Виктор Суворов - Облом. Последняя битва маршала Жукова
Но Хрущёв вышел из кабинета именно в тот самый момент.
И услыхал.
Встрепенулся Хрущёв, прозванный ближайшими соратниками и подчиненными в руководстве страны Колобком и Лысым Членом:
— Кто это?
— Какой-то майор.
— Фамилия?
— Буланов.
— Он оставил телефон?
— Нет. Он бросил трубку.
— Немедленно узнай, откуда звонил.
Набрал Григорий Трофимович Шуйский три ноля и тут же получил ответ: звонили из телефонной будки номер 15884 возле западного выхода Киевского вокзала Москвы, разговор короткий, кругом толпа, потому 326-я бригада наружного наблюдения 7-го управления КГБ взять ситуацию под контроль не успела.
— Дела... — Товарищ Хрущёв тяжело опустился в кресло.
— Никита Сергеевич, мы вместе работаем много лет. Я все правильно делаю, если понимаю ваши приказы, ваши поручения, вашу логику. Сейчас понять не могу. Что случилось? В чем проблема? Объясните. Я положение исправлю, в следующий раз не промахнусь.
— Оцените, думный боярин, какого черта какой-то майор Буланов будет требовать встречи с Первым секретарем Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза? И как какой-то майор Буланов смог найти номер телефона моего самого главного помощника?
Призадумался товарищ Шуйский Григорий Трофимович, затылок почесал. Не поспоришь: маху дал. Надо было расспросить майора, надо было телефончик взять или адресок.
— В общем, так: мне, Григорь Трофимыч, майора Буланова достань из-под земли. Но чтобы никто — повторяю, никто — не узнал, что я его искал.
3Задача поиска усложнялась тем, что майоры служат не только в Советской Армии, но и в милиции, в КГБ, в пограничных войсках КГБ и во внутренних войсках МВД.
Но все же главное внимание Трофимыч обратил на Министерство обороны. Потому как офицеры других ведомств представляются иначе. Себя они называют не просто майорами, но майорами КГБ, майорами милиции, майорами внутренней службы.
И вот в Главное управление кадров Министерства обороны СССР позвонил референт из Президиума Верховного Совета: ищем героев войны с фамилиями Берестов, Буланов, Вознюк, Рыльский, Смородов. Дело под личным контролем товарища Ворошилова, потому на поиск вам два часа.
Помощник товарища Хрущёва Шуйский Григорий Трофимович отправил срочные запросы и в КГБ, и в МВД. И тоже — не от своего имени. И тоже фамилию майора Буланова затасовал в колоду других имен.
С момента окончания войны прошло двенадцать лет, потому можно было предположить с большой долей вероятности, что майор, позвонивший в личный секретариат Хрущёва, воевал. Потому его искали якобы как героя, которому не вручена награда.
Но можно было предположить, что он не воевал. Если в училище поступил в самом конце войны или даже после ее победного окончания, то самое время ему сейчас майором стать.
Если майор не воевал, то и на этот случай был введен в действие особый вариант поиска.
4В ту ночь Никита Хрущёв остался ночевать в Кремле, приказав резко усилить охрану не только Кремля, но и комплекса зданий Центрального Комитета на Старой площади. Трофимычу повелел будить себя в любое время, как только появится результат.
Григорий Трофимович Шуйский разбудил Первого секретаря Центрального Комитета ни свет ни заря. В четыре утра с минутами. Появился он в кремлевской квартире Хрущёва небритым, глаза красные, под глазами отеки. Доложил, сдерживая зевоту:
— Майор Буланов Юрий Сергеевич, офицер для особых поручений генерал-лейтенанта Мамсурова.
— А Мамсуров где у нас? 38-й армией командует?
— Командовал. До недавнего времени. По представлению министра обороны СССР Маршала Советского Союза Жукова генерал-лейтенант Мамсуров назначен первым заместителем начальника Главного разведывательного управления Генерального штаба.
— И утвержден?
— Под решением Президиума Центрального Комитета ваша подпись, Никита Сергеевич.
— Теперь вспомнил. Влипли мы с тобой, Григорь Трофимыч.
5Майора Буланова Юрия Сергеевича остановил на улице случайный прохожий в потрепанном брезентовом плаще, сверкнул алым удостоверением с золотым гербом, пригласил пройти. За углом ждала неприметная серая «Победа».
Советские конструкторы эту машину проектировали еще в годы войны. Испытания проводили в победном 1945 году. И дали машине гордое имя «Родина». И показали товарищу Сталину. Осмотрел товарищ Сталин шедевр конструкторской мысли, поинтересовался между делом: по какой цене «Родину» продавать будете?
И тогда машине дали другое имя. Еще раз показали товарищу Сталину. Товарищ Сталин похвалил: «Победа», а небольшая.
6Встречи с высоким руководством, если о них посторонним знать незачем, у нас было принято проводить на дачах, за зелеными заборами, в сосновых борах. С самым высоким руководством — в Серебряном Бору.
Умеет русский народ красивые имена давать. Серебряный Бор! Это хватило же у кого-то воображения так назвать сосновую рощу за широким каналом на тихой окраине Москвы. Звучит даже лучше, чем если бы место это сказочное назвали бы Золотым Бором.
Серебряный Бор! Тут всегда хорошо. В июле — особенно: белочки по веткам друг за дружкой гоняются, птички какой-то породы незнакомой трелями любовь к жизни утверждают, шмель жужжит, нектаром насытившись.
Первым делом товарищ Хрущёв сообщил майору Буланову, что его отсутствие на рабочем месте не будет замечено: генерал-лейтенант Мамсуров сегодня весь день будет крепко занят в отделе административных органов Центрального Комитета. Об этом позаботились. Расспросил товарищ Хрущёв майора о работе, о семье, о здоровье, и перешли к делу.
— Никита Сергеевич, я понимаю, что не имел права...
— Право у вас есть. Оно записано в Уставе КПСС, утвержденном XIX съездом Коммунистической партии. Каждый коммунист имеет право обращаться в любые партийные органы, вплоть до Центрального Комитета. Вы коммунист. Вы обратились в Центральный Комитет. Я — Первый секретарь Центрального Комитета. Слушаю вас, товарищ майор.
— Никита Сергеевич, можете меня наказать, можете судить, если в чем виноват, но позвольте сначала задать вопрос.
— Слушаю.
— Вам что-нибудь известно про ЦОС? Это Центр особого назначения ГРУ.
— Нет.
— Вы знаете, кто является начальником этого Центра?
— Не знаю.
— Начальником является генерал-лейтенант Мамсуров.
— Мамсуров — первый заместитель начальника ГРУ.
— Правильно. Но у него есть еще и смежная должность.
— Любопытно.
— Об этом никому знать не положено.
— А вы как узнали?
— Случайно.
— Можно подробнее?
— Можно. С чего начать?
— С начала.
— Понял. Дело в том, что должность у меня почетная — офицер для особых поручений генерал-лейтенанта Мамсурова. Но офицеру для особых поручений иногда приходится выполнять презренные обязанности адъютанта. Вы, конечно, понимаете разницу в обязанностях.
— Понимаю. Но для пользы дела уточните.
— Адъютант получает в секретной части документы и карты. Адъютант за командиром портфель носит. Адъютант на телефоне сидит, ведет журнал приема сообщений, карандаши точит. В полевых условиях, где нет официанток, огненную воду командиру к ужину разливает, колбасу режет, девку на ночь обеспечивает, если на то намек дан. Простите, Никита Сергеевич, я говорю как есть, а не так, как должно быть.
— Только так и надо говорить.
— А офицер для особых поручений и по рангу выше, и по званию, и обязанности у него совсем не те. Офицер для особых поручений должен знать все соединения и части, которые подчинены его начальнику, все слабые и сильные стороны этих соединений и частей, их положение, состояние и задачи, которые перед ними поставлены. Офицер для особых поручений, пусть это и звучит странно, обязан обстановку знать и понимать даже лучше своего командира. Его глазами командир высокого ранга на поле боя смотрит. Вот, осенью прошлого года в Венгрии доложили из 66-й гвардейской стрелковой дивизии в штаб 38-й армии, что первый батальон 193-го гвардейского стрелкового полка захватил железнодорожный мост через Дунай. Командующий армией генерал-лейтенант Мамсуров немедленно взял ситуацию под личный контроль. Но самому нестись туда нет ни возможности, ни времени, и бросать управление 38-й армией ему никто не позволит. Шлет меня. Беру три БТР-152. На одном спаренная зенитная установка ЗПУ-2, хороша по верхним этажам длинной очередью сразу из двух стволов врезать, на двух других бронетранспортерах мотострелковый взвод. Рвусь к мосту. По пути попадаем под огонь. Один солдатик убит, четверо раненых.
— Прорвались?
— Прорвались. Матерю командира батальона, который мост держит. Хотя он подполковник, а я капитан. Оборона моста жиденькая. Я ему: разобьет тебя контра, загонит грузовик с динамитом на мост и шарахнет. И вся 38-я армия на западном берегу Дуная останется без патронов и снарядов, без жратвы и го-рючки. Оттого говорю, что оборона объекта, можно сказать, стратегического у тебя, комбат, организована разгильдяйским образом. Рой траншеи! Рой окопы! Проволокой колючей оплетай. Минными полями подходы прикрой!
