Сергей Соловьев - История России с древнейших времен. Том 7. Царствование Федора Иоанновича. 1584–1598 гг.
Касательно сборов с духовенства в пользу архиереев собор 1551 года, по жалобе новгородских священников, отменил праздничный сбор с священника по алтыну, с дьякона по три деньги; относительно подвод новгородскому владыке с монастырей и городских священников положено не брать больше прежнего. Как видно также духовенство помогало епископам при построении и поправке их домов; так, псковский летописец под 1535 г. говорит: начали делать двор владычный во Пскове, а священники не пособили ни в чем, монастыри же все мшили горницы и повалушу склали. Псковское духовенство давало новгородскому владыке корм, когда он приезжал во Псков; по этому случаю под 1544 г. летописец рассказывает следующее: владыка Феодосий приехал во Псков, и отделились от городских попов от всех семи соборов сельские попы и пригородские, потому что городские попы взяли с них корму больше, чем с себя, и было у них смятение большое; владыка дал им особого старосту. В Стоглаве, т. е. в постановлениях собора 1551 г., читаем: в Москве, на митрополичьем дворе, вечная тиунская пошлина ведется, называемая крестец: из всех городов архимандриты, игумены, протопопы, монахи, священники, дьяконы приезжают по своим делам и, живучи в Москве, сходятся на крестец в торгу на Ильинской улице и нанимаются у московских священников по многим церквам обедни служить, к митрополичью тиуну являются и знамя у него берут на месяц, на два и больше и пошлину ему дают, на месяц-по 10 денег, другие-по два алтына; а которые, не доложа тиуну, станут служить, на тех он берет промыты по 2 рубля, а того не обыскивает, есть ли у них ставленные и отпускные грамоты. Собор определил досматривать наперед этих грамот. Как при заселении дикой земли правительство давало льготы насельникам, освобождало их от податей, так при построении новой церкви архиерей освобождал ее причт от своих податей: в 1547 г. пермский и вологодский епископ Киприан дал следующую грамоту кирилловскому игумену и братии: «Поставили они церковь новую в моей епископии вологодской: и кто у них у этой церкви станет служить, игумен, поп или дьякон, не надобно им платить мою дань рождественскую, ни данские пошлины, ни десятинничьи пошлины, ни недельщичьи, ни конюховое, ни поварское, ни людское, ни явленных куниц с грамотою; к старосте поповскому с тяглыми попами они не тянут ни во что, и не судят их мои десятинники ни в чем, приставов своих за ними не посылают, и не въезжают к ним наши недельщики ни за чем; а кто будет чего-нибудь искать на них, то сужу я их сам; а ведают меня владыку Киприана игумен Афанасий с братиею сами собою». Из последних слов видно, что Кириллов монастырь обязался давать владыке известное вознаграждение за потерю доходов с новоустроенной церкви. Такую же грамоту дал ростовский владыка Алексей Троицкому Сергиеву монастырю относительно церкви в селе Берлюкове, причем, как видно, церковь не была вновь построена. Вообще монастырям было выгодно освобождать духовенство в принадлежащих им селах от архиерейских пошлинников: для этого они обязывались сами доставлять владыке следующие ему доходы; так, в 1542 году ростовский владыка Досифей дал грамоту тому же кирилловскому игумену Афанасию: попы в монастырских кирилловских селах венчают в своих приходах крестьян без знамен нашего знаменщика, а знамена берут в Кириллове монастыре у казначея и подать платят казначею, а казначей, собравши эти знаменные деньги, платит нашему знаменщику белозерскому. Песношский монастырь в 1542 г. освободил также духовенство своих сел дмитровской десятины от суда митрополичьих десятников и ведомства поповских старост; митрополит в своей грамоте обещал судить священников этих сел сам, с условием, чтоб они платили известный годовой оброк ему, его десятиннику и заезжику; этот оброк священники привозили сами в Москву, в митрополичью казну, а десятинники и заезжики к ним не ездили и не посылали ни за чем, подвод и проводников не брали. Встречаем грамоты владык относительно поборов с самих монастырей; такую грамоту дал новгородский архиепископ Леонид старорусскому Козмодемьянскому монастырю в 1574 году. «Давать им в дом св. Софии и мне, за мой подъезд, и за благословенную куницу, и за все десятинничьи пошлины, по новому окладу, всякий год, по рублю московскому; но если случится мне по государеву приказу ехать в Москву, в тот год монастырь дает мне подъезд и десятину сполна по книгам». Под 1571 годом летописец рассказывает о ссоре новгородского владыки Леонида с священниками за милостынные деньги: «Владыка Леонид после выхода всем священникам, старостам, десятским и пятидесятским новгородским велел ризы с себя снимать и говорил им: „Собаки, воры, изменники, да и все новгородцы с вами! Вы меня оболгали великому князю, подаете челобитные в милостынных деньгах, а вам достанется по шести московок, да дьяконам по четыре московки; не буди на вас моего благословения ни в сей век, ни в будущий!“
Относительно содержания монастырей по-прежнему встречаем царские ружные грамоты, вкладные грамоты частных людей и царские, которыми до последнего соборного приговора давались в монастыри земельные участки на помин души. Сам царь в 1575 году дал в любимый свой монастырь Кирилло-Белозерский по душе боярина князя Ивана Дмитриевича Бельского две вотчины последнего в Ростовском и Московском уездах. Еще отец Иоаннов дал в этот же монастырь 1000 рублей на покупку села, сам Иоанн дал 300 рублей на помин своим дочерям Анне и Марье, умершим в младенчестве; так как на соборе 1551 года было положено, что монастыри не могут без доклада покупать вотчин, то кирилловский игумен с братиею в 1556 году били челом о позволении купить вотчину на означенные денежные вклады; царь позволил им купить землю, но не дороже, как на 2000 рублей, и вне пределов новгородских, псковских, рязанских, тверских и смоленских, также не у князей вотчинных, которым запрещено было продавать свои земли без царского ведома; если окажется, что монастырь заплатил за вотчину дороже 2000 рублей, то земли отбираются на царя и монастырь лишается своих денег; если монастырь купит пустые земли или пустоши и пустое распашет, рассечет (очистит от леса) и людьми наполнит, а старые вотчичи захотят выкупить эти земли, то могут выкупить, заплативши монастырю за хоромы и за пашню. Из этой же грамоты узнаем, что Кириллов монастырь при отце Иоанна и в начале царствования Иоанна имел право торговать 10000 пудов соли, что приносило ему 600 рублей годового дохода, но потом Иоанн отнял у него это право.
От описываемого времени дошло до нас несколько уставных грамот, которые давали монастыри своим крестьянам; так, от 1548 года дошла до нас уставная грамота соловецкого игумена, св. Филиппа, крестьянам Виремской волости и другим монастырским крестьянам; грамота начинается так: „Божиею милостию господа нашего Иисуса Христа и боголепного его преображения, и пречистые его матери честного и славного ее успения, и св. чудотворца Николы и св. чудотворцев Зосимы и Савватия, я игумен Филипп Колычев, посоветовавшись с священниками, келарем, казначеем, старцами соборными и со всею братиею, благословил и пожаловал крестьян своих: дали мы им свою грамоту уставную, как у них быть старцу прикащику, старцу келарю и слуге нашему доводчику, и свои поминки с году на год брать“. Относительно взимания этих поминков крестьяне разделяются на три разряда: живущие на тяглых дворах, бобыли, живущие особыми дворцами, и козаки; первые платили с земли, с лука, сколько за кем было угодья по расчету. Приедет какой козак незнаемый или и прежде живал и захочет в монастырских волостях жить и промышлять; то у которого человека станет жить, и тому человеку идти с ним к прикащику и доводчику, объявить его и заплатить за явку обоим; захочет козак вон выйти из монастырских волостей, то прежний хозяин опять идет с ним к прикащику и доводчику, объявляет его, причем не платится ничего; а который козак сойдет, не объявясь, и тот человек, у кого он жил, об его уходе не объявит же, то прикащику взять на нем пошлину монастырскую и свою; если же козак пойдет прочь, а прикащика и доводчика в это время в волости не будет, то хозяин должен явить козака соседям своим; если же козак сбежит безвестно, то прикащик опрашивает хозяина по крестному целованию, ему верит и не берет с него ничего». Прикащик отправлял должность судьи и брал судные пошлины; доводчик получал езд, если должен был ехать на правду (следствие); при тяжбах монастырских крестьян с чужими крестьянами доводчик отправлялся к суду, где должен был накрепко беречь монастырских крестьян, поминков и езду с них не брать, но тот крестьянин, у кого дело, должен везти его и кормить. При выдаче замуж монастырской крестьянки в чужую волость тот, кто выдает, платит прикащику за куницу два алтына; если же брак заключен между крестьянами монастырских волостей, то прикащик берет алтын с князя и княгини (с молодых), а приведут невесту из чужой волости в монастырскую, то взять с молодых четыре деньги московских. Поедут по волостям торговые люди с вином, то прикащик должен запретить принимать их на подворье; ни сам он, ни крестьяне, ни козаки не должны покупать у них вина, не должны и своего курить; если же крестьянин или козак купит вина, то платит пеню на монастырь прикащику и доводчику. Если крестьяне или козаки станут между собою или с прохожими козаками играть зернью, то прикащик берет на них пеню на монастырь, себе и доводчику и выбивает их вон из волости; а станет какой-нибудь козак играть зернью, то прикащик выбивает его вон, а у кого он жил на подворье, на том доправляет пеню. Если прикащик или доводчик обидит крестьянина или козака, то быть ему от игумена в пользе и смирении, и доправить на нем вдвое в пользу обиженного. В 1561 году крестьяне монастырского соловецкого села Пузырева в Бежецком Верху били челом тому же игумену, что прикащики монастырские берут оброк и пошлины и дела делать велят не по жалованным грамотам и не по окладу; что прикащик, когда дает хлеба взаймы, берет на сопь на две третью и поминки, и если хлеб дорог, то дает хлеб в деньги по торговой цене, а не в заем. Вследствие этой жалобы св. Филипп дал им уставную грамоту, в которой определен оброк: «С выти по 4 четверти ржи и столько же овса, на госпожин день по сыру сухому, на Покров по 50 яиц, по хлебу и по калачу; на прикащика, на слугу и на доводчика крестьяне должны молоть рожь на хлебы и солод на квас, привозить на монастырский двор по три воза дров с выти, возить повоз в разные города по лошади с выти; доводчику с выти по гривне московской, да въезжего по три деньги с дома. Судит прикащик, а с ним на суде быть священнику да крестьянам пяти или шести добрым и средним, и на виноватом брать пошлину. Определено, что платить прикащику и доводчику с браков, с продажи лошади, коровы, хоромины. Крестьяне обязаны были также чинить монастырский двор и гумно, перестраивать хоромы; прикащика должны были слушаться во всем и на монастырское дело ходить на солнечном всходе, как десятский весть подаст, а кто не придет, платит заповедь прикащику две деньги и доводчику с десятским две деньги; если прикащик позовет крестьян на монастырское дело в честь сверх урока, то пришедших кормить монастырским хлебом. У которых крестьян на полях рощицы, то им их беречь, на дрова и на жерди не сечь, а кому понадобится столп, подпор или переклад, то сечь деревья, доложа прикащика, а кто будет сечь без доклада, тот платит заповедь на монастырь. Хлеб давать взаймы крестьянам, рожь и овес, без наспу и не в цену, а брать у них пылового и на умер в год с четверти: со ржи – по четыре деньги московской, с овса – по две деньги, также поступать и в неурожайные годы. Крестьянам вольно дворами и землями меняться и продавать их, доложа прикащика; а кто свой жребий продаст или променяет, прикащику брать явки с обеих половин полполтины на монастырь; кто продаст свой жребий, а сам пойдет за волость, на том брать похоромное сполна, а с купца брать порядное, смотря по земле и по угодью; кому не поживется и захочет пойти из волости вон, а купца на его жребий не будет, на том брать похоромное сполна, а его выпускать по сроку».
