Норман Стоун - Краткая история Турции
Но дело обернулось так, что Осман-паша в конце концов капитулировал, и русские войска дошли до места, известного тогда как Сан-Стефано – теперь это Эшилькой, западное предместье Стамбула, где ныне расположен аэропорт Ататюрка. Было объявлено перемирие, и затем, под русскую диктовку, туркам навязан мирный договор. Он устанавливал независимость Великой Болгарии, Россия же потребовала себе северо-восточную Анатолию, включая Карс, где проживало значительное армянское население. Но европейские державы, ведомые британцами, выступили с протестом. Немцы предложили свое посредничество, и в 1878 году в Берлине состоялась международная конференция – на которую турки вообще не были приглашены. В итоге по Берлинскому трактату были созданы значительно меньшая Болгария, управляемая немецким королем Александром Баттенбергом, внучатым дядей герцога Эдинбургского (теоретически она все еще оставалась вассалом султана), и болгарская провинция в составе империи – Восточная Румелия, управляемая христианским правителем. В 1885 году эта провинция присоединилась к Болгарскому царству путем бескровного переворота.
А затем был сделан роковой шаг. До сих пор армяне не доставляли османам никаких проблем – совсем наоборот, они очень хорошо взаимодействовали с турками, не в малой степени потому, что их реальными конкурентами были греки и евреи. Теперь же армянский патриарх договорился с русскими и попытался поднять армянский вопрос на Берлинском конгрессе. Далеко он не продвинулся: русские не особенно интересовались армянскими националистами, считая их потенциальными революционерами, вдобавок склонными тяготеть к Западу. Русский губернатор Кавказа в Тифлисе (современный Тбилиси) даже закрыл армянскую церковь по причине того, что там прятали оружие. Но европейские державы заявили, что в случае возникновения необходимости они примут на себя официальную заинтересованность в судьбе армян Османской империи. Так этот вопрос из внутригосударственного превратился в «международный».
Безусловно, некая «интернационализация» национальных вопросов в Османской империи произошла еще раньше. Ливан, часть османской Сирии, имел смешанное население из христиан-маронитов и мусульман различных конфессий, включая еретиков-друзов. Когда Танзимат провозгласил равенство, местные христиане при поддержке французов вырвались вперед в отношении школьного образования и коммерции. Затем в Дамаске произошел мятеж, французские войска высадились в Бейруте, тогда быстро развивающемся порту, но османский комиссар Фуад-паша жестоко восстановил порядок. В итоге в 1860 году Ливан приобрел особый статус, с христианским правителем и устройством разделения власти, причем французы тут получили особое право наблюдателей.
Это стало первым реальным актом интернационализации, и он продемонстрировал, что установленная система хорошо работает несколько следующих поколений. Ливан не имел проблем вплоть до 1960-х годов, но и тогда масштаб кризиса был незначительным – по крайней мере, по сравнению с ужасами, которые грянули в 1970-х. Но при наличии такой интернационализированной системы следует задать вопрос: придут ли различные элементы к взаимопониманию между собой, если они не будут подвергаться давлению внешних авторитетов?
В любом случае Болгария дала прецедент для Армении, и среди армян стал расти национализм. В 1860-х годах священники, которые до сих пор доминировали в местных делах армян, начали заменяться купцами и специалистами, активно агитирующими за развитие национальных школ. Затем, уже в 1880-х годах, то ли в Тифлисе (тогда он был городом с самым большим армянским населением), то ли за границей, в Швейцарии, стали возникать армянские революционные партии. Они обучили своих людей в России и даже принимали русские названия – одна из них, «Колокол» (по-армянски «Гнчак»), взяла себе название самого известного революционного периодического издания.[41] Идеология этих партий одобряла террор. Убийство царя спровоцирует полицию, полиция глупа и жестока, она ударит по невиновным, семьи невиновных будут симпатизировать террористам. Армянские националисты закончили свою деятельность в русском парламенте как единственные союзники большевиков. Молодые армяне, обучавшиеся в армянских миссионерских школах, тоже были базой национальных партий, так как их вводили в заблуждение, убеждая, что христианский Запад придет им на помощь.
Тем временем в Восточной Анатолии росло напряжение. Русские изгнали с Кавказа черкесов (может быть, вместе с чеченцами их было полтора миллиона) и, потеряв треть людей в переполненных лодках и в других ужасающих обстоятельствах, они собрались на турецкой территории и начали борьбу за землю с местными армянами[42]. То же самое произошло с кочевыми курдами, которые спустились зимой в армянские деревни, ожидая, что их будут кормить и расселят. Местные чиновники брали взятки за их защиту или за снижение налогов. К концу 1880-х и тут, и там начались конфликты.
Мурад V управлял делами вполне сознательно. Однако в 1876 году он продержался всего несколько месяцев и был свергнут под мнимым предлогом сумасшествия (ясно, что он нервничал в тяжелой ситуации). На его место взошел гораздо более умелый младший брат, Абдул-Гамид II, который смог оставаться на престоле до 1909 года. Бедный Мурад вел себя очень лояльно по отношению к Мидхату-паше, который создал конституцию. Абдул-Гамид сыграл более долгую и более хитрую игру: сначала он сотрудничал с Мидхатом, чтобы завоевать доверие Европы, в особенности британцев, а затем распорядился отправить его на долгие годы в ссылку в Саудовскую Аравию, где со временем убил.
Фактом является то, что Абдул-Гамид не верил в либерализм и конституцию – они только развалили бы его империю. Царь Александр II, и в еще большей степени его сын Александр III, считали так же, и отношения турок с Россией стали удивительно теплыми: на деле две империи имели много общего. Теперь, после договора в Берлине, Турецкая империя становилась все более выраженно мусульманской. Болгары в итоге получили свое национальное христианское государство, то же сделали греки и сербы, и мусульмане бежали толпами из их земель, так как там происходили этнические чистки, а мечети сносились. Австрийцы заняли Боснию[43]; британцы оккупировали Кипр – беженцев стало еще больше. В 1881 году греческую границу при поддержке британцев отодвинули еще дальше на север, и османское присутствие на Южных Балканах ограничивалось теперь лишь Албанией и Македонией. В империи все еще жили миллионы христиан и евреев, но теперь они были в меньшинстве – менее одной пятой.
Абдул-Гамид намеревался создать единую империю, которая состояла бы из разных мусульман, в первую очередь турок и арабов. Его предшественники занимались религиозными проповедями из дворца Долмабахче, выстроенного в европейском стиле. Абдул-Гамид переехал в более скромный Йылдыз, расположенный выше и дальше от моря, а также сделал исламскими гораздо больше аспектов империи. Именно теперь родился миф, что османы всегда вели священную войну против неверных, и в этом свете гробницы первых султанов в Бурсе приобрели в конце XIX века репутацию религиозных святынь. Абдул-Гамид также распустил парламент и правил через декреты; вскоре он приобрел за границей репутацию жесткого диктатора – le seigneur, это слово пошло по миру с легкой руки Анатоля Франса, имевшего в виду кровь, которую этот seigneur предположительно пролил. «Абдул Проклятый» – так назвал его Гладстон.
Конечно, в империи была усилена и увеличена полицейская сеть; некто Арап Иззер-паша развлекал себя тем, что в праздник Рамадан отлавливал людей, жующих или курящих возле дворца Йылдыз, и жестоко их наказывал. Но Абдул-Гамид являлся интересной фигурой: он был весьма искусным плотником и даже переводил оперы. Он обладал замечательной энергией (считая себя выше правил Корана, султан взял себе семь жен, на последней он женился в 1900 году, когда ей было семнадцать, а ему пятьдесят восемь). Он повернулся спиной к бюрократам Танзимата, особенно к Мидхату-паше.
Конечно, упор делался на религию, иногда в чрезвычайно мракобесной форме. Обычные люди не имели шанса понять Коран, и один деловой турок перевел его с классического арабского. Но этот перевод подвергся запрету. Очень похожее произошло и с системой страхования. Страхование считалось богохульством, потому что зачем оно нужно? Аллах захотел, чтобы ваш дом сгорел, и негоже искать компенсацию. Когда обсуждалась конституция, аргументы в этой дискуссии приводились из религиозных понятий. В кабинеты министров серьезно обсуждали (или, скорее, делали вид, что обсуждают) богословские тонкости, но Абдул-Гамид явно считал, что усиление ислама сохранит его империю единой, крепче связав арабов и турок. Все это странно предвещает появление современной Турции, где синтез ислама и турецкой нации всегда находится в печи, но каким-то образом никогда не закипает. И, конечно, как повелось с Селима III, поистине созидательной силой оказалась армия.
