Николай Верещагин - Записки палеонтолога. По следам предков
Рис. 35. Берега Индигирки завалены древесиной лиственницы. Фото автора, 1971.
На берегу нас встретили Петр Лазарев, двое его молодых помощников и хозяин — рыбак и охотник, якут лет сорока Христофор Стручков. Был тут и корреспондент «Известий» А. И. Менделеев. Лицо рыбака, цвета меди, приветливо улыбалось. Нас провели к избушке, устроенной на прогалине между двух гряд густейшего тала. Поставленные наклонно бревешки стен были оштукатурены серым речным илом, который потрескался на небольшие квадраты. Крыша, чуть выше головы, была плоской и прикрыта дерном. Внутри, за наклонной дверкой, обитой шкурой, было почти темно и маленькое оконце освещало лишь низкие нары по стенкам, устланные оленьими шкурами. В сторонке стояли жердяные вешала для капроновых сетей и располагались собачьи привязи. За следующей грядкой тальника виднелся деревянный сруб вертикального лаза в глубокий новый погреб для хранения рыбы.
Втыкая в землю железную трость, Христофор показал нам, что песчаный речной нанос оттаял за лето на 120—130 см, и пожаловался, что на дне нового погреба гаснет свеча — очевидно, там скапливается какой-то газ. Особую его обиду вызывала, понятно, затрата двухлетнего каторжного труда на рубку мерзлого и твердого, как камень, подземного грунта кайлой. Невдалеке среди низких кустиков ивняка виднелась несложная бревенчатая ловушка на манер гильотины — кулема на медведя. Свидетельством появления топтыгиных у старого рыбного погреба были две заскорузлые звериные головы, подвешенные к стволу лиственницы. Пока мы ставили на прогалине свою большую палатку и готовили ложа из ветвей, поспела великолепная уха из свежих омулей и нельмы. Она вскоре создала у нас полную убежденность в гастрономическом процветании всего человечества. В заключение на зрительный десерт из запасного старого погреба была извлечена 22-килограммовая замороженная белорыбица, которая в разных ракурсах на руках двух парней испытала обзор нескольких объективов.
Христофор неторопливо рассказал нам об истории своей находки трупа мамонта и продемонстрировал собранные им зубы мамонтов, роговые чехлы бизонов. Посматривая на восьмиметровую стену густейшей чащи зеленого тальника, я не мог отделаться от мысли, что из нее вот-вот может высунуться волосатый хобот и туша живого жирующего мамонта. Ведь именно в таких чащах и кормились когда-то эти слоны.
Наутро мы перебрались в моторке рыбаков на правый берег Индигирки под мерзлую стену яра. Сегодня, при ином освещении, она была коричнево-фиолетовой. Ее нависающие выступы с чешуйчатым рельефом поразительно напоминали какие-то фантастические изваяния древнего Египта или Вавилона (рис. 36).
Нагрузившись рюкзаками и спальными мешками, мы углубились в лиственничную тайгу. Чаща стройных серых стволиков, слегка опушенных нежной салатной зеленью, чаровала здесь необычным первобытным покоем. На моховых кочках пламенели грозди брусники, а местами виднелись сизые кустики и ягоды гоноболи. Из грибов попадались только большие красноватые маслята и сыроежки.
Рис. 36. Мерзлая толща берега Индигирки была местами причудлива. Фото автора, 1971.
Поход через эту чащу по склонам холмов и отчаянная борьба с запоздалым комарьем на протяжении двух километров закончились в ручьевой долинке с диким болотным кустарником. Здесь-то и протекала речка Теректях со своими неглубокими омутами и галечниковыми перекатами. В ее струях бродили бурые хариусы, по отпескам перепархивали, касаясь крыльями воды, кулички перевозчики и изредка пролетала стайка чирят да одиночные гагары.
Скелет мамонта был прикрыт бревенчатым щитом и присыпан землей от размораживания. Он был с обрывками связок, шкуры и кусками разложившегося мяса и залегал в нижней трети мерзлой толщи высокой гряды суглинков и супесей, подрезанной речкой. Его горизонтальное положение на левом боку, завернутый на голову обрывок шкуры не оставляли сомнений в том, что труп был когда-то замыт течением в древнем лессовидном аллювии. Отложения эти были значительно более грубого состава, чем на Берелехе. Как потом выяснилось по анализу радиоуглерода в коже, этот мамонт погиб около 44 тысяч лет тому назад. В трех метрах от скелета мы пробили геологическую канавку через всю восьмиметровую толщу обрыва и отмыли на ситах пробы породы через каждые полметра. В остатке неизменно обнаруживалось обилие растительного хлама — детрита, состоящего из мелких обломков веточек и корней ольхи, ивы, чешуек шишек и коры лиственницы, сухих стебельков злаков и осок. Там же мелькали блестки обломков надкрыльев мелких жужелиц и долгоносиков, продолговатые экскременты полевок и леммингов. В целом это очень напоминало примывки и намывки разного мусора, которые остаются на отмелях и в низкой пойме после каждого спада полой воды.
На полметра ниже уровня залегания мамонта в нашем разрезе попался крестец другого небольшого слона, лежавший почти горизонтально с наклоном в сторону русла современной речки. Часть костей конечностей мамонта с серыми измочаленными связками уже находилась в палаточном лагере. Эти кости издавали аромат старой помойки, но бывшие с нами молодые собачонки постоянно соблазнялись такой закуской и пытались обгрызать и растаскивать светло-желтые мослы. В омутах и на перекатах ребята собрали еще несколько разрозненных костей других мамонтов, лошадей, северных оленей и бизонов. Особенно эффектно выглядел один бивень мамонта и футляр тонкого рога старой бизонки, судя по перехватным кольцам беременностей, рожавшей раз 10! Бизонка померла на 14-м или 15-м году жизни (рис. 37).
Не дождавшись в этот раз прилета Б. С. Русанова с мотопомпой для размыва скелета и его извлечения, мы проделали обратный путь до Суторохи на моторке сельсовета и на следующий день улетели в Чокурдах с попутным гидросамолетом.
Здесь в аэропорту нас ждали новости. Оказалось, что на Беречех вот-вот улетает вертолет, заказанный археологами, и нас потянуло еще раз заглянуть на великий погост, а попутно захватить с одного из озер череп и бивень мамонта. О них нам рассказал гостивший в Берелехском лагере маленький моторист. Оставив Геннадия в Чокурдахе, мы с Володей снова лезем в кабину вертолета. Быстро прикидываем с командиром местонахождение на карте озера с новым черепом, и пилоты поднимают в воздух свой корабль.
Рис. 37. Петр Лазарев на Теректяхе. Этот бивень весит 54 кг. Фото автора, 1971.
Через полчаса чокурдахский вертолетный ас, пилот 1-го класса Басов, выводит вертолет к продолговатому озеру. На воде видны разбегающиеся в панике гуси-гуменники. Аппарат идет так низко над водой, что вертикальный воздушный поток образует по ходу вдавленную ложбину на воде и сильную рябь. Вот корабль заворачивает вдоль берега и склона едомы с рваными глыбами оползающего дерна и карликовых лиственниц. На берегу мелькают большой мамонтовый бивень и какие-то кости, в воде лежит огромный череп. Воздушный корабль послушно зависает на одном месте. Бортмеханик приглашает меня на алюминиевую лесенку в пилотную рубку. Там, артистически орудуя какой-то ручкой, похожей на рычаг скоростей старых автомобилей, Басов опускает корабль над водой, упирая левое колесо в край береговой глыбы оползня. Володя с радистом уже там, на земле, вот они втолкнули бивень и несколько трубчатых костей мамонтов и бизонов в кабину и возятся с черепом, пытаясь взвалить его на кронштейн колеса. Мы с бортмехаником приходим им на помощь — и скользкая от лессовой грязи замшелая голова весом в четверть тонны уже покачивается на гофрированной резине пола.
В порыве энтузиазма я выпрыгиваю из кабины, чтобы осмотреть береговую кромку, забыв при этом о воздушном винте. Навстречу летят грязные брызги, мощная струя воздуха прижимает меня к земле. Концы бешено вращающихся лопастей винта едва не касаются ближайших кустов на склоне. Хотелось бы осмотреть все подробнее, но уж очень не любят вертолетчики лишний раз садиться и глушить мотор. Инстинктивно нагибаясь, бежим с Володей вдоль кромки воды обратно и ныряем в кабину. Корабль отрывается от глыбы дерна и вновь несется вперед на Берелех. Через несколько минут мелькают знакомые извивы кофейной гущи реки и появляется мамонтовый яр. Однако там безлюдно — ни палаток, ни археологов. Сделав вираж над археологическим раскопом, берем курс на поселок Берелех и с бреющего полета садимся у небольшого озерца, где только что приводнился АН-2. В него грузятся археологи.
Как оказалось, закончив разведку и исчерпав запас продуктов, археологи, подобно нам, потеряли надежду на прилет заказанного вертолета. Поэтому двое из них отправились в тяжелый поход вниз по берегу реки и, раздобыв в поселке моторную лодку, вывезли в день нашего прилета всю группу и экспедиционное имущество. Археологи поработали успешно: они обнаружили на глубине 2.5 м от бровки яра остроконечники, скребки, подвеску из нефрита, отщепы, множество костей белых куропаток и зайца беляка.
