Михаил Шкаровский - Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь
Несмотря на шаткость положения архиеп. Серафима власти Генерал-губернаторства все же сделали ему предложение участвовать в хиротонии украинских епископов. Владыка сообщил о нем, а также о предложениях митр. Дионисия относительно реорганизации бывшей Польской Церкви, при которой архиепископ стал бы временно управляющим Холмской епархией, в Синод РПЦЗ. 27 августа Архиерейский Синод принял следующее постановление: «Признать, что поскольку Ваше Преосвященство приняли временное управление Варшавской епархией от Блаженнейшего митрополита Дионисия, Вы только ему и можете вернуть это управление, если бы митрополит Дионисий получил фактическую возможность в таковое управление вступить. Вместе с тем, поскольку автокефалия Православной Церкви в Польше Русской Церковью-Матерью не была признана, Ваше Преосвященство не можете участвовать в создании новой антиканонической автокефальной иерархии в б. Польше. Равным образом было бы совершенно антиканонично вхождение Вашего Преосвященства в состав Синода незаконно почитающей себя автокефальной Церкви и управление епархией в пределах последней на предложенных митрополитом Дионисием условиях»[213].
Когда архиеп. Серафим в соответствии с решением Синода отказал генерал-губернатору в проведении хиротонии обоих украинских кандидатов, его отставка стала фактически неизбежной. Митр. Дионисий же выразил готовность служить новым церковно-политическим целям. В занимавшихся политическими вопросами на Востоке научных германских кругах также критически оценивали Берлинского архиепископа. Взаимодействие же с украинскими националистами казалось им перспективным и выигрышным[214].
В августе — сентябре борьба между различными германскими ведомствами еще продолжалась, но исход ее уже был ясен. Последнюю точку поставило РСХА, направив 10 сентября 1940 г. в РКМ записку с поддержкой предложений, аналогичных тем, которые отстаивал Вильден. В приложенном к этой записке письме украинского профессора Кубиовича говорилось о необходимости возвращения к управлению митр. Дионисия и назначения трех украинских епископов в Варшаву, Краков и Холм[215]. Влияние РКМ постепенно слабело, и с ним считались все меньше. В конце сентября министерство было поставлено перед фактом восстановления Франком подконтрольной властям Генерал-губернаторства автокефалии с прежним ее руководителем во главе.
Хотя церковные каноны запрещали возвращение церковного руководства после высказанного отказа от него, власть в Церкви была все же вновь передана митрополиту Дионисию. Он принес в Кракове клятву верности генерал-губернатору. Утверждая митр. Дионисия 23 сентября в должности, Франк писал: «Я ожидаю от Вас, что Вы будете завершать создание Православной Церкви в соответствии с фактом существования Генерал-губернаторства и национальным составом Ваших верующих. В решении этой исторической задачи Вы можете рассчитывать на мою защиту»[216].
Уполномоченный МИД 10 октября сообщал своему руководству, что генерал-губернатор вернул к власти митр. Дионисия как единственно легитимного в соответствии с каноническими основаниями, а прежняя деятельность последнего в качестве орудия польского правительства отошла на задний план. В письме подчеркивалось, что сейчас прежде всего необходимо создать стабильные отношения, церковно-правовая легитимность которых не вызывала бы сомнений[217].
Но фактически ситуация была несколько иной. Франк имел в отношении митр. Дионисия гораздо более далекоидущие расчеты. Известно, что генерал-губернатор представил Гитлеру свой план управления захваченными в будущем российскими землями, в котором затронул и вопрос возглавления Церкви. Своим кандидатом на этот пост Франк наметил митр. Дионисия. В беседе с ним генерал-губернатор указал на возможность стать в будущем главой Православной Церкви России. Именно отсюда проистекали позднейшие попытки митр. Дионисия распространить сферу своего влияния и руководства на Восток. Этим можно объяснить и распоряжение митрополита отпечатать в синодальной типографии канцелярские бланки с титулом «Смиренный Дионисий. Патриарх Московский и всея Руси». Осенью 1941 г. бланки лежали в нераспечатанных пакетах в канцелярии Варшавской консистории, а затем были уничтожены[218].
Отставка архиеп. Серафима была произведена в резкой, обидной форме, что вызвало недовольство некоторых германских ведомств. Неожиданно с обширным меморандумом от 4 октября 1940 г., направленным против деятельности митр. Дионисия, выступила Антисемитская акция. Вероятно, она действовала по согласованию с РКМ, так как выражала сходные идеи, направленные на частичную корректировку ситуации в прежнем направлении. В частности, в меморандуме подчеркивалась необходимость заставить митрополита сделать следующее: «Необходимо признать определенное первенство Серафима. Это может произойти в результате того, что когда наконец будет создан уже давно запланированный церковным министерством „Совет православных епископов“, Дионисия и его епископов побудят войти в него и поручить председательство Серафиму. Этот совет должен быть органом церковного министерства для надзора за всеми Православными Церквами в рейхе… Он [Дионисий] должен попросить Серафима взять на себя представительство [митрополита] при церковном министерстве и наделить его соответствующими полномочиями. Далее следует побудить Церковь в Генерал-губернаторстве, чтобы архиепископ Серафим представлял ее перед церковным министерством и, если возникнет вышеназванный епископский совет, она выделяла бы Серафиму значительные денежные суммы»[219].
Воздействие меморандума оказалось ничтожным. Чиновники правительства генерал-губернатора в своем отзыве подвергли его уничтожающей критике, направленной прежде всего против Русской Церкви как чуждой и враждебной для рейха силы: «Как это руководящее церковное ведомство Серафима, а именно великорусский монархически настроенный Архиерейский Синод в Белграде, могло бы определять церковные интересы Генерал-губернаторства? Они находятся в первую очередь в сфере компетенции самого генерал-губернатора, а не какой-то чужеродной и чужеземной эмигрантской организации в другой стране, чья позиция по отношению к Германии к тому же очень сомнительна… Также не ясно, почему необходимо подчинение автокефальной Церкви Генерал-губернаторства запланированному „Совету православных епископов Великой Германии“. Гораздо целесообразнее, чтобы интересы Генерал-губернаторства охранял не какой-то совет во главе с подчиняющимся загранице епископом, а сам генерал-губернатор, который поставлен над всеми органами его территории… Если Дионисий был снова назначен, то это сделано с совершенно определенным намерением, которое должно служить германским интересам в Генерал-губернаторстве… Политическая тенденция меморандума не отвечает немецким интересам. Поэтому прежде всего сам генерал-губернатор по своей воле выносит решение о целесообразности тех или иных действий»[220].
Это были последние отголоски борьбы. РКМ, признав свое поражение, ограничилось лишь тем, что переслало меморандум уполномоченному генерал-губернатора в Берлине. В сопроводительном письме от 21 октября Гаугг подчеркнул, что как минимум необходимо прощальное посещение архиеп. Серафимом Кракова, и указал: «Мой министр в связи с возобновленным обсуждением дела считает, что таким образом оказалась бы как минимум приведена в порядок персональная сторона дела, которая действительно не была в Кракове удовлетворительно урегулирована»[221]. Франк все же выразил архиеп. Серафиму благодарность за его деятельность в Генерал-губернаторстве, но это не изменило сути событий.
Поражение РКМ в вопросе определения судьбы бывшей Польской Православной Церкви имело серьезные последствия. Практически речь шла о начале изменения всей прежней политики в отношении Русской Церкви (определенного покровительства той части РПЦЗ, которая находилась на территории Германии, и содействия расширению епархии Берлинской и Германской на все присоединяемые к рейху области и государства). Теперь против этого курса выступили многие важные партийные и государственные органы, которые раньше так или иначе терпели его. Впервые возобладал враждебный подход как к Русской Церкви в целом, так и ко всем образовавшимся вне России «юрисдикциям», в том числе РПЦЗ. Именно этот подход стал доминировать и определять соответствующую политику в 1941–1945 гг.
В качестве примера влияния ситуации в Генерал-губернаторстве на ухудшение отношения к Русской Церкви на других территориях можно привести циркуляр РСХА своему уполномоченному при германском после в Братиславе от 23 октября 1940 г. В нем говорилось: «Установлено, что панславянские круги в Православной Церкви Генерал-губернаторства находятся в тесной связи с монастырем Владимиров в Словакии… Характерной чертой этой панславянской Православной Миссии являются попытки отколоть украинские группы от общеукраинской массы. Это пытаются сделать прежде всего на Лемковщине с помощью русофильского течения в православном духовенстве. Глава этого русофильского течения — священник Павлишин… Намечен перевод священника Павлишина из Кзарне в округ Радома, вследствие чего может быть ослабление связей с Владимировом». Уполномоченному было поручено произвести подробное обследование монастыря и объема его работы [222].
