Вольдемар Балязин - Конец XIX века: власть и народ
Зато лейб-гусарский полк, где почти не было гомосексуалистов, славился патологическим пьянством. И здесь тон задавал командир полка – великий князь Николай Николаевич, бывший одним из самых горьких пьяниц русской гвардии. Его однополчане, собираясь в офицерском собрании, пили по неделям, допиваясь до чертиков и белой горячки.
Однако, проходя службу в Преображенском полку, Николай был совершенно непричастен к порочным наклонностям офицеров-гомосексуалистов, а служа в лейб-гусарском, не позволял себе пьянства. Ханжой цесаревич не был и иногда в офицерском собрании пропускал 2-3 рюмки водки или бокал-другой шампанского.
Одной из симпатичных черт его характера было стремление помочь своим товарищам-однополчанам, если они женились на скомпрометированных ранее дамах. По законам офицерской чести, такие офицеры должны были оставлять службу в Преображенском полку, и цесаревич всячески помогал им в их дальнейшей карьере – армейской, гражданской, а иногда и духовной.
О его службе в Преображенском полку сохранилось свидетельство великого князя Константина Константиновича (командира полка с 1891 года, двоюродного дяди Николая). В его дневнике от 6 января 1894 года, когда цесаревич уже 2 года носил звание полковника и командовал первым батальоном преображенцев, записано: «Ники держит себя в полку с удивительной ровностью, ни один офицер не может похвастаться, что был приближен к цесаревичу больше другого. Ники со всеми одинаково учтив, любезен и приветлив. Сдержанность, которая у него в нраве, выручает его».
Военная подготовка цесаревича не ограничилась знакомством с пехотной, артиллерийской и кавалерийской службой. Будучи Атаманом всех казачьих войск, он знал и казачью службу, а кроме того был приобщен и к службе на флоте.
Следует признать, что Николай с учетом его возраста был подготовлен к военной службе гораздо лучше, чем к какой-либо другой. Упоминавшийся уже А. П. Извольский писал в своих «Воспоминаниях»: «Когда император Николай II взошел на престол, его природный ум был ограничен отсутствием достаточного образования. До сих пор я не могу понять, как наследник, предназначенный самой судьбой для управления одной из величайших империй мира, мог оказаться до такой степени не подготовленным к выполнению обязанностей величайшей важности». Военная среда, окружавшая цесаревича и во дворце, и на занятиях военными науками, и в полевых лагерях на учениях, была ему более близка и понятна, чем, например, среда министерская, дипломатическая или придворная, так как отец-император не очень-то приучал его к сфере государственного управления или внешней политики. Что же касается двора, то Александр III и сам не любил придворных балов и празднеств, ограничив их до минимума, и, как мы уже знаем, практически не принимал по делам двора никого, кроме министра этого ведомства Воронцова-Дашкова, да и то крайне редко. Потому и цесаревич был воспитан в том же духе: он не выносил излишеств ни в одежде, ни в еде, старался во многом подражать отцу, со временем полюбив то же, что любил и он – охоту в царских заповедниках (Ловиче, Спаде, Беловежье), рыбалку в финских шхерах, долгие прогулки в полях и лесах, физический труд и стремление к здоровой и чистой жизни.
Первая и вторая любовь
К 20 годам Николай вполне сформировался, и не мудрено, что его посетило и первое чувство, к сожалению, не к той девушке, которая могла бы стать его невестой. «Целый ряд источников, – писал в начале 1920-х годов историк И. М. Василевский, – говорит о пылкой любви Николая в эти годы к какой-то молодой еврейке, которую он встретил случайно в саду во время прогулки. Она не знала, что перед ней наследник престола, и нежные отношения их зашли так далеко, что об этом узнал суровый Александр III. Эти источники подробно описывают, как градоначальнику фон Валю было предписано „в 24 минуты“ выслать из Петербурга еврейку со всеми ее родственниками – от старого деда до грудного ребенка, маленького брата возлюбленной Николая, включительно.
Источники описывают далее бурную сцену, какая разыгралась, когда явившийся во всеоружии со своими подручными для исполнения высылки фон Валь застал в квартире еврейки молодого наследника престола… «Только переступив через мой труп, сможете вы прикоснуться к ней. Это моя невеста!» – заявил он оторопевшему градоначальнику. Разумеется, приказ был выполнен, и Николаю пришлось смириться.
Но за первой любовью пришла вторая, оказавшаяся, если не считать женитьбу, самой значительной любовной историей в его жизни. Началась эта история 23 марта 1890 года и продолжалась до весны 1894 года.
Ее героиней стала 17-летняя выпускница балетного класса Императорского театрального училища, в ближайшем будущем прима-балерина, чуть позже выдающаяся танцовщица, а затем и великая русская балерина Матильда Кшесинская. Она родилась в балетной семье 19 августа 1872 года и была на четыре года младше Николая. Ее полное имя при крещении по католическому обряду было Матильда-Мария, но потом девочку стали звать просто Матильдой.
В семье Кшесинских сохранилось романтическое предание о том, что их подлинная фамилия – графы Красинские, но из-за крупной имущественной тяжбы, грозившей прадеду Войцеху Красинскому смертью, он вынужден был тайно бежать в Париж и там из предосторожности скрыл свой титул и подлинное имя и стал называть себя простым дворянином Кшесинским.
Матильда была самым младшим, тринадцатым, ребенком в семье, но назвать ее жизнь несчастной едва ли возможно.
23 марта 1890 года состоялся выпускной экзамен, на котором присутствовала вся царская семья и сам Александр III с императрицей. Был на этом спектакле и цесаревич Николай.
После того как выпускной спектакль закончился, Александр с цесаревичем прошли в зал, где их ожидали преподаватели, выпускницы и выпускники, и царь, не дожидаясь официального представления, зычно спросил:
– А где же Кшесинская?
И когда ее подвели к нему, Александр пожал ей руку и сказал: «Будьте украшением и славою нашего балета».
В своих воспоминаниях, законченных через семьдесят лет после этого, она писала: «Слова государя звучали для меня, как приказ. Быть славой и украшением русского балета – вот то, что теперь волновало мое воображение. Оправдать доверие государя – было для меня новой задачей, которой я решила посвятить мои силы».
Когда после этого все педагоги и бывшие ученики, а ныне уже артисты Императорского балета, уселись за праздничный стол, Александр посадил Матильду между собой и цесаревичем, и, улыбаясь, сказал: «Смотрите, только не флиртуйте слишком».
Кшесинская сразу же влюбилась в цесаревича и, когда прощалась с ним, поняла это очень отчетливо.
То же самое случилось и с Николаем, и он стал искать встречи с юной балериной, но у нее были строгие родители, а за цесаревичем неотступно следили и, таким образом, встретиться им было весьма затруднительно.
Свой первый сезон Кшесинская начала выступлениями в большом деревянном Красносельском театре, построенном для офицеров гвардии, проводившей именно там летние лагерные сборы. Летом 1890 года на этих сборах был и Николай и не упускал случая увидеть прелестную 18-летнюю балерину.
С 10 июля по 1 августа в его дневнике пять раз упоминается Кшесинская, но ничего более, кроме мимолетных разговоров и дразнящих воспоминаний, записи эти не содержат.
Николай попросил своего товарища по гусарскому полку Евгения Волкова сделать что-нибудь, чтобы Кшесинская встретилась с ним, но и тут по тем же причинам, что и прежде, свидание не состоялось. А 23 октября 1890 года и Николай, и Волков уехали из Петербурга в большое, почти кругосветное путешествие, и Кшесинская с Николаем увидели друг друга лишь через девять месяцев – 4 августа 1891 года.
Путь на Восток: от Гатчины до Киото
По стародавней традиции, все русские наследники, начиная от Павла I и до Александра III, завершив курс наук, отправлялись в путешествие. Чаще всего их путешествий было два: большое – по России, чуть поменьше – по Европе. На сей раз решено было предпринять совершенно необычное, грандиозное, морское и сухопутное турне, которое объединило оба путешествия. Причем и та, и другая части поездки должны были проходить по территориям, где раньше не бывал ни один цесаревич, исключая только последнюю часть пути.
Путешествие цесаревича готовилось продуманно и тщательно, ибо его расценивали не просто как вояж знатного туриста в экзотические страны, но как важное государственное мероприятие. Программу готовили Г. Г. Данилович, адмирал И. А. Шестаков, знаменитый путешественник и географ А. И. Воейков и капитан первого ранга Н. Н. Ломен, который стал командиром фрегата «Память Азова», оборудованного для путешествия цесаревича и его свиты. Николая сопровождали руководитель всего путешествия генерал-майор свиты князь В. А. Барятинский и три офицера – князь Н. Д. Оболенский, князь В. С. Кочубей и Е. Н. Волков. Для создания книги о путешествии был прикомандирован чиновник Министерства внутренних дел князь Эраст Эрастович Ухтомский.
