Гвин Джонс - Викинги. Потомки Одина и Тора
Шаги Олава нам известны, хотя цели его до конца не ясны. В "Саге об Олаве сыне Трюггви" рассказывается, что летом 1000 г. конунг проплыл от Нидароса вдоль западного побережья Норвегии, собирая сторонников, так что к концу пути у него собрался флот в шестьдесят кораблей, включая Малого Змея и Великого Змея — самый большой корабль в северных морях. Они пересекли Каттегат, и по проливу Эресунн, миновав остров Хведн и оставив в стороне соблазнительные зеленые равнины Зеландии и Ско-не, вышли в Балтийское море. Далее флот двинулся на юг, к острову Рюген в устье Одера. Согласно Снорри, Олав направлялся к Болеславу, отцу его первой жены Гейры и бывшему мужу его нынешней жены Тюри. По настоянию Тюри он и пустился в путь, ибо она хотела вернуть свое имущество, которое осталось у Болеслава, когда она бежала из его опостылевших объятий. Олав и Болеслав встретились как друзья, и Болеслав выплатил полностью стоимость всего имущества Тюри и ее земель. Но, судя по всему, Олав и Тюри имели в виду и нечто другое. Норвежскому конунгу нужны были союзники куда больше, чем приданое. Титмар Мерзебургский упоминает о вражде Болеслава и Свейна; а тот, кто мог заплатить, всегда находил себе сторонников среди балтийских викингов. Снорри утверждает, что даны из Йомсборга-Волина, сопровождавшие Олава на обратном пути, предали его, когда он попал в засаду у острова Свольд, недалеко от Рюгена; в результате он оказался один с горсткой кораблей против огромного объединенного флота Свейна, Олава Скётконунга и ярла Эйрика. Однако Адам Бременский, писавший через семьдесят пять лет после этой битвы, излагает события иначе. По его версии, Олав сын Трюггви (чью память он старательно порочит за то, что тот предпочитал неоперившихся английских клириков избранникам гамбургско-бременской миссии) узнал, что шведский и датский конунги заключили против него союз; природная вспыльчивость, еще больше подогретая словами его жены Тюри, заставила конунга немедленно собрать флот и пойти войной на данов. Однако враги встретили его в Эресунне, там, где пролив "такой узкий, что с берегов Зеландии виден Сконе", и в этом излюбленном месте всех пиратов норвежцы были разбиты наголову, а конунг Олав, видя, что спасения нет, бросился в море и "нашел свою смерть ровно так, как он того заслуживал". Сражение происходило недалеко от современного Хельсингборга. С другой стороны, скальдические строки, посвященные этим событиям, подтверждают, что битва случилась, когда Олав возвращался домой откуда-то с юга (вероятно, из Вендланда). В связи с этим весьма заманчивой представляется следующая версия (хотя и она объясняет не все). Олав пытался противостоять объединенной силе данов, шведов и ярла Эйрика, заключив союз с давним врагом данов, королем вендов Болеславом. Норвежское ополчение, а возможно, недовольные кормчие не ответили на его призыв, и он отправился на встречу с Болеславом всего с одиннадцатью кораблями. Дальнейшее только подтверждает железное правило викингской политики: конунг без флота обречен. У Болеслава было шестьдесят кораблей, и командовал ими ярл-викинг Сигвальди. Не исключено, что Сигвальди действительно предал Олава или увел свой флот из битвы, повинуясь голосу благоразумия (легенда гласит, что он поступил так же и в Хьёрунгаваге), и предоставил Олава своей судьбе. Возможно, история о предательстве придумана для красоты и датско-шведскому союзу противостоял флот в семьдесят один корабль. Но так или иначе, разницы нет: превосходство противника было слишком велико, и Олав, хотя и сражался как герой, потерял и свою страну, и жизнь. Где происходило сражение, неясно; часть доводов говорит в пользу "некоего острова" в проливе Эресунн — Хвенда или древнего архипелага Армагер в районе нынешнего Копенгагена, другие — в пользу неизвестного Свольда неподалеку от Рюгена.
Снорри, который никогда не был рабом фактов, всю славу в этой битве отдал норвежцам (56). Даны и шведы просто помогли им ее заслужить. Адам Бременский, как уже говорилось, превозносит данов. Однако исход один: видя, что другого выхода нет, конунг, в красном плаще, бросился за борт, и больше никто никогда его не видел. Олав был отличным пловцом, и со временем возникли легенды, что он сумел под водой сбросить с себя кольчугу и спасся на одном из вендских кораблей. Многие говорили, что встречали его в разных странах, в том числе в Святой Земле, но "как бы там ни было, конунг Олав сын Трюггви так и не вернулся в Норвегию".
В истинности последнего утверждения не усомнится даже самый суровый критик Снорри, но тем не менее и оно не вполне верно. Ибо Олав вернулся. Спустя поколения в нем стали видеть некое воплощение "норвежского идеала". Но эта политика — дело далекого будущего. Непосредственным же результатом битвы при Свольде стало то, что датская династия вновь обрела права верховных правителей в Норвегии; Свейн взял себе во владение Вик, а Олаву Скётконунгу достались в награду юго-восточные земли и восточные области Трандхейма, часть из которых он передал брату ярла Эйрика — Свейну; сам же Эйрик получил в качестве лена все западное побережье. Это было, по существу, возвращение к традиционной схеме территориального разделения, с преобладанием местных интересов, которая просуществовала вплоть до 1015 г., до того самого момента, когда еще один Олав приплыл в Норвегию из Англии. Он правил пятнадцать лет, и в это время, а еще более после его смерти и канонизации представления о самостоятельной и независимой Норвегии обрели новую жизнь.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ЭКСПАНСИЯ ВИКИНГОВ ЗА МОРЕ
Глава 1. Скандинавия, II: социальная организация
Ранее, в главе с тем же названием, мы показали, что, несмотря на разницу географических реалий и исторических обстоятельств, невзирая на соперничество, противостояние и войны, народы Дании, Швеции и Норвегии обнаруживают некое принципиальное единство. После подробного изложения политической и династической истории скандинавских стран в 750-1000 гг. и прежде чем перейти к обсуждению военных кампаний, экономической и колонизаторской деятельности викингов за морем, уместно рассмотреть некоторые характерные особенности жизни и организации скандинавского общества. Подобный анализ, кроме всего прочего, может предостеречь нас от слишком негативных или чересчур романтических оценок викингского севера.
Викингское общество, как классовое общество с четкой иерархией, в целом соответствует индоевропейской схеме. В нем можно выделить три класса: несвободные, свободные люди и правители. "Песнь о Риге", датируемая X в. (57), представляет собой выраженное в символической форме объяснение этого предписанного богами порядка. В прозаическом вступлении объясняется, что Риг (Rigr, ирл. ri, король; род. п. rig) — не кто иной, как бог Хеймдалль, отец человечества. Однажды ("Песнь" ссылается здесь на "древнюю сагу") бог-странник пришел в убогую хижину, где жили старик и старуха, Аи и Эдда, Прадед и Прабабка. Он представился Ригом. Риг ел с хозяевами черствый хлеб с отрубями и три ночи спал на ложе между ними. Потом он ушел, а через девять месяцев Эдда родила сына, описание которого мы уже приводили; он темноволос и некрасив, кожа у него на руках грубая и морщинистая, пальцы — узловатые и толстые, сутулая спина и широкие ступни. Его назвали Трэль-Раб (?r?ll), и в свой срок он женился на кривоногой загорелой девушке по имени Тир-Невольница (?ir). На соломенной подстилке они зачали кучу детей, в том числе мальчиков по имени Галдеж, Скотник, Бедокур и Слепень и девочек — Лежебоку, Жердь, Толстушку и т. п. Вместе с Рабом и Невольницей они делали всю грязную работу: таскали тяжести, собирали хворост, удобряли поля, пасли свиней и резали торф, и от них пошел род рабов.
Через какое-то время Риг снова пустился в странствие и пришел в другой дом, более просторный и удобный, где жили Афи и Амма, Дед и Бабка. Муж выстругивал вал, а жена пряла и ткала. Риг дал им добрые советы и три ночи спал на ложе между ними. Потом он ушел, а через девять месяцев Амма родила сына — рыжеволосого, румяного, с живыми глазами. Его назвали Кэрл-Пахарь (Karl), и в свое время он женился на девушке, которую звали Снёр-Невестка (Snor). Она родила ему сыновей — Мужа, Хозяина, Данника и Кузнеца и дочерей — Деву, Красотку, Мастерицу и т. п. Кэрл приручал быков, строил дома и сараи, мастерил повозки, пахал землю. Его жена вела хозяйство, носила на поясе ключи, кормила и одевала всю семью. От них пошел род свободных людей.
Еще раз Риг пустился в путь, и дорога привела его в роскошные палаты, где жила третья пара — Отец (Fa?ir) и Мать (Mo?ir). Хозяин плел тетиву, натягивал лук, ладил стрелы; светловолосая красавица хозяйка в богатых одеждах разглядывала свои руки, оправляла платье, поддергивала рукава. Риг дал им добрые советы, потом Мать накрыла стол льняной скатертью и подала белый пшеничный хлеб, свинину, дичь, кувшин с вином и серебряные кубки. Гость пил вино и беседовал с хозяевами до самого вечера. Три ночи Риг спал на ложе между ними. Потом он ушел, а через девять месяцев Мать родила сына — светловолосого, с румянцем на щеках и взглядом, пристальным, как у змеи. Его назвали Ярл-Воин (Jarl), и он, едва подрос, взял лук и стрелы, щит и копье; он скакал верхом и загонял дичь, учился владеть мечом и плавать. Спустя какое-то время Риг вернулся к избраннику-сыну, дал ему имя, научил его колдовству и знанию рун и сделал наследником своих владений. Так Ярл явился в мир и затеял войну: он мчался вперед на коне, убивал врагов, обагрял кровью поля, неся с собой беды и горе. У него было восемнадцать дворов, и он, как положено властителю, щедро делился богатствами со своими соратниками и друзьями. Он женился на благородной деве, Эрне-Затейнице (Erna), дочери Херсира-Господина (Hersir). Она была красива и мудра, с тонкими пальцами и родила ему двадцать сыновей, умелых и доблестных, ну и дочерей наверняка тоже. Среди них больше всех прославился юный Кон (Konr Ungr, konungr, конунг). Он не хуже других укрощал коней и владел оружием, но еще знал руны и с их помощью мог исцелять, тупить мечи, усмирять огонь, успокаивать море. В этом тайном знании он превзошел даже Рига. Кон был наделен силой и доблестью восьмерых и понимал птичий язык. И вот однажды, когда он охотился в зарослях на птиц, ворон сказал ему: "Юный Кон, зачем ты преследуешь птиц? Лучше бы ты сел на коня, взял меч и сокрушал врагов. У Дана и Данпа палаты и земли лучше, чем у тебя. Иди воевать, пусть они узнают, как остр твой клинок, наносящий раны…" (58) Этим кровожадным советом заканчиваются и речь ворона, и «Песнь».
