Николай Капченко - Политическая биография Сталина. Том 2
Факт кардинального пересмотра многих стратегических и тактических задач и целей во внешней политике Советского Союза, инициатором которого, естественно, выступал главный архитектор всей советской политики Сталин, нашел свое отражение и в работе VII конгресса Коммунистического интернационала, проведенного в Москве в июле — августе 1935 года. Советский лидер не просто следил за подготовкой конгресса, но и принимал самое активное и непосредственное участие в выработке его новой стратегии и тактики. В свете этого как-то не совсем логичным выглядит то, что в краткой биографии Сталина вообще отсутствует упоминание об этой странице в его политической деятельности. Между тем имеются прямые подтверждения того, что он лично одобрил предложения Г. Димитрова о пересмотре стратегии Коминтерна, о новом видении его главных задач в новой исторической обстановке. В письме Г. Димитрову он выразил свою позицию следующим образом: «Я целиком согласен с Вами насчет пересмотра методов работы органов КИ, реорганизации последних и изменения их личного состава. Я уже говорил Вам как-то об этом во время беседы с Вами в ЦК ВКП(б).
Теперь дело в том, чтобы придать положениям Вашего письма конкретный вид, наметить новые формы органов КИ, наметить их личный состав и определить момент, к которому следовало бы приурочить практическое осуществление этого дела… Не сомневаюсь, что Политбюро ЦК ВКП(б) поддержит Вас»[1047].
Последняя фраза в письме была явной игрой в демократию, к чему Сталин прибегал много раз, демонстрируя тем самым наличие коллективного руководства в партии, которого уже и в помине не было в то время. Но факт остается фактом — вождь одобрил намечавшиеся перемены. Хотя правильнее, было бы использовать другую формулу — конгресс одобрил перемены в стратегии и Тактике, которые уже начал проводить в жизнь Сталин, не считаясь с тем, получили ли они официальное закрепление в решениях соответствующих форумов. Вообще надо отметить, что интерес Сталина к Коминтерну в середине 30-х годов явно клонился к закату. Созданный в качестве инструмента осуществления мировой революции, он исчерпал себя как только на историческом горизонте рассеялись революционные тучи. По инерции коммунисты разных стран говорили о мировой революции, о ее неизбежном подъеме и т. п., но жизнь текла в иных руслах, далеких от революционных химер. Сталин один из первых уловил эти новые тенденции и сделал из этого надлежащие выводы. Если выражать мысль несколько прямолинейно и упрощенно, то для Сталина Коминтерн стал не то что обузой, а просто одним из каналов оказания воздействия на ситуацию в зарубежных странах. Исчерпав свои революционные потенции, Коминтерн превратился в инструмент осуществления внешнеполитических целей Советского Союза. И эту свою роль он исправно выполнял еще некоторое время после начала второй мировой войны. Но ценность Коминтерна для Сталина отнюдь не была исчерпана в связи с естественным падением его роли в мировой политике. Он оставался чрезвычайно важным и богатым ресурсом для подготовки верных Советскому Союзу кадров в различных странах, в том числе и для подбора и вербовки агентуры в целях разведывательной работы. В этом смысле вождь смотрел далеко вперед, и, как покажет жизнь, в данном вопросе он был на высоте требований исторической обстановки.
Нет необходимости вдаваться в детали работы VII конгресса Коминтерна. Отмечу лишь несколько принципиально важных момента. В эпицентре внимания конгресса находились вопросы борьбы против фашизма, который нес в себе смертельную опасность новой, еще невиданной в прошлом, разрушительной войны. Сталин считал необходимым, чтобы под знаменем борьбы против опасности войны сплотились максимально широкие политические силы различных спектров. Однако и здесь не обошлось без того, чтобы снова обрушить нападки на социал-демократов, которых обвиняли в предательстве интересов рабочего класса, а также в пособничестве приходу Гитлера к власти, Эти обвинения уже пахли нафталином и их безусловно следовало бы избежать. Но в главном докладе, сделанном Г. Димитровым, они все же содержались, хотя и не в столь яростно-агрессивном тоне, как прежде. Доминировал все же призыв к созданию единого фронта борьбы против фашизма и военной опасности.
В резолюции конгресса четко и недвусмысленно подчеркивалось: «Германские фашисты, являющиеся главными поджигателями войны, стремящиеся к гегемонии германского империализма в Европе, ставят вопрос об изменении европейских границ посредством войны, за счет своих соседей. Авантюристические планы германских фашистов простираются весьма далеко и рассчитаны на военный реванш против Франции, на раздел Чехословакии, на аннексию Австрии, на уничтожение самостоятельности прибалтийских стран, которые они стремятся превратить в плацдарм для нападения на Советский Союз, на отторжение от СССР Советской Украины. Они требуют для себя колоний, стремясь разжечь настроения в пользу всемирной войны за новый передел мира. Все эти затеи зарвавшихся зачинщиков войны способствуют обострению противоречий между капиталистическими государствами и создают беспокойство во всей Европе»[1048].
Коммунисты правильно определили не только природу фашизма как открытую террористическую диктатуру наиболее реакционных, наиболее шовинистических сил. Они своевременно и даже заблаговременно обозначили главные направления будущей гитлеровской агрессии. В некоторых отношениях политические прогнозы коммунистов были удивительно прозорливы. Я имею в виду предсказанную судьбу Польши. Так, например, в докладе Эрколи (П. Тольятти) мы читаем: «Заключая договор с кликами, правящими в Польше, германский национал-социализм ни на одну йоту не отказался от своих антипольских требований; он лишь хотел завербовать помощников для своей преступной антисоветской авантюры. План, сводящийся к тому, чтобы отвратить от Польши угрозу экспансии национал-социализма за счет направления этой угрозы в сторону Советского Союза, представляет собой план, достойный реакционных авантюристов, готовых поставить на карту даже независимость польского народа. Совершенно очевидно, что, если бы германскому фашизму удалось с помощью польского фашизма укрепиться в Европе и осуществить хотя бы часть своих территориально-захватнических стремлений, участи польского народа отнюдь нельзя было бы позавидовать. Достаточно минимума дальнозоркости, чтобы предвидеть, что нынешние хозяева Германии могут только лишь еще раз поставить под вопрос национальную независимость польского народа и еще раз подвергнуть его угрозе насильственного раздела»[1049].
Но, как свидетельствует история (история, а не исторические фальсификации), именно сами польские правящие круги ориентировались на союз с гитлеровской Германией и начисто игнорировали открытые притязания последней на Данциг, да и не только на Данциг. Именно они своими собственными руками подготовили почву для раздела страны, о чем еще в 1935 году открыто предупреждали коммунисты.
В докладе Эрколи была озвучена и мысль Сталина о характере и возможных вариантах надвигавшейся войны. Он подчеркивал: «Борясь за мир, мы тем самым наилучшим образом защищаем Советский Союз. Ни для кого не может быть сомнения в том, что грядущая война, даже если бы она началась как война двух великих империалистических держав между собой или как война какой-нибудь великой державы против малой страны, неизбежно будет иметь тенденцию вылиться и неизбежно перейдет в войну против Советского Союза. Каждый год, каждый месяц отсрочки является для нас гарантией того, что Советский Союз сможет дать более сильный отпор нападению империалистов. Таким образом наша борьба за мир непосредственно связывается с политикой мира, проводимой СССР»[1050].
Лейтмотивом практически всех выступлений на конгрессе была тема консолидации сил для отпора грядущей угрозе войны со стороны Германии. Тот же Эрколи заявил: «Сосредоточить огонь нашей борьбы против германского фашизма, как главного поджигателя войны, смертельного врага Советского Союза и пролетарской революции, — долг каждого революционера»[1051]. Делегаты азиатских стран акцентировали внимание на агрессивной политике Японии. Впрочем, оба эти акцента были обоснованны и правомерны. У всех ораторов на устах были слова, выражавшие решительную и безоговорочную поддержку Советского Союза и его политики.
Не обошли вниманием делегаты конгресса и вопрос о том, кто своими действиями фактически поощряет рост агрессивных тенденций в политике гитлеровской Германии. Речь шла в первую очередь о Великобритании. «Руководящие круги английской буржуазии поддерживают германские вооружения, чтобы ослабить гегемонию Франции на европейском континенте, повернуть острие германских вооружений с запада на восток и направить агрессивность Германии против Советского союза. Этой политикой Англия стремится создать в мировом масштабе противовес США и одновременно усилить антисоветские тенденции не только Германии, но и Японии и Польши. Эта политика английского империализма является одним из факторов, ускоряющих взрыв мировой империалистической войны»[1052]. Дальнейший ход событий в полной мере подтвердил обоснованность и правомерность данной оценки.
