Анатолий Уткин - Дипломатия Франклина Рузвельта
В конце мая германская военная машина буквально раздавила союзные войска в Голландии, Бельгии и Северной Франции. Рузвельт наконец начинает развязывать себе руки в области военного строительства. Теперь панически настроенные конгрессмены вотировали на военные цели суммы, даже превышающие те, которые предлагала администрация. Конгресс в середине мая выделил на эти нужды 1,5 миллиарда долларов, что было на 320 миллионов больше запрошенного Рузвельтом. Наконец, 31 мая, когда Рузвельт сообщил, что "почти невероятные события последних двух недель делают необходимым дальнейшее наращивание нашей военной программы", американский конгресс проголосовал за дополнительные 1 миллиард 700 миллионов долларов. В американской армии начался процесс быстрого роста кадрового состава - с 280 тысяч до 375 тысяч человек в течение нескольких недель. Президенту было дано право призывать на активную, действительную службу национальную гвардию.
В начале июня, когда стало ясно, что Германия побеждает на западе, США стали обсуждать варианты нового геополитического окружения, и Рузвельт со всей характерной для него энергией подверг критическому анализу изоляционистские идеи "одинокого острова в море, где господствует сила". Выступая в Вирджинском университете (город Шарлотсвилл), Рузвельт заявил, что подобное существование на "одиноком острове" было бы "кошмаром, подобным существованию в тюрьме, голоду и питанию через тюремную решетку торжествующими безжалостными хозяевами других континентов". Впервые, пожалуй, Рузвельт сказал без экивоков, что лишь победа союзников "над богами силы и ненависти" может предотвратить резкое ухудшение геостратегических позиций Америки. Рузвельт заявил в этом основанном Томасом Джефферсоном университете, что Америка будет следовать одновременно двумя курсами: с одной стороны, помогать Франции и Англии и, с другой стороны, наращивать собственную мощь.
Решающее германское наступление началось 5 июня 1940 года; 9 июня последовал второй удар танковыми корпусами; 14 июня немцы вступили в объявленный свободным городом Париж.
Постараемся на этом этапе обобщить то, что позже было названо политикой создания "арсенала демократии". Неполная отмена эмбарго в ноябре 1939 года касалась лишь частных поставщиков оружия. До мая 1940 года правительство США не включалось в дело военной помощи терпящей поражение коалиции Франции и Англии. Решение об активизации роли государства в военных поставках приняли в конце мая 1940 года - но и тогда ее масштабы оказались минимальными. Вопросом этого времени явилось: могут ли военное министерство и министерство военно-морского флота предоставить союзникам определенное ограниченное число самолетов, артиллерии и амуниции. Был составлен список избыточных запасов, одобренный лично президентом. Первые военные трансакции производились без широкой огласки, что было возможно только ввиду незначительной их величины. Военный министр Вудринг, изоляционист, возглавлял в администрации Рузвельта противников немедленной помощи Франции за счет, как выражалась эта фракция, "разоружения Америки". Пентагон стал полем сражения между Вудрингом и его заместителем Луисом Джонсоном, сторонником помощи Франции, Только 3 июня генеральный прокурор США принял решение, согласно которому санкционировалась продажа части устаревшей и избыточной военной техники частным фирмам, немедленно перепродававшим ее англичанам и французам. Но и "третьеиюньское" решение не открывало ворота правительственных арсеналов. Сенатская комиссия по иностранным делам отказалась легализировать продажу правительством новых видов вооружения. И лишь 5 июня, (день финального наступления вермахта) президент Рузвельт написал близкому помощнику: "Ныне я принимаю мысль (слово "политика" сознательно не употреблялось. - А. У.), что эффективная передача военных материалов на противоположную сторону океана будет означать разгром эквивалентного количества германского военного материала это должно обеспечить помощь американской обороне на долгое время".
Ежедневно офицер секретного отдела военного министерства приносил в государственный департамент карту Франции с обозначениями продвижения германских войск. Теперь уже всем стало ясно, что ожидать затяжной войны типа 1914 - 1918 годов не приходится, сломлена не только французская военная мощь, но и воля к сопротивлению большинства французских лидеров. Уэллес вспоминает отчаянные призывы французского премьер-министра к американскому президенту и "составление единственного ответа, который президент смог сделать".
В государственных умах Вашингтона главенствовали две мысли:
1) каковы гарантии того, что французский флот не перейдет от потерпевшей поражение державы к Германии;
2) какова возможность для французского правительства продолжать борьбу за пределами Европы.
Тем, кто готов был пересечь Средиземное море и оттуда вести войну, стала внушаться идея, что в Северной Африке США помогут Франции.
Тринадцатого июня вечером Рейно сказал Черчиллю: "Наша единственная надежда на победу основана на немедленном вступлении Соединенных Штатов в войну. Президент Рузвельт должен понять это и принять ответственность".
Тогда все же решено было послать телеграмму Рузвельту: "Если Америка вступит в войну, конечная победа обеспечена". Рузвельт ответил выражением сочувствия делу союзников и обещал материальную помощь. У. Черчилль по возвращении в Лондон просил американского посла Кеннеди связаться с президентом Рузвельтом и договориться о публикации президентского послания от 13 июня. Это могло произвести впечатление, что США связали свою судьбу с союзниками. На что Рузвельт ответил категорически отрицательно: "Мое послание Рейно не предавать гласности ни при каких обстоятельствах".
Черчилль предпринял еще одну попытку, обратившись с той же просьбой в личном письме, и снова наткнулся на отказ. Президент не видел уже возможности исправить военное положение Франции.
В день вступления немцев в Париж (14 июня) Поль Рейно вручил американскому поверенному в делах А. Биддлу обращение к президенту США акт, от которого его столь усиленно отговаривали американские дипломаты. "Единственный шанс спасения французской нации заключается лишь в том, что Америка бросит на весы, причем немедленно, всю свою мощь".
Если же этого не произойдет, "тогда вы увидите как Франция, подобно тонущему, погрузится в воду и исчезнет, бросив последний взгляд на землю свободы, от которой она ожидала спасения".
Из Лондона Черчилль дважды в течение дня 15 июня призывал президента обещать свою помощь - единственный, по его мнению, способ удержать французов в коалиции. Чувствуя ахиллесову пяту окруженной океанами республики, Черчилль снова и снова повторяет предостережения относительно судьбы французского флота - преграды на пути в Америку либо моста в Новый свет. Английский премьер исподволь готовил Рузвельта к мысли о необходимости хотя бы минимального вмешательства в развитие событий.
Получив от Черчилля первый сигнал о том, что, вопреки утверждениям Рейно, во французском правительстве растет партия (во главе которой готов встать маршал Петэн), считающая необходимым начать переговоры о перемирии, Рузвельт посылает личное и конфиденциальное письмо премьеру Рейно. Помимо выражений одобрения решимости сражаться вплоть до отхода в Северную Африку, Рузвельт поднимает вопрос, ради которого, собственно, он и настаивал на срочности в доставке этой телеграммы. Упомянув, что французский флот совместно с английским "продолжают господствовать над Атлантическим и другими океанами", президент затрагивает проблему "великой французской империи" во всех частях мира. Рузвельт энергично подчеркивал, что единственным оградительным средством этой империи является французский флот. "Сила на море в мировых делах дает нам и сейчас исторические уроки". Судьба французского флота отныне более всего волнует американского президента. В телеграмме послу Кеннеди в Лондон государственный секретарь Хэлл подтверждает, что, действительно, французский флот и его будущее составляли главный предмет размышлений в момент написания послания. Именно о публикации этого письма безуспешно просил Рузвельта Черчилль.
Рузвельт обещал французам в случае продолжения сопротивления материальную помощь и соглашался сделать максимально возможное в этом направлении, но намека (пусть туманного и закамуфлированного) на эвентуальное выступление на стороне союзников в его послании не было. "Я знаю, вы поймете, что эти уверения не несут обязательств военного вмешательства". Французский посол в Вашингтоне де Сен-Кантен беседовал по поводу этого послания с Самнером Уэллесом, который объяснял бездействие правительства "неготовностью народа", упорством конгресса, неблагоприятным общественным мнением. На пути активной помощи стояли "не только республиканцы, но и влиятельные профсоюзы, определенное число недовольных демократов, всегда готовых найти почву для атаки на правительство". В ночь на 18 июня кабинет Рейно пал, главою нового правительства стал Петэн. Все французские города с населением более 20 тысяч человек были объявлены "открытыми" городами. Правительство запросило условий перемирия. Утром 18 июня немцы дали свое принципиальное согласие подписать перемирие, но продвижение их войск продолжалось. Двадцать первого июня в Компьене, в историческом железнодорожном вагоне, где Германия подписала текст перемирия в 1918 году, Гитлер вручил французским представителям германские условия перемирия. Оно вступило в силу 25 июня.
