Станислав Куняев - Шляхта и мы
Но одних директив мало. А потому через пару месяцев после принятия «директивы Бермана» министерство общественной безопасности Польши, руководимое евреем С. Радкевичем, разработало план грандиозной провокации. Руководству министерства стало известно, что в городке Кельце сильны антисемитские настроения, поскольку еврейская верхушка города лучше обеспечивалась в то голодное время питанием, одеждой, хлебными должностями. В июле 1946 года в Кельце агентами местного чекиста Б. Гонтаря распространяется известие о том, что из многодетной польской семьи украден евреями ребенок для ритуального жертвоприношения и что он спрятан в одном из еврейских домов в центре города. (Ребенок был действительно похищен – агентами Гонтаря и увезен в лесную сторожку…)
Среди польского коллектива на крупнейшем предприятии города начались волнения. Вскоре толпа в несколько тысяч человек подошла к еврейским кварталам, чтобы силой освободить ребенка. Из чердачных окон еврейских домов раздались выстрелы (позднее выяснилось, что стреляли работники органов безопасности). Толпа в ответ начинает погром, в котором гибнет 40 евреев и 20 поляков… Дело сделано. Провокация удалась. Руки для борьбы с антисемитами у власти были развязаны. Через четыре дня после трагедии суд в чрезвычайном порядке «по директиве Бермана» приговорил 10 поляков к смерти, а многих к длительному заключению. Прокурором на этом процессе был Гальчевский-Бауман. В стране на несколько лет была установлена атмосфера, при которой, как пишет автор исследования, скрывающийся под псевдонимом Казимеж Мушинский: «Ведомство общественной безопасности на своей совести имеет около 100 тысяч польских жизней, загубленных в 1944—56 годах. Часть их погибла при невыясненных обстоятельствах. В то же время большая группа предстала перед так называемыми Тайными Верховными судами, которые характеризовались тем., что заседания проводились непосредственно в тюрьмах… Многие пожилые граждане нашей страны помнят факты, когда в тюрьмах гибли не только деятели политической оппозиции, но и невыгодные коммунисты, ориентирующиеся в планах ЦК евреев в Польше»…
Вот на каком фоне началась борьба Веслава Гомулки с «пятой колонной» Речи Посполитой.
* * *Веслав Гомулка был выдающимся деятелем не только международного коммунистического, но и польского национального движения. Именно этого боялась и не прощала ему еврейская оппозиция в верхушке компартии. Она все время уличала его во всяческих изменах интернационализму. В августе 1948 года на пленуме ЦК Польской рабочей партии враги Гомулки организовали дискуссию на тему «О правом националистическом уклоне в руководстве партии и способах его преодоления» – на котором Минц, Берман, Альбрехт, Охаб, Матвин и другие высшие еврейские функционеры яростно выступили против Гомулки и потребовали освободить его от обязанностей генерального секретаря, что и было сделано. Еврейский переворот состоялся. Воспользовавшись своей победой, в течение ближайших месяцев победители провели ряд мероприятий, в результате которых около 80 % должностей в партийном руководстве Польши оказалось в их руках.
Они тут же вытеснили с политической сцены кроме Гомулки подлинных патриотов Польши – 3. Берлинга, В. Василевскую, Е. Осубку-Моравского, чуть позже министра обороны М. Роля-Жимерского, захватили власть над прессой, созвали 12 марта 1949 года (когда в СССР разворачивалась борьба с космополитами!) «Съезд комитетов и еврейских организаций» – и эта диктатура «малого народа» длилась в Польше вплоть до октября 1956 года.
* * *В начале пятидесятых годов еврейско-польское противостояние дошло до того, что Госбезопасность, которой руководили евреи С. Радкевич, Ю. Святло (Исаак Фляйшфарб), А. Фейгин, решилась на арест – кардинала Стефана Вышинского, министра обороны Роля-Жимерского, Веслава Гомулки, популярнейшего Марьяна Спихальского и многих других знатных поляков. Автор рукописи «Неизвестные страницы истории» связывает эту еврейскую победу с всевластием Берии в последний год жизни одряхлевшего Сталина. Так это или нет – ответить не просто. Ясно одно: после расстрела Берии многие высокопоставленные евреи из польской госбезопасности, в том числе и Святло-Фляйшфарб, стали исчезать с политической арены, убегать в Европу, в Америку, в Израиль, а польское общество потребовало освобождения из тюрем Гомулки и других патриотов.
Гомулка получил в политическое наследство после войны тяжелейшую ситуацию – почти как Сталин после смерти Ленина: высшие партийные, государственные и чекистские должности были заполнены еврейскими функционерами, да еще в большинстве своем приехавшими после войны из СССР, то есть поддерживаемыми советским режимом. И Веславу как патриоту было необходимо потеснить их, но как коммунисту сделать это было чрезвычайно трудно, почти невозможно. В отличие от Сталина он не был настолько силен, чтобы устроить польский 1937 год. А потому борьба была скрытой, подковерной, на протяжении четверти века чаша весов этой борьбы колебалась то в одну, то в другую сторону.
И нынешний всплеск польских антисемитских чувств после Едвабне бесполезен – лучше бы поляки-патриоты вспомнили патриотическую борьбу великого сына Польши Гомулки, борьбу без огня и крови, но из которой он не раз выходил победителем. Правда, и побежден был не единожды…
В октябре 1956 года на очередном «реабилитационном» пленуме ЦК ПОРП в Политбюро были возвращены еще недавно опальные В. Гомулка, М. Спихальский, 3. Клишко. Пленум открыл еврей Э. Охаб, который тут же сообщил, что Политбюро намерено предложить кандидатуру Гомулки на пост первого секретаря ПОРП. Еврейские функционеры из высшего партийного руководства чувствовали, что зарвались, что поляки попытаются взять сокрушительный реванш за все предыдущие годы засилья польских евреев во власти, за страшные репрессии органов госбезопасности, действовавших все послевоенное время согласно «директиве Я. Бермана»… Словом, польский пленум осени 1956 года мог быть совсем непохожим на XX съезд КПСС, где все грехи эпохи социализма были списаны на Сталина. Антиеврейский вектор на польском пленуме был настолько силен, что даже появление в те дни в Польше советской делегации во главе с Хрущевым, Молотовым, Кагановичем и Микояном не испугало польских коммунистов-патриотов. Вот отрывки из нескольких выступлений участников того драматического пленума:
«Тов. Берман входил в состав комиссии Политбюро по вопросам безопасности, и он ничего не знал, что происходило? Весь город знал, что убивают людей, весь город знал, что есть карцеры, в которых люди стоят по щиколотку в экскрементах, весь город знал, что Ружанский лично вырывает у людей ногти, весь город знал, что заключенных обливают ледяной водой и ставят на мороз, а тов. Берман – член комиссии по вопросам безопасности – этого не знал!»
«Когда говорится конкретно, кого же следует привлечь к ответственности за нарушение законности в органах госбезопасности, за невыполнение планов по повышению жизненного уровня народа, то немедленно звучит ответ, что такая позиция достойна «держиморд» и «антисемитов».
«Главные нервы пропаганды и агитации, радио и партийной и государственной печати вопреки самим жизненным интересам партии, рабочего класса и народной власти захвачены какой-то выродившейся кликой карьеристов и политических игроков».
«Для безыдейных космополитов, как для кота., не существует момента внезапности. Б любой ситуации с ловкостью канатоходца они падают всегда на четыре лапы – абсолютно безосновательно и грубо они сегодня обливают потоком оскорблений «полуинтеллигентов», «консерваторов», «врагов демократии» и «сталинистов».
«Самое важное то, как массы поймут неизбрание тов. Рокоссовского… поймут, это это выпад против Советского Союза…
Товарищи говорят в кулуарах, что это метод нажима на Советский Союз (тт. Альбрехт и Старевич: кто? кто?) Товарищ Старевич, если уж Вы так добиваетесь, то скажу Вам, что это Вы мне говорили, что Польша не может быть самостоятельной, так как советские товарищи этого не допускают… Вы говорили мне также о том, что тов. Хрущев поставил еврейский вопрос… Не провоцируйте меня, кто так говорил… Товарищ Гомулка тоже должен иметь представление, кто есть кто»…
Это – цитаты из выступлений польских патриотов-коммунистов – Рушинского, Мияла, Вудского… Но бунт «национал-коммунистов» на пленуме 1956 года, который был лишь внешне аналогичен нашему XX съезду КПСС, был быстро подавлен (думаю, что не без помощи нашей делегации, возглавляемой Хрущевым, Молотовым, Кагановичем и Микояном) и дело дошло до того, что некоторые из выступавших, особенно те, кто подымал тему о преступлениях еврейской мафии в руководстве Польши, даже были вынуждены покинуть страну. В частности, К. Миял, бывший начальником управления Совета Министров, укрылся от мести своих товарищей по партии в бедной Албании, где, как он утверждал, «карающая рука евреев, может быть, не настигнет его»…
