президентом, будет более ответственно подходить к оценкам деятельности оппозиции.
ЛУКАНОВ. Думаю, он способен понимать, что провал демократического пути развития, в защиту которого мы выступаем, в конечном счете ударил бы и по президенту, стал бы и его крахом.
Опасность для нашего демократического развития исходит от экстремистских и даже, прямо скажем, неофашистских сил. К сожалению, во многом правы те критики нашего недавнего развития, которые пришли к выводу, что тоталитарный социализм порождает массовую люмпенизацию.
ГОРБАЧЕВ. Люмпенские элементы — это самая опасная почва, на которой спекулирует популизм.
ЛУКАНОВ. Выборы в высший совет партии, то есть, по-старому говоря, ЦК, проходили в очень накаленной атмосфере. Были бурные выступления и левых и правых.
ГОРБАЧЕВ. Да, вести нынешние заседания съездов очень нелегко. Я бы даже сказал, это изматывающее занятие. Я остро почувствовал это на XXVIII съезде КПСС, в ходе которого мне приходилось не раз энергично вмешиваться».
Андрей Луканов передал мне послание Желева. В нем содержался ряд важных предложений о развитии болгаро-советских отношений. Я просил передать болгарскому президенту, что неизменно ценю уникальность отношений между двумя нашими странами и народами. К сожалению, мы находимся в таком положении, что нам трудно в полной мере помочь Болгарии, но тем не менее будем делать все, что сможем, исходя из реальных возможностей. Выразив признательность за приглашение в Болгарию, я высказался и за его визит к нам, предложив договориться о сроках с учетом конкретной ситуации в наших странах.
Жизнь распорядилась так, что Желев прибыл в Москву уже после распада Советского Союза.
Я мало знаю Желева. Не берусь судить, насколько успешно справляется он со своей непростой миссией — обеспечить мирный переход к демократии. Приходится читать о нападках на него, обвинениях в нерешительности, иронических суждениях о «философе на троне». Но факт состоит в том, что в Болгарии обошлось без кровопролития, разгона парламента, авторитарного правления. Очевидно, немалая заслуга в этом президента и, конечно, обновленной Болгарской социалистической партии.
Глава 35. Югославия: расплата за задержку реформ?
Всегда с симпатией я относился к Югославии. Наверное, прежде всего потому, что принадлежу к поколению людей, которые помнят, как в тяжелейшие первые дни Отечественной войны югославы во главе с Иосипом Броз Тито встали вместе с нами против общего врага. В середине 50-х я, как и мои товарищи по университету, с одобрением воспринял предпринятые Хрущевым шаги по нормализации советско-югославских отношений.
Восстановление связей с Югославией оказалось, однако, прерванным уже осенью 1956 года в ходе известных событий в Венгрии, особенно в связи с казнью Имре Надя, который пытался найти убежище у югославов. Вновь налаженные при Брежневе связи были опять отброшены назад в августе 1968 года из-за ввода войск пяти государств Варшавского Договора в Чехословакию. Время брало свое, контакты с годами понемногу входили вроде бы в нормальное русло, особенно заметно множились взаимовыгодные торгово-экономические связи. Но в общей атмосфере отношений давал себя знать холодок взаимной настороженности и подозрительности.
При первых же моих московских встречах с В.Джурановичем, А.Шукрией, М.Планинцем, М.Реновицей и другими руководителями СКЮ и СФРЮ в 1985–1986 годах все больше выявлялась обоюдная заинтересованность в устойчивом, поступательном развитии советско-югославского сотрудничества. В ноябре 1987 года представители СКЮ Б.Крунич и С.Доланц приняли участие в Московской встрече партий и движений. Югославы смогли еще раз убедиться в готовности Москвы к открытому диалогу. Тогда-то и состоялась договоренность о разработке солидного политико-правового документа, который окончательно закрыл бы период враждебности и разлада, стал надежной основой для взаимопонимания и сотрудничества. Речь шла и о том, чтобы авторитетно подтвердить принципы отношений между двумя странами, зафиксированные в белградской 1955 года и московской 1956 года декларациях. Эти документы, связанные с именем Хрущева, оказались отодвинутыми в тень после его отставки, как, впрочем, и все, что было связано с опальным лидером.
14—18 марта 1988 года состоялся мой визит в Югославию. Это был мой первый непосредственный контакт с этой страной. Программа давала возможность помимо официальных мероприятий и мне, и Раисе Максимовне свободно общаться с широкими кругами югославской общественности и просто с людьми на улицах городов Сербии, Словении, Хорватии. Где бы мы ни оказались, везде встречали доброжелательность, открытость, сердечность.
