Ричард Бёртон - Книга мечей
Кэнон Роулинсон, с другой стороны, приписывает этому символу фонетическое значение «хуруд», который, таким образом, становится халдейским эквивалентом слова «железо». Вместе со своим замечательным братом он приходит к заключению: «в Ассирии есть два знака для металлов, в отношении которых непонятно, что из них является железом, а что — латунью (или, скорее, бронзой). Это и ».
Сэр Генри Роулинсон в целом склонен считать первый — бронзой, а второй железом, хотя первый фонетически нигде не приводится. Второй приводится в слоговой азбуке как эквивалент Hurud в аккадском и Еги в ассирийском. Мистер Джордж Смит меняет местами значения двух знаков. В общем, это крайне сомнительный вопрос.
После развала Протовавилонской, или Халдейской, империи (2300–1500 гг. до н. э.), когда трон правления Междуречьем переместился в долину Тигра и Евфрата, и во время трех периодов процветания Ассирии (1500—555 гг. до н. э.) железо использовалось очень широко.
По сведениям Лэйярда, железо добывали в горах Тияри, где все еще находят его в достаточных количествах, на горных склонах в трех-четырех днях пути от Мосула. Северо-западный дворец Нимруда (Калах) хранил среди куч мусора много ржавого железа и совершенный шлем, похожий на представленные на барельефах. Там были мечи и кинжалы, щиты и наручи, жезлы и наконечники стрел и копий, которые разваливались на части при извлечении. В числе тех нескольких экземпляров, которые сохранились, — наконечник трезубце- подобного оружия, несколько рукояток от мечей, большое копье с закругленным наконечником, несколько предметов, похожих на набалдашники кузнечных молотов, и двуручная пила из железа или стали (?) около трех футов восьми дюймов в длину и 4⅝ дюйма в ширину для распила строительного леса. В Британском музее находится замечательная коллекция ассирийских железных листов, недокованных предметов: грубая треугольная шишка, в которой проделано круглое отверстие (нагретым пробойником?); несколько цилиндрической формы прутьев, прямых и изогнутых; скобы, гвозди и дверные петли; кольца различных размеров (одно — три дюйма диаметром); кольцо с серебряной печатью и, наконец, кусок двустороннего гребня. В гораздо более поздние времена ассирийцы из армии Ксеркса несли, согласно Геродоту, щиты, копья, кинжалы и деревянные дубинки, утыканные железными шипами.
Греки научились своей металлургии, как и искусствам, у Египта, и, вслед за финикийцами, рассеяли их по всему Западу. Во времена Тезея, согласно Уилкинсону, — т. е. в 1235 г. до н. э. — «железо не могло не быть известным, ибо его нашли похороненным с бронзовым (медным, латунным?) мечом и копьем». Греки не использовали железное оружие, и, возможно, не имели железа в своей первой иностранной военной кампании — Троянской войне. Парианские (Арунделианские) хроники (начало которых датируется 1582 г. до н. э.) и родосские мифы упоминают пожар в горах Крита, который научил металлургии идеанских дактилей [193]; однако если рассматривать Египет, то это сравнительно поздняя дата.
Изучая металлы в руинах Гиссарлыка, доктор Шлиман отмечает: «Единственными железными предметами, которые я нашел, были ключ любопытной формы и несколько стрел и гвоздей, лежавших близко к поверхности». Это не доказательство, что железо не использовали, потому что Гомер несколько столетий спустя говорил о циане — стали голубого оттенка; это слово даже в античности переводилось как халиб (сталь). Исследователь замечает: «Предметы из стали могли существовать; я положительно верю, что они существовали; но они исчезли, не оставив и следа своего присутствия; ведь нам известно, что сталь и железо разлагаются гораздо быстрее и легче, чем медь». Однако вся книга настолько противоречива и ее заключения столь же неопределенны, что мы находим в ней — «номер 4 — высверленный кусок одного из троянских зарядов для пращи, снаружи покрытый патиной, а внутри — железного цвета», в то время как анализ показывает, что он состоял в основном из меди и серы. Среди современных (?) микенских находок, которые ныне некоторые авторитеты объявляют византийскими, а другие наблюдатели — кельтскими, доктор Шлиман находит железо в виде ножей и ключей, но считает, что эти предметы датируются достаточно поздними сроками, не старше V века до н. э. [194]
В это же время железо уже было широко распространено по всей Греции. В IV веке Аристотель («Метеорология») долго распространяется на тему железа и его модификаций. Один отрывок гласит: «Ковкое железо можно расплавить, тогда оно становится жидким и затем затвердевает вновь; так создается сталь, поскольку железо оседает и скапливается у дна, и после нескольких очисток получается сталь. Но часто это не делают, ибо потери при этом очень велики, и при очистке много веса теряется. Но железо становится тем превосходнее, чем больше уходит шлака». Даимах, современник Аристотеля, говорит о стали: «есть сталь халибская [195], синопская, лидийская и лакедемонийская. Халибская — наилучшая для инструментов плотника; лакедемонийская — для шпилек, сверла, зубил и инструментов гравера; лидийская — тоже годится для шпилек, а также для ножей, бритв и терок». Авиценна (Абу Али Сина), в своей пятой книге, «De Anima» [196], соглашаясь с Роджером Бэконом, разделял металл на три вида: 1) железо, подходящий материал для молотов и наковален, но не для режущих инструментов; 2) сталь [197]; она чище и более теплоемка, из-за этого хуже плавится, но лучше держит форму; 3) андена, плавкая при низкой температуре, являющаяся чем- то средним между железом и сталью. Очевидно, последнее — это «хиндиа», или «хиндиянех», «ferrum indicum».
Римляне, будучи большими космополитами, нежели греки, придавали больше значения богатствам недр своих завоеванных территорий, и тщательно выбирали наилучшие acies [198] для своего оружия. Диодор Сицилийский [199] описывает процесс, которым кельтиберы готовили железо для своих мечей. Плиний, бывший прокуратором Испании при императоре Веспасиане, мог изучать добычу железной руды в стране, где до сих пор производится знаменитая толедская сталь. Он характеризует этот металл в целом как повсеместно используемый и имеющийся во всех уголках света — особенно на Ильве, ныне Эльба, где находятся шахты по добыче «олигисте», или «зеркального железа». Его процесс производства стали таков же, как и у греков. «Fornacum maxima differentia est; in eis equidem nucleus ferri excoquitur ad indurandum; aliter alioque modo ad densandas incudes, malleorumve rostra» [200] (XXXIV, 41). Так, выходит, что сталь римляне делали по одной технологии, а укрепляли и закаляли инструменты, копья и наковальни — по другой. «Возможно, — заявляет доктор Мартин Листер, — последние варили в настыли, как позволяет предположить термин «densare».
Римские шахтные разработки часто проводились с большим размахом. В Динском лесу и в Кенте и Сассексе, не говоря уж о других частях Англии, находятся кучи старого шлака, в котором обнаруживается классическая керамика и монеты времен Нерона, Веспасиана и Диоклетиана. Там подумали королек [201] путем прямого процесса, с использованием древесного угля в примитивных каталонских горнах; выработка была несовершенна, и в шлаках содержался большой процент металла. Древние штольни и шахты в Шропшире [202] и других местах еще сохранили примитивные инструменты, которыми местные жители работали на каторге. На склонах холмов Картахены, на побережье Мурсии (Юго-Восточная Испания), первые картахенские колонисты добывали свинец и серебро; эта отрасль была на высоте, когда Новый Карфаген, под римским владычеством, стал (в 200 г. до н. э.) процветающим муниципием, центром с многочисленным населением. В этот период там регулярно было задействовано до 40 тысяч рабочих рук. В VII веке арабское нашествие привело к разрушению шахт не только этого района, но и всех остальных провинций, оккупированных маврами. Где-то в середине XV века началось возрождение, но оно прервалось в начале XVI века, когда открылись шахты Испанской Америки: император Карл V тоже не хотел, чтобы землю его европейских владений уродовали шахты. Шахтеры массово эмигрировали, и Новый Карфаген был заброшен вплоть до последнего пятидесятилетия. Согласно М. Альфреду Массарту [203], древние массы свинецсодержащих шлаков были достаточно богаты, чтобы оплатить их вторичную выработку. С территории в восемь квадратных лиг было извлечено около 800 тысяч тонн железной руды, две трети которой были железно-марганцевыми, и от 20 до 25 тысяч тонн свинца, среди которых было 30 тысяч килограммов серебра. Что же касается использования британцами железа до римского завоевания, то тут мы можем честно считать, не придавая значения легенде о «Милезиусе», что здесь отрасль тоже мигрировала на север от испанского центра. Так, мистер Хаттон, местный историк Бирмингема, считает, что мечи производились здесь и до высадки Юлия Цезаря.
