Лев Колодный - Китай-город
При сыне Ивана Грозного, Федоре Иоановиче, отлили гигантскую Царь-пушку, что сегодня всех удивляет в Кремле. Но прежде пугала она иностранцев на Красной площади. При Борисе Годунове, много строившем в доставшейся ему столице, поднялись Верхние, Средние и Нижние ряды, где сегодня ГУМ и другие современные здания для купли-продажи. Приезжие поражались размахом площади, многолюдьем. И шумом, исторгаемым толпой. "Не горит ли город, не случилась ли большая беда?" - подумал Адам Олеарий, побывавший здесь в царствование Михаила Романова.
Можно воображать, как гудела площадь, когда в царствование его сына и внука на ней "расходилась, разгулялась сила молодецкая". Но если сложить все дни, когда полыхали под стенами Кремля бунты и восстания, то все они едва ли составят месяц. Все остальное время, а это столетия, происходило то, что зовется словами - мирная жизнь. Века украшали Красную площадь.
Застраивали ее не только цари. На свой вклад князь Дмитрий Пожарский поставил из дерева храм и внес в него с почестями икону Казанской Богоматери. Найденный в Казани на месте пепелища чудом уцелевший в огне образ Девы Марии русские чтили как величайшую святыню. Этот образ восходит к иконе, написанной евангелистом Лукой и попавшей из Иерусалима в Константинополь. Икона считалась чудотворной, исцелявшей слепых. С нее снимали множество копий. Одна из них принадлежала князю, освободителю Москвы. С Казанской Богоматерью князь не расставался в боях и походах, он и построил для нее достойный дом на Красной площади.
На месте той сгоревшей церкви неизвестный зодчий создал Казанский собор. Кажется, над белокаменными волнами высится маяк под золотым куполом. Если Василий Блаженный - памятник победе над Казанским ханством, то Казанский собор - памятник победе над Польским королевством. К Казанской Богоматери в день освобождения Москвы, 22 октября, направлялся из Кремля крестный ход, ведомый царем и патриархом.
Есть еще одно имя, связанное с Казанским собором. Протопоп Аввакум служил в нем в возрасте Христа, пока не восстал против патриарха и царя Алексея Михайловича. С ними этот деревенский священник сблизился, когда попал в Москву, сбежав после схватки с местным "начальником" из села, где его били, "до смерти задавили", даже стреляли за неистовство. Что случалось не однажды. Во время экспедиции в Даурию, за озеро Байкал, куда его отправили священником, Аввакума избил воевода Афанасий Пашков до потери сознания.
Сельский священник, в академии не обучавшийся, мог так вдохновенно и ярко говорить, что, попав в столицу, быстро сблизился с элитой, боярами, самим царем. Это позволило ему занять место в Казанском соборе. О встречах с Алексеем Михайловичем Аввакум вспоминал: "В походы мимо двора моего ходя, кланялся часто со мною низенько-таки, а сам говорит: благослови-де меня и помолися о мне! И шапку в ину пору мураманку, снимаючи с головы, уронил, едучи верхом! А из кареты высунется бывало ко мне".
Но ничто не остановило его в борьбе с патриархом Никоном, земляком и недавним единомышленником. Аввакум стал знаменем старообрядцев, главой раскольников. Его сажали в тюрьмы, ссылали на край земли в самые холодные уголки Сибири. Полтора месяца он просидел в башне Братского острога, в той самой, что перевезена в ХХ веке в Коломенское, где служит экспонатом музея.
Не раз Аввакума возвращали в Москву, его селили в Кремле, с ним вели диспуты отцы церкви, увещевали. Но никто не мог его переубедить, смирить. Преданного анафеме, лишенного сана, фанатика сослали в Пустозерск. И там спустя пятнадцать лет после заточения сожгли живым в земляной тюрьме "за великие на царский дом хулы". Сожгли после смерти Алексея Михайловича, который не раз спасал его от лютой казни.
В Пустозерске Аввакум, не имея, как в Москве, многочисленных слушателей, взялся за перо и стал писателем, которого единственного называют гениальным в русской литературе ХVII века. "Житие протопопа Аввакума", написанное им о самом себе, считается шедевром, первым классическим сочинением в жанре автобиографии. Оно начинается словами "Рождение же мое в нижегородских пределах за Кудмою рекою, в селе Григорове..." Никто до него не писал так просто и понятно на русском языке для "природных русаков". Аввакум Петров вошел в историю государства и историю литературы. Однако имени его на Красной площади нет ни на мемориальной доске, ни на пьедестале памятника.
Десять лет назад на месте Казанского собора зиял пустырь, известный общественным туалетом. Понадобилась революция 1991 года, чтобы возродили храм, измеренный и сфотографированный перед сносом, когда Красную площадь лишили собора, ворот Китай-города и часовни, где хранилась самая почитаемая икона Москвы - Иверская Богоматерь.
Ее доставили с Афона при патриархе Никоне. Там сделали копию, "новую аки старую" икону Богоматери. Точно такую, что хранилась в Иверском монастыре у ворот, выбранных Девой Марией, матерью Христа. Отчего икона называется "Вратарницей". Первый ее "список" отправили в Валдайский монастырь. Второй список установили на Воскресенских воротах Китай-города. Было это в царствование Алексея Михайловича.
Прожил этот государь, отец Петра, сравнительно недолго - всего 47 лет, но царствовал долго, свыше тридцати лет. За это время успел украсить башни Кремля шатрами, возвел чудо света - деревянный дворец в Коломенском. (Его намерен воссоздать по примеру Казанского собора Юрий Лужков.) Царь Алексей устраивал спектакли при дворе, завел в Измайлове образцовое сельское хозяйство с мануфактурами, туда же на пруды завез бот, попавший на глаза его сыну, загоревшемуся мечтой о море и флоте.
Петр поднимал Россию на дыбы с Красной площади. 1 января 1700 года загромыхали двести пушек, что стояли безмолвно без малого век у стен Кремля. Пальба длилась неделю! Так артиллерийским салютом царь дал знать всем подданным московитам, что наступил новый 1700 год от Рождества Христова. А не 7208 год "от сотворения мира", как до того вели летоисчисление в Москве с 1 сентября. Салют сопровождался "потешными огнями", фейерверком. У Спасских ворот выставили манекены в "образцовых одеждах" французского, немецкого и венгерского кроя. А тому, кто не хотел избавляться от длиннополого платья и бороды, приходилось раскошеливаться, иначе стража не пускала в Кремль.
Задолго до парада Победы Красная площадь стала ареной торжества русского оружия. В "Трумфальной светлице" праздновали первую победу над шведами господа офицеры. По случаю Полтавской виктории воздвигли Триумфальную арку у Казанского собора. Через ворота, украшенные картинами и статуями, возвращалась на щите петровская гвардия. Царь шествовал впереди войска в форме моряка по случаю окончательного мира со шведами. Время его царствования отмеряли привезенные из Голландии новые куранты с музыкой. Циферблат на часах с римскими цифрами делился на 12, а не 17 частей, как прежде.
Эпоха Петра видна на возрожденных воротах Китай-города. Их сломали при Сталине, чтобы дать дорогу на Красную площадь танкам, громыхавших гусеницами на военных парадах по брусчатке. Эти восстановленные ворота дают представление, что значит "русский" стиль, о котором писал Васнецов. Все отмеченные им признаки - на фасаде палат, шатрах, квадратных оконцах. За ними над арками размещалась "Пробирная палатка" Монетного двора. Его красного кирпича стены с изразцами скрывают преградившие с недавних пор путь ворота с "глазками", напоминающими воинскую часть или тюрьму. Что там сейчас при "федеральной власти" - не скажу, чтобы не выдать служебную тайну. А изначально на этом месте чеканили и хранили деньги. Потом заседало Губернское собрание.
Монетный двор - с одной стороны ворот. С другой стороны при Петре возвели Земский приказ с башней. Этот приказ с давних пор, в отличие от других, расположенных в Кремле, ведал делами города, сбором местных налогов, охраной порядка на улицах. Тут судили и рядили жителей Москвы. Петр все эти рутинные обязанности передал другому приказу, а в новом здании учредил более близкие его сердцу "Медицинскую контору" и "Главную аптеку". Доктора и аптекари, жившие и служившие здесь, ведали здравоохранением города, армии и флота. В каменных стенах помещалась кладовая лекарственных трав, лаборатория, медицинская библиотека. Сюда из Китая привезли заказанную там фарфоровую аптекарскую посуду с гербом и вензелем царя. Повидавший аптеку датский посол, восхищенный виденным, оставил нам такую запись: "Она поистине может считаться одной из лучших аптек в мире, как в смысле обширности комнат, так и в отношении снадобий и царствующего в ней порядка и изящества кувшинов для лекарств".
К аптеке пристроил Петр невиданное прежде в Московии заведение "Казанскую австерию", получившую название из-за близости Казанского собора. Австерия служила рестораном, гостиницей и клубом, куда захаживал пообщаться с публикой молодой Петр. В ресторан доставляли с Печатного двора свежие номера "Ведомостей", затеянной царем газеты. Чтобы приохотить народ к ее чтению, издатель распорядился кормить каждого, кто прочтет "Ведомости", бесплатно.
