Саймон Бейкер - Древний Рим. Взлет и падение империи
Но Цезарь не собирался почивать на лаврах своих заграничных подвигов и народного восхищения, а вел активную политическую работу. Каждую зиму он располагался лагерем настолько близко к границам Италии, насколько позволяла территория вверенной ему провинции. Оттуда потоком текли новости о невероятных дарах и благодеяниях Цезаря римскому народу. Самый большой эффект произвело обещание Цезаря построить в центре Рима новый Форум на деньги, полученные в результате его военных походов. Подарки более личного свойства также наводнили Рим. Обилие взяток и писем с рекомендациями убеждали, что Цезарь может добиваться избрания близких ему магистратов, готовых отстаивать его интересы и доброе имя. Но движение происходило и в обратном направлении. Честолюбивые молодые римляне, жаждавшие богатства и военных свершений, толпами устремлялись в единственное место, где кипела настоящая жизнь, — в Галлию к Цезарю. В то же время, хотя Цезарь успешно воздействовал на изменчивую политическую жизнь в Риме, Катон и его союзники-конституционалисты успокаивали себя тем, что по крайней мере они ни в чем не уступают противникам. Уже не одно десятилетие им удавалось бороться с популистской фракцией на Форуме и в Сенате. Однако вскоре выяснилось, что они не готовы противостоять новой угрозе своим интересам, каковой являлась заграничная опора Цезаря — армия. Несмотря на все усилия политиков-популяров, проблема солдат, которые, пройдя через длительные войны, обнаруживали, что им негде начинать мирную жизнь, так и не была решена с помощью земельной реформы. Демобилизованные ветераны Помпея, правда, получили участки земли в бытность Цезаря консулом, но это все же было исключением из правил. Реформа армии, проведенная военачальником Марием в 107 г. до н. э., только усугубила проблему безземельных солдат: пусть ему удалось добиться должной комплектации войск путем отмены имущественного ценза, однако результатом этого стало то, что легионы пополнили люди, не имевшие никаких владений в республике. Их единственной надеждой в жизни было армейское жалованье и шанс отхватить свою часть военных трофеев. В Галлии Цезарь мог дать им в изобилии то и другое. Это привело к тому, что между полководцем и его воинами развились новые и очень опасные отношения, построенные на взаимной зависимости. Солдаты все более равнодушно относились к республике с ее древним представлением о свободе. Единственным объектом преданности был теперь для них один человек, от которого зависело их благосостояние, а именно главнокомандующий. Как резюмировал историк Саллюстий:
«Для человека, стремящегося к господству, наиболее подходящие люди — самые нуждающиеся, которые не дорожат имуществом, поскольку у них ничего нет, и все, ч т о им приносит доход, кажется им честным».[32]
Естественно, это еще в большей степени распространялось на германцев и галлов, которых Цезарь привлекал в ряды своей армии. Многие из них в жизни не видели даже италийской земли, что уж говорить о метрополии. Постепенно количество легионов Цезаря выросло с трех, положенных ему по статусу проконсула, до десяти. Это вложило ему в руки оружие более опасное, чем любое из тех, с которыми доводилось сталкиваться республике: ярость и мощь по меньшей мере 50 000 закаленных в боях солдат, каждый из которых был беззаветно предан самому имени Цезаря. Неудивительно, что Катон со своими единомышленниками из знати попытался положить конец его власти. Но при первой же попытке с их стороны Цезарь, даже находясь на галльском удалении, с легкостью нашел чем им ответить.
В 56 г. до н. э. сенатор по имени Луций Домиций Агенобарб объявил, что он собирается выдвинуть свою кандидатуру на пост консула с целью сместить Цезаря с должности наместника Галлии. Цезарь, державший руку на пульсе римских событий, не замедлил нейтрализовать эту угрозу, возобновив свой альянс с Помпеем. На встрече в Лукке (город на севере Италии) он побудил Помпея и их общего союзника Красса к участию в выборах, чтобы лишить Агенобарба возможности стать консулом. В случае успеха они обязались провести через Народное собрание закон, разрешающий Цезарю продлить свои полномочия наместника еще на пять лет. В ответ Помпей и Красе получали возможность консолидировать свою власть и независимость от Сената с помощью выгодных постов проконсулов за рубежом. Таким образом, никто не остался внакладе.
Катон за версту почуял, что Цезарь и Помпей что-то затевают. Поэтому он призвал Агенобарба сделать все возможное и невозможное для победы на выборах. «Борьба с тиранами, — говорил Катон, — идет не за консульскую должность, а за свободу».[33] В день голосования вооруженные группы ветеранов Помпея избили Агенобарба и Катона, не дали им попасть на Марсово поле и обратили в бегство их сторонников. Помпей и Красе благополучно были избраны консулами на 55 г. до н. э., и Цезарь вновь вышел сухим из воды. Дружба и союз с Помпеем на сей раз избавили его от неприятностей. Но в следующий раз, когда Катон с союзниками повел атаку на Цезаря, полководец так легко отделаться уже не смог.
Три года спустя, в 52 г. до н. э., отношения между Цезарем и Помпеем дали трещину. Фатальным для их союза стало поведение Помпея, хотя ослабление его началось двумя годами ранее. Юлия, жена Помпея и дочь Цезаря, умерла во время родов, причем дитя тоже скончалось через несколько дней. Охваченные горечью потери, политики в то же время не могли не понимать, что со смертью Юлии исчезло главное связующее звено между ними. Если Цезаря трагическая весть настигла в Галлии, то Риму предстояло получить новое доказательство того обожания, с каким Помпей Великий относился к своей жене, — ив такой полноте, что даже его враги в Сенате на краткое время прониклись жалостью к нему.
Но для того, чтобы консерваторы стали активно добиваться расположения человека, к которому они так долго относились со страхом и подозрениями, потребовался грандиозный общественно-политический катаклизм. Начало ему было положено убийством Публия Клодия Пульхера, союзника Цезаря. Будучи народным трибуном с популистскими взглядами, Клодий занял место главного подстрекателя и защитника городского плебса. Время для его выдвижения было самое что ни на есть подходящее: в середине 50-х гг. до н. э. сенаторы, погрязшие в трясине подозрений во взяточничестве и коррупции, стремительно теряли доверие. История блестящей, но неоднозначной карьеры Клодия показывает, что народ скорее предпочел бы иметь добрых и щедрых правителей, чем свободу. Когда во время случайной уличной драки Клодий был заколот своими противниками, эта смерть вызвала взрыв ярости. Люди, преданные ему всем сердцем и объединенные общей болью — пестрая толпа лавочников и оборванцев, торговцев и нищих, бедноты из городских трущоб, — тысячами вышли на улицы. Они пришли на Форум и решили устроить погребальный костер в память своего благодетеля. Где? В здании Сената. Из чего? Из скамей сенаторов. Никто не мог остановить их. Когда здание Сената выгорело до основания, буйство охватило весь город.
В эпоху поздней республики в Риме не существовало никаких органов правопорядка. Чтобы потушить волнения и восстановить спокойствие на улицах, переполошившиеся сенаторы обратились за помощью к единственному человеку, который обладал достаточным авторитетом, чтобы собрать силы, необходимые для усмирения толпы. Таким человеком был не кто иной, как Помпей Великий — политик, к которому большинство сенаторов относилось с такой неприязнью и недоверием. Но когда от здания Сената остались только обугленные стены, аристократам пришлось поступиться гордостью и собраться в здании, примыкавшем к новому грандиозному театру из мрамора, построенному Помпеем. Трудно было найти лучшее место для встречи. Здесь сенатор Бибул предложил назначить Помпея Великого как наиболее достойного гражданина республики на новый пост единоличного консула, наделив его исключительными правами для подавления беспорядков в городе. Еще более удивительным было то, что Катон, наступая на горло собственной песне, обратился к своим коллегам с настоятельным призывом поддержать это предложение. Пусть неохотно, но он — лидер конституционалистов — протянул ветвь мира своему закоренелому врагу.
Их решение втайне обрадовало Помпея. Хотя до возвышения Цезаря ему приходилось выступать в роли народного героя, величайшего полководца Рима, негласного кукловода на выборах, он никогда не был вполне удовлетворен этим. В действительности, Помпею всегда хотелось признания и со стороны сенаторского большинства. Но у него имелось одно условие к сенаторам: от них требовалось признать его выдающиеся способности, «его особое положение» в республике. А это противоречило психологии сенаторов, задевало их, шло вразрез с их верой в равенство представителей римской элиты и желанием, чтобы властные полномочия имели ограничение в виде ежегодных выборов. Их предки основали республику, изгнав из Рима царей. Так с какой стати им заводить себе нового царя? К Помпею всегда относились с прохладцей. Но теперь перед ним приоткрылась дверь. Как же намеревался он распорядиться своим шансом?
