Юлиан Семенов - Межконтинентальный узел
- Нет.
- И не пили?
- Я был профессиональным гребцом...
- Тогда я за вас спокоен... Приступам меланхолии не подвержены?
- Никогда.
- Между прочим, по-персидски "меланхолия" звучит "молихулиё", что значит "страхи", "расстройство мысли" и "подозрительность"... Попробуйте попить чебрец с уксусо-медом и шафраном, пропорцию я вам сейчас напишу...
- А как делать этот самый уксусо-мед?
- Очень просто. Добавьте в мед треть воды. Кипятите смесь. Появится пена. Снимайте ее до тех пор, пока она не исчезнет. Затем медленно заливайте в эту жидкость разведенный уксус - полбутылки эссенции, полбутылки воды, - пока смесь не приобретет кисло-сладкий вкус. Вот и все. По две ложки перед едой. Всю жизнь. До восьмидесяти будете испытывать желание любить женщину, а это первый признак здоровья.
Славин неловко достал из кармана конверт с деньгами; Бензелев махнул рукой:
- Меня просил вас принять академик Вогулев, с друзей наших друзей я не беру гонорары, и потом вы очень хорошо слушаете - качество, теряемое человечеством...
Вернувшись в КГБ, Славин позвонил Груздеву:
- Поглядите-ка повнимательнее, нет ли пассии у нашего образцового семьянина. Он, видите ли, весьма радеет по этому поводу.
- Ее зовут Анастасией, - ответил Груздев скучным голосом. - Анастасия Викентьевна Морозова... Но и это не все... Тут у меня кое-что подошло, пока вы занимались проблемами укрепления здоровья... Можно к вам зайти?
Груздев никогда не появлялся с пустыми руками; сведения, которые называл "тещиными языками" - сплетни, слухи, анонимки, - отводил сразу же: "Грязное белье не по моей части"; оперировал фактами, этому учил молодежь.
- Любопытная деталь, Виталий Всеволодович, - сказал он, присаживаясь на краешек стула (в этом весь характер, кстати). - Геннадий Александрович когда-то был весьма и весьма пьющим человеком... Гуляка, каких свет не видывал... И вдруг - после поездки на конференцию в Вену - вернулся трезвенником. Не вшивался, упаси бог, к психиатрам не ходил, но завязал, как отрезал. Причем в тот день, когда крепко поднабрался на приеме в Вене, обзванивал членов делегации, был в панике, искал академика Крыловского, а тот беседовал с президентом, вернулся поздно, что-то около часа. Его потом посол пригласил к себе в резиденцию. Когда вернулся, сразу же позвонил Кулькову, в чем, мол, дело, а тот ответил, что наглотался снотворного, все в порядке, просто хотел посоветоваться о расписании дня на завтра, никаких проблем...
- Документы по конференции у кого были? - спросил Славин нахмурившись. Хранились в посольстве?
- Документы в тот день находились у Геннадия Александровича. А сопровождающий был, понятно, с академиком... Полагаете, что с пьяненьким Кульковым могли сыграть партию в триктрак?
- А почему бы и нет? Опросили членов делегации?
- Думаем, как это половчее сделать. Все они добрые знакомцы Кулькова, дело деликатное, да и было их там девятнадцать человек, слишком с многими придется говорить, не спугнуть бы...
И в это время позвонил генерал:
- В четверг, накануне партии в преферанс, ваш подопечный попросил академика Крыловского остановить машину возле Сокольников, голова, сказал, раскалывается, хочу прогуляться перед сном... Это было в двадцать три тридцать... А в двадцать два часа по Сокольникам гулял мистер Юрс. Видимо, тогда и состоялся обмен информацией, Кульков вполне мог взять контейнер... Он всегда ходит с вместительным "дипломатом", там пень уместится, не то что "булыжник"... С мистера Юрса и его команды наблюдение снимайте, смотрите в оба за Кульковым, он будет забирать контейнер не сегодня, так завтра.
...Анастасия Викентьевна Морозова, Настена, Настенька, оказалась очаровательным двадцатисемилетним созданием, с пронзительно-черными глазами, стриженная под мальчика. Волосы ее такие густые, что было непонятно, как она их расчесывает.
К Славину она выбежала прямо с репетиции, танцевала в ансамбле: фигурка точеная, улыбка ослепительная и до того добрая, что у Славина даже сердце защемило от жалости к ней, особенно когда он заметил синеватый кружок на безымянном пальце, образовавшийся вокруг того самого колечка с камушком, который всего пять дней назад он рассматривал в кабинете генерала...
- Я из Госконцерта, Анастасия Викентьевна, - представился Славин. - Мы давно присматриваемся к вашему ансамблю и к вам, любопытно работаете... Почему бы вам не сделать сольный номер? Заглянули бы в Госконцерт сегодня, я вам телефон оставлю, ладно? Там комплектуют группу для поездки в Финляндию, вы прекрасно работаете финскую летку-енку, номер пройдет, по моему мнению, на ура.
Через полчаса Анастасия Викентьевна позвонила Кулькову на работу, голос ликующий, поделилась новостью. Тот сухо ответил: "Я заеду к вам завтра, спасибо, что позвонили, Глеб Нилыч, поздравляю, сегодня, увы, занят, собрание..."
...Собрание было посвящено персональному делу; на конструктора Якулова жена написала заявление: разрушает семью, завел любовницу, страдают дети.
Славин с интересом слушал, как выступал Кульков.
- Что может быть для советского человека святее, чем простое и емкое слово "семья"? - начал он свое выступление, не глядя в зал, сосредоточившись в себе. Горестные морщины изрезали лоб, уголки рта скорбно опущены. - Семья - это, если хотите, родина. Измена жене, матери твоих детей, - шаг на пути к предательству... Я не могу иначе квалифицировать поступок такого рода... Сколько лет вы прожили с женой, товарищ Якулов?
Тот медленно поднялся, усмехнулся и ответил вопросом:
- Вы бы Анне Карениной такой вопрос задали, Геннадий Александрович?
- Но это же демагогия, - устало возразил Кульков. - Демагогия чистейшей воды... Если полюбили другую, придите к женщине, с которой растили детей, и скажите ей правду. Нет ничего прекраснее правды, как бы тяжела она порой ни была, товарищ Якулов. Я не ханжа, в жизни всякое может случиться, но найдите же в себе мужество! Откройтесь той, которую вы любили!
- Так я и открылся, - усмехнулся Якулов. - И вот чем кончилось...
- Нет, товарищ Якулов, как мне сообщили, вы признались лишь после того, как жена застигла вас, что называется, на месте... Уверяю вас, найди вы в себе мужество открыться, честно поговорить с матерью ваших детей - исход был бы совершенно иным...
Славин встал и вышел из зала - не мог слушать, гнусь...
...В двадцать два часа тридцать минут Кульков взял в Сокольниках "ветку" контейнер ЦРУ, спрятал его в портфель и отправился домой.
Через десять минут генерал срочно собрал у себя в кабинете контрразведчиков, проводивших операцию.
Закончив совещание, вернулся к изучению материалов по делу Пеньковского.
В о п р о с: Вы сказали, что в Париже у вас была встреча с представителем разведки США?
П е н ь к о в с к и й: Да.
В о п р о с: Чем интересовался этот человек?
П е н ь к о в с к и й: Он беседовал со мной минут тридцать. Фамилии его я не помню, так как в момент знакомства и во время представления разведчики быстро произносили фамилии и я их не улавливал. Беседа носила общий характер.
В о п р о с: О возможности вашей поездки в Америку спрашивали или нет?
П е н ь к о в с к и й: В данном случае был разговор о предстоящей советской выставке в США, которая намечалась на апрель 1962 года. Они спрашивали, приеду ли я туда. Я сказал, что твердо еще не знаю, поеду я или нет, но не исключено, что такая возможность будет.
В о п р о с: Вы все время говорите о ваших совместных встречах с представителями американской и английской разведок, а раздельные встречи с представителями одной из этих разведок были?
П е н ь к о в с к и й: Да, была одна такая встреча.
В о п р о с: Расскажите о ней.
П е н ь к о в с к и й: Эта встреча была в гостинице, где жили американские разведчики. Предложение о встрече было высказано в то время, когда я ехал с конспиративной квартиры к себе в гостиницу. Ослаф и Александр пригласили меня на следующий день после этой встречи к себе вечером в номер гостиницы. Я это приглашение принял. Была создана свободная, непринужденная обстановка. Из беседы я понял, что американская сторона сожалеет о том, что ей приходится работать со мною вместе с английской.
В о п р о с: Вы обещали что-либо американской разведке? Высказали какие-либо пожелания по этому вопросу?
П е н ь к о в с к и й: В отношении раздельной работы с английской и американской разведками мною пожеланий не было высказано.
В о п р о с: Было ли сказано, что если бы сложилась такая необходимость, то американская разведка могла доставить вас в Америку?
П е н ь к о в с к и й: Разговор об этом был в связи с обсуждением вопроса о представлении меня президенту Кеннеди. Они говорили, что за короткое время самолетом меня можно доставить в Америку вернуть обратно. Это они сделали бы, если бы была острая необходимость.
В о п р о с: Кроме поездок на встречи с разведчиками в Париже куда вы еще ездили с Гревиллом Винном?
П е н ь к о в с к и й: С Гревиллом Винном мы ездили в Версаль, Фонтенбло, были в ресторанах, ночных клубах "Мулен Руж" и "Лило", посещали кафе, гуляли в свободное время по улицам.
