Автор неизвестен - Повесть о смуте годов Хэйдзи
Итидзё, Такэда и Огасавара вышли из края Каи и направились в землю Суруга с мыслью напасть на наместника той земли, Хиромасу. Войска у него было немного, и ещё спешно прискакали к нему на помощь больше тысячи воинов из тех, кто был верен Тайра. Минамото из Каи разделили своё трёхтысячное войско на три отряда, окружили их и убили наместника Хиромасу. Тайра, прослышав об этом, снарядили государевы войска. Военачальник Корэмори[178] повёл войско в пятьдесят тысяч воинов и остановился с ними в Камбара[179], на берегу реки Фудзи. Ёритомо с войском в двести тысяч воинов, перейдя горы Асигара и Хаконэ, остановился у реки Кисэ в земле Суруга. В ночь перед сражением водяные птицы, обитавшие у реки Фудзи, внезапно снялись, а войска Тайра приняли этот звук за боевые кличи врага и бежали, не выпустив ни единой стрелы.
В третью луну первого года Ёва[180] Тайра поспешили в Суномата, что в земле Мино. Курандо Дзюро Юкииэ[181][2]повелением принца Такакура был назначен главой рода Минамото, но его племянники, Ёсинака из Кисо и Ёритомо, отняли его власть над Минамото, и он, всего с пятьюстами с небольшим воинов, отошёл на восточный берег реки Суномата. Служивший у принца с Восьмого проспекта Энсай[182] сказал другим:
— Враги отца, Тайра, сейчас на том берегу. Если не нападём на них этой ночью — никто ведь не знает, как обернётся жизнь, могу и просто так умереть в эту ночь — тогда то, что не напал на них сейчас, будет мне помехой в будущих жизнях. Так что я с вами прощаюсь! — так сказал, и за ним ещё более пяти десятков воинов переправились через реку и ворвались в стан Тайра, военачальниками у которых были тюдзё Сигэхира и правитель Ното Норицунэ. И вот, ворвавшись в самую гущу врагов, Энсай погиб в сражении.
В двадцать пятый день седьмой луны второго года Дзюэй[183] Ёсинака из Кисо захватил столицу, а Тайра пришлось из столицы бежать. Князю Тайра-но Ёримори же до того тайно передавали клятвенные письма[184], в которых говорилось: «Отпрыск госпожи Икэ-доно должен остаться в столице. Для нас он — живое воплощение его покойной матушки»[185], и потому он остался, как его просили. Его владения остались такими же, как прежде, и даже более того — ему пожаловали множество других.
Убившие Левого конюшего управляющий поместьем Осада Тадамунэ и его сын Кагэмунэ не последовали за Тайра. Видно, Небо их наказало за убийство потомственного своего господина, и они с пятью десятками своих воинов пришли сдаваться в Камакура, как говорится, смиренно подставив шею. «Хорошо, что сами пришли!» — сказал Ёритомо, и поручил их охрану Тои-но Дзиро. После того отрядил он их с войсками Киба-но Нориёри и Куро Ёсицунэ, что посланы были на усмирение Ёсинаки из Кисо. Когда покарали Ёсинаку, а потом одержали победу при Итинотани[186], то каждого гонца, что прибывал с известиями о ходе войны, Ёритомо спрашивал: «А как ведут себя эти Осада?» — и ему неизменно отвечали: «Великой силы воины. Во всех сражениях держались превосходно!», и Ёритомо распорядился: «С этих пор отца и сына Осада от сражений отстранить!» А когда Тайра погибли в заливе Данноура, что в краю Нагато, Осада прибыли в Камакура, и им было сказано: «Нужно кое-что передать Нарицуне[187], так что поспешите в свою землю, да молитесь за упокой покойного господина Левого конюшего!», и Осада, обрадовавшись, пустились в путь. Были они уверены, что всё обошлось, когда Номи-но Нарицуна с войском напал на них, Тадамунэ и Кагэмунэ схватили и распяли. И распяли-то не как обычно. Перед могилой Ёситомо уложили доски, а к ним большими гвоздями прибили их за руки и ноги. Вырвали ногти на руках и ногах, содрали кожу с лица, и так замучили их до смерти за четыре-пягь дней. Убив потомственного господина своего, хотели они обрести процветание для
Номи-но Нарицуна с войском напал на Тадамунэ и Кагэмунэ, их схватили и распяли. Перед могилой Ёситомо уложили доски, а к ним большими гвоздями прибили их за руки и ноги.
своих потомков, но кармическое воздаяние постигло их уже в этой жизни, разнеслась весть об их поступках, и испытали они прилюдно позор.
Намба-но Тодзо, слуга госпожи Икэ-доно, прибыл в Камакура, пришёл во дворец Ёритомо и доложил:
— Смиренно прибыл Ёриканэ, некогда служивший у госпожи Икэ-доно! — и Ёритомо переспросил:
— Уж не Намба-но Тодзо ли?
— Точно так! — отвечал тот.
— Как хорошо, что ты пришёл! Я сам собирался о тебе разузнать! — сказал Ёритомо, назначил его одним из своих ближних самураев и сказал остальным:
— Забуду ли прошлые благодеяния этого человека? Наделён он воистину сострадательным сердцем, а помимо того — служил он госпоже Икэ-доно! Вы все обходитесь с ним, как с дорогим гостем, да одарите как следует! — и приближённые Ёритомо стали наперебой осыпать Ёриканэ подарками, извлечёнными из сокровищниц — шкурами леопардов и тигров, перьями орлов и ястребов, шёлковыми косодэ. Складывали всё это перед и позади Ёриканэ, так что за подарками и его самого уже не видно было.
— А назначений каких желаешь? — спросил Ёритомо, и тот сказал:
— Пожалуйте мне должность управляющего деревней Хосононо, что в земле Намба, где всегда жили мои предки!
— Хорошо, я напишу государю-иноку — не может быть, чтобы он отказал! — и написал ему просьбу о назначении. Все подарки Ёритомо распорядился отправить через почтовые станции, и отослал Ёриканэ в столицу.
Судья Куро Ёсицунэ из-за наветов Кадзивары[188] вызвал недовольство Ёритомо, уехал в край Муцу, где его приветил Хидэхира. Там он проводил дни и месяцы, но когда Хидэхира умер, сын его Ясухира, поддавшись на обман, уничтожил Ёсицунэ, а после того и сам был убит, и во всей Японии не было места, неподвластного Ёритомо, а в Тага, что в землях Осю, устроил он управу, что занималась делами тех земель.
Ёритомо как-то сказал помощнику управляющего делами храма Камо Тикаёси:
— Есть в Японии два человека, думы о которых не покидают меня ни днём, ни ночью. Сына госпожи Икэ-доно я уберёг от обезглавливания и продвинул в чинах, сделав старшим государственным советником-дайнагоном. А вот Минамото-но Мориясу, что так пёкся о моей причёске-мотодори и не позволил постричься в монахи, я ещё не отплатил, — на что Тикаёси отвечал:
— Мориясу нынче стал известным игроком в сугороку[189], и его то и дело призывают играть во дворец государя-инока.
— А пригласи-ка его ко мне! — распорядился Ёритомо. Тикаёси при случае говорил Мориясу: «Господин Ёритомо хочет тебя видеть!» — но тот дни и ночи проводил за игрой, и в Камакура так и не выбрался.
В седьмой день одиннадцатой луны первого года Кэнкю[190] Ёритомо, впервые направлявшийся в столицу, прибыл в Сэнномацубара, что в краю Оми. Там к нему пришёл тощий и немощный старик, а с ним такая же старуха. Стали они проталкиваться к нему, «Что это ещё за оборванцы!» — ругали их, но они говорили: «Мы должны его увидеть!» — и так пробились к самому Ёритомо. Он спросил их:
— Кто вы такие?
— Когда-то вы изволили у нас гостить, мы — те самые старик и старуха из уезда Адзаи. Дожив до этих лет, услышали, что вы изволите направляться в столицу, вот и пришли к вам с поклоном[191]! — отвечали они.
— За многими делами запамятовал я о вас, хорошо, что пришли! А что это такое вы принесли? — спросил он.
— Это — то самое неочищенное сакэ, что вы изволили пить когда-то! — и с этими словами преподнесли ему два глиняных кувшина. Ёритомо заулыбался, и хоть и было у него без счёта сакэ, закусок и чашек с рисом, он на это и не смотрел, а выпил три чашечки сакэ, принесённого стариками, и сказал:
— А пришлите ко мне своего сына! Чувствую я себя в долгу перед вами!
— Сейчас же пришлём к вам! — отвечали старики, и прислали сына. Звали его Оми-но кандзя, и Ёритомо определил его на службу. Адати-но Синсабуро Киёцунэ — это он самый и есть. Подарил ему Ёритомо двух коней под белыми сёдлами, и два сундука добра — шелков и косодэ.
В столице Ёритомо посетил дворец государя-инока, а поскольку в давние годы он служил у государя, вспоминали они былое, грустили и печалились о прошедшем. Государь изволил положить перед Ёритомо меч «Брадобрей», завёрнутый в парчовый мешок, со словами:
— Слышал я, что это — наследственная драгоценность Минамото. Киёмори дал мне его как охранный амулет, и все эти годы не покидал этот меч дворца. Однако он — драгоценность вашего дома, а потому отдаю его тебе! — и отдал меч Ёритомо, а тот, трижды поклонившись, принял меч. После этого Ёритомо призвал Мориясу и одарил его конями, доспехами и оружием, шелками и косодэ без счёта. А что не приезжал Мориясу в Камакура, то и пожалований ему не было.
