От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое - Никонов Вячеслав
Быстро решился вопрос с референдумом о независимости Монголии и ее официальном признании. Чойбалсан 17 сентября информировал, что «правительством МНР будет проведен плебисцит в период с 10 по 20 октября 1945 года путем открытого опроса населения, имеющего согласно конституции МНР право подачи голоса, то есть в возрасте от 18 лет и старше». Результаты референдума были предсказуемыми, и их никто уже не оспаривал.
Но что представлял тогда собой Китай? Хороший ответ дал Трумэн: «Мы в Америке всегда думаем о Китае как о нации. Но правда заключалась в том, что в 1945 году Китай представлял собой всего лишь географическое обозначение. С тех пор как в 1911 году распались Маньчжурская империя, в Китае не существовало центрального правительства, обладавшего властью на всей территории. Таково было положение Китая, когда наступил день победы над Японией. Власть Чан Кайши ограничивалась юго-западным углом, а остальная часть Южного и Восточного Китая была оккупирована японцами. Северный Китай контролировался коммунистами, а Маньчжурия русскими. К северу от реки Янцзы влияние Центрального китайского правительства не простиралось».
С американской точки зрения ситуация выглядела одновременно и предельно простой, и предельно сложной. Простой, потому что Вашингтон делал ставку на Чан Кайши. Сложной, потому что Национально-освободительная армия Китая (НОАК), руководимая Компартией, представляла реальную силу, за которой – пока неофициально – стоял победоносный Советский Союз. А армии Чан Кайши без американской помощи, даже имея большое численное превосходство перед НОАК, не обладали способностью теснить коммунистов.
«Чан Кайши не мог оккупировать Северо-Восточный Китай и юг Центрального Китая, когда коммунисты контролировали территорию между линиями железных дорог, – писал Трумэн. – Нам было совершенно ясно, что если мы прикажем японцам немедленно сложить оружие и двинуться к побережью, то вся страна будет захвачена коммунистами. Поэтому нам пришлось использовать противника в качестве гарнизона до тех пор, пока мы не сможем перебросить по воздуху китайские национальные вооруженные силы в Южный Китай и послать морскую пехоту для охраны морских портов. Поэтому японцам было приказано оставаться на своих местах и поддерживать порядок. При появлении китайских войск под командованием Чан Кайши японцам следовало капитулировать и отправиться маршем к морским портам, откуда мы отправили бы их обратно в Японию. Эта операция по использованию японцев для сдерживания коммунистов была совместным решением государственного и военных департаментов, которое я одобрил…
Наше положение в Китае не оставляло нам большого выбора».
Мао Цзэдуна капитуляция Японии застала, как мы помним, в Чунцине, где он по настоянию Сталина и западных союзников вел многодневные переговоры с формальным руководством Китая.
Чан Кайши делал упор на необходимость административно-территориального и военного объединения Китая как условие его дальнейшей демократизации. Мао настаивал на учете интересов КПК и равном положении всех политических организаций. Чан готов был проявить гибкость в вопросах организации политической власти, но жестко требовал полного объединения армий. Однако как раз на слияние войск компартии с гоминдановской армией, как и на передачу власти в освобожденных коммунистами районах правительству Чан Кайши, ни Мао, ни другие лидеры коммунистов идти не желали. Они отказывались даже обсуждать сокращение численности своих войск. Более того, Мао Цзэдун требовал передать под контроль компартии помимо Особого района Шэнси – Ганьсу – Нинся еще пять провинций Северного Китая. И при этом неизменно твердил о необходимости демократизации, освобождения всех политических заключенных, проведения всеобщих выборов и образования коалиционного правительства. По словам Мао Цзэдуна, «между сторонами обнаружилась дистанция огромного масштаба».
Как считают эксперты, Мао Цзэдун много политически выиграл в Чунцине. «Он разговаривал с Чаном на равных… Иностранные послы приглашали его на приемы не как мятежника, но как государственного деятеля; и он играл свою роль, проявляя дипломатические таланты… Даже во время острой стычки с командующим американскими войсками в Китае Альбертом Ведемейером, когда тот обвинил председателя в убийстве после пыток американского офицера по имени Джон Бёрч, Мао сумел не потерять присутствие духа. Более того, он остался совершенно хладнокровным, когда Ведемейер сказал ему, не скрывая угрозы, что США планируют доставить в Китай атомное оружие и ввести в страну экспедиционный корпус численностью полмиллиона человек. Выказывая мирные намерения, Мао сумел одержать пропагандистскую победу…
Но все это было не более, чем театральное представление. Мао не уставал восклицать „Да здравствует генералиссимус Чан!“ и говорить, что он всем сердцем поддерживает Чана, признавая в нем единственного лидера Китая. Но все это ровным счетом ничего не значило… Чан тоже понимал, что война неизбежна, но ему нужно было мирное соглашение, чтобы угодить американцам. Хотя у него не было никакого намерения соблюдать такое соглашение, он поддержал его, когда оно было наконец подписано».
Это произошло 8 октября. В соглашении говорилось о недопустимости гражданской войны. Чан Кайши обещал предоставить народу демократические свободы, созвать многопартийную Политическую консультативную конференцию (ПКК) для широкого обсуждения вопроса о Национальном собрании.
Трумэн был доволен: «В соглашении содержался призыв к конституционному соглашению, национальному съезду для написания новой конституции и содержались положения, разрешавшие участие в нем всех политических партий. Чан Кайши, по-видимому, имел бы самый сильный голос на этом съезде, поскольку его последователей на нем оказалось бы больше, чем коммунистов.
Временный совет из сорока человек, назначенный Чан Кайши, но не более чем наполовину состоявший из представителей его партии, руководил бы делами до тех пор, пока новая конституция не вступит в силу. Чан Кайши имел бы право вето на любое из решений совета, хотя три пятых членов совета могли бы отменить такое вето.
Это было хорошее соглашение, и я поздравил Хёрли с прекрасной работой, которая сделала его возможным».
Ван Шицзэ 9 октября пригласил советского постпреда Аполлона Александровича Петрова, чтобы прояснить, почему Москва сопротивлялась высадке гоминдановских войск в Дайрене, направленных туда «для поддержания порядка и подавления всевозможных эксцессов со стороны остатков вражеских элементов».
– Советское правительство решительно возражает против чьих-либо войск в Дайрене и считает, что высадка войск в этом торговом порту, предназначенном для перевозки товаров, было бы нарушением советско-китайского договора, – отвечал постпред.
– Китайские войска должны как можно скорее попасть в Маньчжурию, чтобы обеспечить своевременное принятие территории от союзных советских войск.
Петров обещал доложить в Москву. И тогда же беседовал с Мао Цзэдуном, который был весьма словоохотлив, отвечая на вопрос о своих переговорах с Чан Кайши:
– Нельзя сказать, чтобы эти результаты были отличными, нельзя сказать, что они были хорошими, но нельзя сказать и того, чтобы они были совершенно плохими. Результаты немного лучше по сравнению с Лондонским совещанием министров. Переговоры прошли два этапа. На первом этапе они шли в основном нормально и уже было решено опубликовать совместное коммюнике, но в этот момент в переговоры вмешался посол Хёрли, и опубликование коммюнике было сорвано. С этого момента начинается второй этап. Он характерен тем, что переговоры пошли медленно, тяжело и напряженно.
Видя такое положение, коммунисты, занимавшие на первом этапе сдержанную позицию по отношению к Гоминьдану, перешли в наступление как по линии политической, так и военной. В политическом отношении Яньань начал резкую критику ГМД. В военном отношении КПК прибегла к серьезной военной операции, в результате которой были разгромлены семь дивизий генерала Ян Сишаня. Цель указанных мероприятий заключалась в том, чтобы оказать давление на ГМД и заставить его быть более уступчивым в переговорах, что и было достигнуто… Переговоры будут продолжаться после моего отъезда в Яньань. Для продолжения переговоров от КПК в Чунцине остается Чжоу Эньлай.
