Джеймс Корум - Корни блицкрига
Тем не менее дебаты вокруг идей Гессе действительно демонстрируют наличие некоторого конфликта внутри офицерского корпуса Рейхсвера. После того, как Рабенау и Ветцель напали на доктрину Гессе, в защиту Гессе на страницах Militar Wochenblatt выступил майор Бенари — возможно, это было не столько защитой идей Гессе, сколько просьбой к терпимости внутри офицерского корпуса по отношению к молодым офицерам, шедшим против течения. Бенари утверждал, что значительная часть опыта молодых фронтовых офицеров обладала реальным значением и должна была более сочувственно рассматриваться офицерами, выучившимся своей профессии в старой Имперской армии.{299}
Де факто, отношение к Гессе внутри офицерского корпуса было терпимым. Хотя руководящие офицеры Генерального штаба публично атаковали его взгляды, это никак не сказывалось на продвижении и назначениях Гессе, при этом Гессе никогда не принуждали к молчанию и не выгоняли. Когда он оставил армию в 1929-м году в связи с научной деятельностью, он был приглашен читать лекции в артиллерийской и кавалерийской школах; он также продолжал числиться офицером запаса. В Рейхсвере, если офицер имел хорошую характеристику и компетентно исполнял свои обязанности, он мог свободно писать и издавать труды на военные темы и не соглашаться с тактическими доктринами Рейхсвера — до тех пор, пока он эффективно обучал своих солдат в рамках доктрин генерального штаба. По всей видимости, в Рейхсвере более толерантно относились к солдатам с радикальными военными взглядами, чем в других армиях того времени.
Школа «народной войны»
В первой половине 1920-ых некоторые офицеры внутри Рейхсвера в качестве альтернативы маневренной войне изучали «народную войну». Концепцию «народной войны» (Volkskrieg) сложно определить точно — существует много вариантов этой концепции. Основой этой идеи было то, что Великая война сломала барьеры между солдатами и гражданским населением, а также между вооруженными силами и гражданскими объектами. Кампании стратегических бомбардировок, пусть примитивно, но производившиеся обеими сторонами, показали, что рабочий на фабрике теперь является такой же военной целью, как и солдат в траншее. В будущем войны уже не представлялись ограниченными конфликтами с ограниченными целями — подобно войне с Францией в 1870-м году или с Австрией в 1866-м. В целом считалось, что будущие войны будут походить на англо-бурскую войну 1899–1902 гг — борьба наций на выживание — или на Великую войну, в которой обе стороны использовали все свои трудовые и экономические ресурсы для достижения гарантированной победы над врагом. Понятие Volkskrieg не только превратило вражеское гражданское население в законную цель войны, но также означало, что противнику необходимо сопротивляться всеми возможными средствами — особенно саботажем или создавая и вооружая нерегулярные части для ведения партизанской войны.
В отличие от этого, концепция ведения войны Зекта была традиционной. Как и большая часть офицеров Генерального штаба, он был сторонником традиционной доктрины — войны между солдатами. Зект и большинство офицерского корпуса не находили интереса в победе, достигнутой с помощью блокады портов, бомбардировки городов и прочих косвенных действий. Цель армии не отличалась от той, которую практиковал Мольтке или защищал Шлиффне: заманить и разгромить вражеские армии в ходе решающего сражения на уничтожение..
Беспомощная в военном отношении позиция Германии после ноября 1918 года заставила армию планировать и народную войну, однако это не рассматривалось в качестве национальной политики. Идея ведения «народной войны» (Volkskrieg) была крайней мерой в период непосредственно после окончания войны. В апреле 1919 года, когда многие немцы ожидали чехословацкого вторжения в Германию, были сформированы аналогично фрейкору и размещены вдоль чешской и польской границ добровольческие пограничные полки.{300} Оборонительные планы на 1919 год одной из таких частей на чешской границе предусматривал в случае нападения чешских войск ведение партизанской войны, саботажа, отступательных действий и засад. В случае нападения эта часть имела права мобилизации и вооружения местного населения. Поскольку большинство немцев полагало, что чехи нападут с большой долей вероятности,{301} отсутствие четких военных планов или организованной армии означало, что отчаянные меры были единственно возможным вариантом военного отпора противнику.
В 1923 году, когда французская армия вторглась в Рур и некоторые другие территории, гнев и опасения немцев послужили причиной изучения Генеральным штабом стратегии «народной войны» и отчасти возможности ведения партизанских боевых действий. Подполковник оперативного отдела Иоахим фон Штюльпнагель надеялся, что Рейхсвер будет поддерживать народ восстание в оккупированной французами зоне. Промышленник Фриц Тиссен и генерал (в отставке) фон Веттер требовали создать подпольные добровольческие военизированные организации для ведения полномасштабной партизанской войны против французов с целью вывода их войск.{302} Людендорф, представлявший фрейкор и крайне правых, предложил правительству услуги этих военизированных организаций. В то же самое время он отказался гарантировать их полное повиновение Зекту и армейскому руководству. Зект отказался от этой договоренности.{303} Фон Штюльпнагель продолжал продвигать концепцию доктрины партизанской войны для Рейхсвера, как наиболее подходящего метода борьбы с сильным противником для более слабой армии.{304}
В стратегическом исследовании, названном «Война Будущего,» написанном в марте 1924-го, фон Штюльпнагель предложил принять Германии тактику и стратегию «народной войны», поскольку слабые позиции Германии ставили ее в положение стратегической обороны: «Мы должны стремится к стратегии истощения врага, вместо того, чтобы пытаться разгромить его... В сдерживающих боях цель заключается в изматывании вражеских войск»{305} Главную роль в нанесении поражения вторгшемуся противнику играли бы саботаж и организованное сопротивление за линией фронта.{306} Согласно Штюльпнагелю, партизанская война должна была быть организована и направляться верховным командованием, но он не давал объяснения, как именно верховное командование могло четко управлять такой войной.{307} Штюльпнагель убеждал Рейхсвер создавать дополнительные пограничные части и новые запасные формирования и готовить их для ведения «народной войны».{308}
Зект считал партизанскую войну непрактичной стратегией и поддерживал взгляды правительства, считавшего лучшим курсом пассивное сопротивление, включавшее забастовки и всеобщий отказ от сотрудничества. Зект фактически позволил Штюльпнагелю заняться организацией саботажа, финансируемому Рейхсвером, но это скорее было средством посеять беспокойство среди французов и создать им помехи в их стремлении создать независимый Reinland, чем серьезной попыткой нанесения ущерба вооруженным силам.{309} Главные возражения Зекта касательно партизанской, или «народной» войны, было то, что эта концепция была сугубо оборонительной (и потому противоречила самой философии войны Зекта), а также что такая война не могла контролироваться профессиональными военными.
На протяжении большей части своей службы на посту главнокомандующего немецкой армии Зект сталкивался с недостатком дисциплины во фрейкоре. Во время капповского путча в 1920-м году и гитлеровского путча в 1923 году некоторые представители из фрейкора пытались свергнуть правительство. В 1919 году фрейкор чуть не заставил Рейхсвер применить оружие против своих частей; в 1920 и 1923 году инициировал мятежные выступления внутри армии. Любая попытка ведения «народной» или партизанской войны реально привела бы к тому, что инициатива перешла бы в руки военизированных формирований крайне правых, а не в руки армии. Это было неприемлемо для Зекта, почитавшего традиции старой прусской дисциплины.
В ходе кризиса 1923 года армия мобилизовала на короткий срок и подготовила тысячи добровольцев. Также были подготовлены много военизированных отрядов на тот случай, если окажется необходимым провести мобилизацию против французов. В любом случае, эти секретные резервы, названные Черным рейхсвером, находились под четким контролем и руководством армии в качестве ее милиционных формирований, и не являлись партизанскими отрядами.{310}
Лишь немногие офицеры, кроме Штюльпнагеля, интересовались партизанской войной. Одно из исследований Войскового управления начала 1920-х годов рекомендовала использовать в «народной войне» современные крепости и стратегические укрепленные районы — но это единственное упоминание среди множества тем данной идеи в документахРейхсвера.{311} В 1925 году, после Рурского кризиса, оперативный отдел Войскового управления в описании целей мобилизационных планов на последующие годы объявило, что партизанская война не рассматривается в качестве средства ведения оборонительных действий.{312} Наибольший защитник «народной» и партизанской войны, генерал Людендорф, был теперь вне армии. В 1931 году он написал чудовищное описание будущей войны, книгу «Грядущая война», в которой массовые армии французов, чехов, поляков и прочих безжалостно вторгнутся в Германию. Он описал жестокое обращение с гражданским населением и сожженные города в то время как иррегулярные немецкие силы будут заниматься саботажем и воевать с противником позади линии фронта.{313} В 1935 году, в книге Тотальная война , Людендорф вновь поддержал идеи тотальной войны, представив философию «народной войны», в соответствии с которой гражданское население становится солдатами.{314} Такие представления возможно были популярны среди нацистов и внутри фрейкора, но они не находили поддержки внутри Рейхсвера.{315}
