Мария Потурцин - Жанна дАрк
Дитя выросло, и когда ему исполнилось семь лет, поручили ему пасти овец по крестьянскому обычаю. При этом, насколько известно, ни одна овечка не пропала, ни одной не задрал волк, и пока дитя пребывало в доме отца своего, защищало оно батраков с такою надежностью, что ни притеснения врагов, ни злоба варваров не затронули и слабейшего среди них.
После этого, когда исполнилось ей двенадцать лет, пришло к ней первое откровение следующим образом: вместе с девушками из своего общества пасла она родительских овец, вышла на лужайку, и кто-то из девушек спросил ее, не желает ли она прыгнуть, чтобы получить за это в награду цветы или нечто подобное. Она исполнила это и, как и обещала, во второй и в третий раз бежала с такою скоростью, что они думали, она почти не касается земли, так что одна из девушек воскликнула: "Жанна, я вижу, как ты летишь по воздуху над
землей".
Когда она окончила свой бег и остановилась на краю лужайки, как зачарованная, и, отрешившись от чувств, перевела дух и отдыхала, устав телом, предстала пред ней | некая дева, которая произнесла: "Жанна, поспеши домой, "ибо мать твоя сказала, что она нуждается в твоей помощи". И, полагая, что то была дочь каких-либо их сосе-1-дей, Жанна спешно пришла домой, встретилась с матерью, спросившей ее, почему она оставила овец без присмотра, и разбранившей ее за это. "Разве ты не посылала за мной?" сказало невинное дитя. На это мать ответила: "Нет". Сначала Жанна посчитала себя обманутой, и когда она возвращалась в общество пастушек, внезапно перед очами ее возникло сияющее облако, из коего раздался голос, так говоривший ей: "Жанна, тебе пристало другим путем идти и чудесные деяния совершать, ибо ты - та, которую избрал Царь Небесный для защиты короля Карла..." Как только голос перестал звучать, облако исчезло, и Дева содрогнулась и пребывала как бы в смятении чувств. Невинная не знала, должна ли она теперь верить ... а так как подобные откровения случались днем и ночью ... она молчала... и оставалась в неизвестности на протяжении пяти пет.
... Девушка имеет привлекательную внешность и мужскую осанку, говорит она мало и выказывает чудесный ум; речи она произносит приятным высоким голосом, как и подобает женщине. В еде она умеренна, еще более она умеренна в винопитии. Она находит удовольствие в прекрасных конях и оружии. Весьма чтит вооруженных и благородных мужей. Многие собрания и разговоры Деве неприятны. Часто глаза ее наполняются слезами, любит она и веселье. Претерпевает неслыханно тяжкие труды, а когда носит оружие, показывает такое упорство, что день и ночь в течение шести дней может непрерывно оставаться в полном вооружении. Она говорит, что у англичан нет права владеть Францией, и для этого, говорит она, послал ее Господь, чтобы она их изгнала и одолела...
Светлейший князь, сим я заканчиваю, хотя случилось больше чудес, нежели я могу Вам об этом написать или же выразить словами. Пока я это писал, вышеназванная Дева уже продвинулась в область города Реймса в Шампани. Сиятельнейший и могущественнейший князь и мой высокочтимый господин! Честь имею смиренно откланяться перед Вами, прошу Всевышнего, дабы Он охранял Вас и исполнял Ваши желания.
Написано: Битеромис, июня месяца 21 дня.
Ваш смиренный слуга
Персеваль, господин де Буленвилье, советник и камергер короля французов и господина герцога Орлеанского, королевский сенешаль, родом из Берри".
Это письмо, датированное 21 июня 1429 г. и отправленное герцогу Миланскому, получило в Европе широкую известность. Существует и его немецкий перевод, сделанный в том же столетии, он хранился в Кенигсбергском архиве.
Как-то прохладным сентябрьским вечером того же 1429 года в одном из замков к западу от Компьеня - принадлежавшем герцогу Бургундскому, но предоставленном им в распоряжение английского маршала - у пылающего камина сидели двое гостей. Одним из них был молодой каноник по имени Рупертус Гейер, который по поручению генерального викария Его Милости епископа Рабануса Шпейерского, был в составе посольства в одном из бургундских монастырей, а теперь возвращался домой в город Ландау, расположенный в Пфальце. Внезапно стало темно, и так как он больше не мог быть уверенным, что находится на верном пути, он попросился в замок переночевать. Английский маршал, будучи человеком доброжелательным, охотно оказал ему гостеприимство, предварительно убедившись в том, что каноник не на стороне французов. За обедом Рупертус Гейер сидел рядом с Питером Маколеем, доктором права из Оксфорда, который за две недели до этого пересек Ла-Манш, чтобы, как он говорил, собрать побольше сведений об этой "французской сивилле", не зря пользовавшейся столь дурной славой в Англии. Никакая другая тема не могла так обрадовать Гейера, ибо не только он сам интересовался всеми вопросами, имеющими отношение к пророчеству, но и его генеральный викарий убедительно просил его хорошенько разузнать во время этой поездки, что нового произошло во Франции, и при этом особое внимание уделить девушке, о которой так много гофрят после освобождения Орлеана. Генеральный викарий был весьма начитан в литературе, посвященной этим проблемам, и часто в беседах со своими коллегами подчеркивал, сколь важно для каждого священника отличать истину от чародейства, одержимость от святости, болезнь от греха.
Так получилось, что англичанин и немец после обеда, как только рыцари и дамы начали пить вино и предаваться азартным играм, удалились в тихую комнатку, чтобы никто не помешал им обсудить волновавшую их тему. При этом английский ученый был движим справедливым старанием встать по ту сторону злобы и ослепления и, на основании собранных фактов, выработать собственную точку зрения, а каноник стремился по-немецки упорно и систематически проникнуть в суть нового явления. Оба свободно говорили по-латыни, и поэтому различие их родных языков не имело значения.
- У нас, как и здесь во Франции, - сказал англичанин, - появилось множество щекочущих уши слухов. Эта Жанна - назову ее "сивиллой" по причинам, которые в дальнейшем прояснятся, - во всей Франции окружена нимбом, золотым, как солнце; где бы она ни появлялась, ее сопровождает аромат благоприятных суждений. Народ утверждает, что она сияет святостью, а то, что она свыше послана заниматься военным ремеслом, она доказала, нанеся нам несколько поражений. Также представляется ясным, что она может предсказывать будущее и читать тайны в сердцах. Я прочел сочинение одного нидерландского ученого, который именно на этих двух ее свойствах обосновывает доказательство ее божественной миссии. Наши английские богословы, напротив, считают, что такая женщина может на практике осуществлять свои способности только в силу союза с дьяволом. Все это кажется мне достаточной причиной для необходимости проверки слухов, тем более, что речь идет о девушке, навлекшей на нашу страну больше событий, чем все французы вместе взятые за восемьдесят лет.
Рупертус Гейер внимательно и вежливо все это выслушал, спрятав руки в рукава своего черного одеяния, затем он откашлялся, приготовившись ответить своему собеседнику на столь же цветистой латыни. У него также были причины интересоваться этой "сивиллой", хотя, вероятно, и с другой точки зрения.
- Видите ли, господин доктор, священников побуждают к тому, чтобы они стремились к сверхчувственному созерцанию во славу Господа и ангелов, но ведь известно, что некоторые люди одарены божественной мудростью и имеют видения, которые приходят к ним из ангельских миров. Эти наделенные благодатью люди толкуют Божьи чудеса и смысл человеческого существования. Поистине только такое знание поддерживает и направляет наш бренный век. Ведь ясно, что вещи, чудесным образом воздействующие на судьбы нашего мира благодаря воле Божьей, - именно эти вещи Господь открывает Своим избранникам, то есть тем, кого Он делает Своими наследниками, распоряжающимися сокровищами мудрости и наук и распространяющими их.
Питер Маколей разгреб угли в камине, который уже почти потух, бросил туда новое полено и затем скромно сказал, что каноник, по всей видимости, продвинулся в своих исследованиях гораздо дальше него, сам же он находится, так сказать, еще в стадии предварительного изучения материала. Можно ли ему задать свои вопросы? Возражения, которые выдвигали в диспутах с ним оксфордские богословы, касались, в первую очередь, образа жизни "сивиллы". А именно, в древних книгах, как, например, в Новом Завете, сказано, что женщине никогда не дозволяется одеваться в мужское платье, тем более участвовать в сражениях. Таков первый аргумент против "французской сивиллы". Ее мужская одежда доказывает, что направляет ее отнюдь не добрый дух и что она может привести лишь к отпадению от добра. Кроме того, согласно мнению многих ученых, Жанна творит свои чудеса с помощью магических искусств и дьявольских внушений. Он, Питер Маколей, признавая, что эти вопросы сначала следует прояснить и что они относятся к компетенции богословия, а не юриспруденции, был бы благодарен, если бы ему удалось выслушать точку зрения господина каноника.
