Андрей Иванов - Повседневная жизнь французов при Наполеоне
Так грешным делом и подумаешь о том, что не все было плохо при старом режиме! Талейран как-то сказал, что «кто не жил до 1789 года, тот вообще не жил».
Семинаристы не должны распространять вредные доктрины и выказывать непослушание. Например, в Бельгии они посмели подчиняться папе и его епископам, игнорируя гражданскую власть. Наказание было суровым: непослушных разогнали, а 236 человек, среди которых было 40 диаконов и псаломщиков, были причислены к артиллерийской бригаде и отправлены в Везель, где болота и лихорадка. 50 человек скоро умерло от эпидемии и заразы.
Аббат д'Астрос был заподозрен в получении и хранении письма от папы. Так оно и было — аббат получил послание понтифика, в котором тот запрещал Жану Мори, назначенному Наполеоном Парижским архиепископом, занимать этот пост. «Я желаю, чтобы исповедовали свободу галликанской церкви: впрочем, у меня есть меч в руках, и берегитесь!» — угрожал император.
Д'Астрос был арестован. Пострадал и Порталис-младший[202], родственник аббата. Он был извещен д'Астросом о послании, но скрыл от императора и факт наличия письма, и то, что бумаги папы тайно распространялись.
— По какой причине вы так поступили? — спросил Наполеон Порталиса на заседании Государственного совета. — По религиозным вашим правилам? Так зачем же вы здесь заседаете? Я не стесняю ничьей совести. Разве я силой принудил вас быть моим государственным советником? Эту значительную милость вы сами выпросили. Вы здесь моложе всех, и, может быть, только один без личных прав на такое звание; я видел в вас только заслуги вашего отца. Обязанности государственного советника, в отношении ко мне, чрезвычайно важны; вы их нарушили, — вы уже не советник мой! Ступайте и более здесь не появляйтесь. Я огорчен, ибо помню добродетели и заслуги отца вашего.
Порталис ушел, а император прибавил: «Надеюсь, что подобная сцена никогда не повторится; она меня очень огорчила».
Наполеон считал, что религиозные церемонии никогда не должны главенствовать над гражданскими законами. Он говорил об этом в беседах с доктором О'Мира на острове Святой Елены: «…церемонию заключения брака следует осуществлять как гражданский контракт; вступающие в брак должны явиться в магистрат в присутствии свидетелей и, заключив брачное соглашение, должны считаться мужем и женой. Именно такой процедуры я добился во Франции. Если же обе стороны брачного союза пожелают, то они могут потом пойти в церковь и повторить церемонию, но это не следует рассматривать как обязательную процедуру».
«Я также постановил, — продолжал он, — что браки, заключенные между французскими подданными в других странах, когда они заключаются в соответствии с законами тех стран, должны оставаться в силе, если супружеская пара возвращается во Францию».
С подписанием конкордата церковь обрела права, хоть и урезанные. Но армия Наполеона оставалась сообществом безбожников. Солдаты не молились перед сражениями, и редко кто из них бывал похоронен по христианскому обряду
Во время пребывания в Москве, как повествует аббат, отправлявший службу в церкви Святого Людовика, лишь четыре или пять офицеров из старых фамилий Франции посетили его храм. Всех умерших, за малым исключением, зарыли «в близлежащем саду».
Единственный преподаватель
— Моя система образования была общей для всех французов: ведь не законы созданы для людей, но люди — для законов, — говорил Наполеон Лас Казу.
— Одной из главнейших целей моей деятельности было стремление обеспечить всех образованием, — развивал он эту мысль в беседах с доктором О'Мира. — Я добивался создания учебных заведений, которые бы представляли образование народу или бесплатно, или за столь умеренную плату, что она была бы по средствам и крестьянину.
Двери музеев были распахнуты для простых людей, подчеркивал Наполеон. Французы стали самыми образованными, если сравнить их с другими нациями. «Все мои старания были направлены на просвещение народа, вместо того чтобы доводить его до звероподобного состояния, прививая невежество и предрассудки».
Образование при Наполеоне — это прежде всего Университет. Та система, что была при Директории, никуда не годилась. Состоятельные люди ее отвергали. Государственные лицеи не выдерживали конкуренции с частными учебными заведениями из-за плохого содержания и сомнительных учебных планов. В средних училищах было семь-восемь тысяч учеников вместо положенных 72 тысяч.
Что же касается начального образования, то, как пишет Ипполит Тэн, «почти везде» учителем тогда являлось «недуховное лицо из отбросов общества — павший якобинец, бывший клубист, голодный, без места, плохо образованный, с дурной репутацией». «…В 1800 году слова “якобинец” и “бездельник” стали синонимами».
Естественно, Наполеон не терпит такого положения вещей и готовит большую реформу. Ее концепцию, политическую и социальную роль будущего Университета описал Фуркруа на заседании Законодательного корпуса в 1802 году. Однако понадобятся еще несколько лет для того, чтобы перейти к реализации обширной программы.
По закону от 1 мая 1802 года «центральные школы», созданные в эпоху революции, были заменены лицеями. Декретом от 10 декабря того же года было установлено, что в лицеях будут учить «преимущественно латыни и математике».
В 1803 году в Париже был восстановлен медицинский, а в 1804 году — юридический факультеты.
В этот переходный период высшее образование было разрозненным, поскольку, по мысли Наполеона, для каждой отрасли знаний нужна особая школа.
Новая система была введена декретом от 17 марта 1808 года. Университет возглавлялся магистром или ректором. На эту должность был назначен Фонтан[203], сменивший Фуркруа, который с 1801 года был главным управляющим народным образованием. Последний очень переживал свою опалу и умер в конце 1809 года.
Университет включал также ученый совет, корпус генеральных инспекторов и делился на академии. В каждой академии были свой ректор, совет и инспекторы.
Магистр — «главнокомандующий» французским образованием — выдавал лицензии преподавателям и учебным заведениям, каждое из которых выплачивало Университету определенную сумму.
Образование было трехступенчатым: начальное, порученное монахам конгрегации «Христианское вероучение», среднее (лицеи, гимназии, коммунальные школы) и высшее (факультеты Университета). Сорбонна — богословская школа — была слита с Парижским Университетом.
С начальным образованием все предельно ясно. Наполеон идет проторенным путем и, не мудрствуя лукаво, отдает маленьких французов на попечение монахов. При этом он не обращает внимания на возражения своих сотрудников.
Были разосланы инструкции: «Везде, где имеются братья христианских школ, им нужно отдавать предпочтение при назначении учителей начальных школ».
Обучение в этих школах будет самым простым. «Академические инспекторы, — установлено декретом 1811 года, — должны наблюдать за тем, чтобы учителя начальных школ учили бы только читать, писать и производить четыре арифметических действия».
Все 700–800 тысяч учеников начальных школ будут повторять, как молитву: «Мы обязаны… Наполеону I, нашему императору, любовью, уважением, повиновением, верностью, военной службой, податями, налагаемыми ради сохранения и защиты Империи и его престола… Так как он тот, которого вызвал Бог в тяжелых обстоятельствах для восстановления публичного культа и святой религии наших отцов и для их защиты».
Сведения обо всех маленьких французах будут занесены в большую картотеку: «Нужно учредить эту корпорацию таким образом, чтобы иметь сведения о каждом ребенке, начиная с девятилетнего возраста».
Во всем этом — глубокий смысл и дальний расчет. Среди родителей, которых уже не изменишь, есть роялисты и республиканцы, а дети должны быть воспитаны «правильно» и единообразно. Иначе «не будет прочного политического положения» во Франции: «До тех пор пока с детства не будут учить тому, нужно ли быть республиканцем или монархистом, католиком или неверующим, государство не будет образовывать нацию; оно будет покоиться на неверных и случайных основах, оно будет всегда подвергаться беспорядкам и переменам».
Отсюда и возникает идея Университета, которую так долго вынашивали. Наполеон устанавливает монополию народного просвещения. Оно «во всей Империи поручается исключительно Университету. Ни одна школа, ни одно какое-либо учебное заведение» любого уровня, будь то светское или духовное, «не может быть образовано вне императорского Университета и без разрешения его главы».
Это не значит, что частных учебных заведений теперь не будет совсем. Пока реформа готовилась, они — в эпоху Консульства — появлялись сотнями. И, по мнению Наполеона, создавались эти школы беспорядочно: «Невозможно оставаться долее в таком положении, раз всякий может открыть торговлю образованием, как открывают торговлю сукном».
