Сергей Соловьев - История России. Алексей Михайлович Тишайший
Но этот сеймовый декрет мог быть исполнен только после новой отчаянной борьбы, которая дорого стоила полякам. В апреле 1638 года вспыхнуло новое восстание в Запорожье под начальством Остранина, мстившего за отца, замученного поляками; Скидан явился также на сцену подле Остранина; большая часть реестровых козаков с своим старшим Ильяшем сражались на стороне поляков против козаков Остраниновых. Эта война замечательна тем, что восставшие козаки смотрят за левый берег Днепра, на московскую сторону, как на безопасное убежище в случае неудачи. Приготовляется мало-помалу то дело, на которое указал Иов Борецкий. Остранин, поразивший поляков под Голтвою (5 мая), но потом разбитый под Жолниным (13 июня), ушел в московские владения, куда еще прежде вывез жену. Но бегство Остранина не отняло духа у козаков: они выбрали себе другого старшего, Гуню, укрепились на устье реки Старицы, впадающей в Днепр, и отбивались до последней крайности от неприятеля, превосходившего их числом и артиллерией; наконец, вынужденные недостатком продовольствия, козаки объявили, что будут повиноваться сеймовому приговору. Поляки, с своей стороны, обещали не преследовать их, когда будут расходиться по домам, но не сдержали обещания. В конце года козакам было повещено, чтоб они собрались на урочище Маслов Брод слушать решение короля и Речи Посполитой. Это решение состояло в том, что козаки лишались права избирать старшин; назначен был им комиссар от правительства, Петр Комаровский, с правом назначать полковников; главным городом козацким, местопребыванием комиссара, объявлен Корсунь.
Правительство приказало возвратить козакам их прежние земли, которыми они владели наследственно; но польский гетман Потоцкий с товарищами, назначенными для улажения дела, объявил, что этот пункт никак не может быть приведен в исполнение, потому что, по случаю выпавших снегов, нельзя различить ни столпов пограничных, ни насыпей, ни ручьев, ни дорог, ни болот, и потому земли трудно разделить. В присутствии Потоцкого и других комиссаров козаки должны были снова присягнуть в верности королю и республике; все оружие было свезено в средину; хоругви, булавы и все доспехи были повергнуты к ногам комиссаров, представителей Польши; тяжкие вздохи раздались среди козаков при этом унизительном для них обряде. Потоцкий принял эти вздохи за признак глубокого раскаяния.
«С этого времени всякую свободу у козаков отняли, тяжкие и необычные подати наложили, церкви и обряды церковные жидам запродали, детей козацких в котлах варили, женам груди деревом вытискивали». Это говорит летописец малороссийский; но вот что говорит польский: «В 1640 году, в месяце феврале, татары крымские всю страну около Переяславля, Корсуня и обширные имения князей Вишневецких вдоль и поперек опустошили, людей и скот забравши, и возвратились домой безо всякой погони, потому что козацкой стражи более не было. Такую выгоду получила республика от уничтожения козаков, а все оттого, что старосты и паны в Украйне хотели увеличить свои доходы, жидов всюду ввели, все в аренду отдали, даже церкви, ключи от которых у жидов были: кому нужно было жениться или дитя окрестить, должен был заплатить за это жиду-арендатору».
Одновременно с этою борьбою козацкою, кончившеюся так неудачно, западно-русское народонаселение продолжало другими средствами вести борьбу за веру и народность свою. Борьба была так сильна со стороны православных, что униаты в январе 1624 года предложили им соглашение, в основании которого долженствовало быть учреждение патриаршества по примеру московского. Но соглашения не последовало, потому что прежде всего нужно было определить отношение нового патриарха к унии, к папе. Православные все более и более увеличивали свои нравственные средства для борьбы с униею. Еще с 1594 года в Киеве при братстве Богоявленской церкви существовала школа. В 1614 году пожар истребил училищный дом; тогда в 1615 жена мозырского маршала Лозки, Анна Гугулевичевна, пожертвовала место и, несколько строений для братской школы, монастыря и гостиницы для православных странников духовного звания. В 1617 году основано было братство Луцкое; в 1619-м шляхта Волынского воеводства дала мещанам луцким грамоту, которою передала им надзор и попечение за делами братства, «потому что, – говорит шляхта, – мы в городе вообще не живем и, по отдаленности, не часто бываем, и потому поручаем надзор и возлагаем труды на младших господ братий наших, господ мещан луцких, с тем, чтоб они во всем ссылались на нас, как на старших; а мы, как старшие младшим, должны им помогать, за них заступаться на каждом месте и в каждом деле».
В 1625 году поступил в монахи Киево-Печерской лавры Петр Могила, сын молдавского воеводы, и в 1626 был уже сделан архимандритом ее. Могила на свой счет отправил несколько молодых людей, монахов и мирян, за границу, во львовскую, римскую и другие академии. Когда они через четыре года возвратились на родину, то Могила вознамерился открыть при лаврском больничном монастыре училище. Тогда братство богоявленское начало просить его не заводить нового училища, а соединить его с старым братским, причем гетман Иван Петрижицкий со всем Запорожским Войском клятвенно обязался защищать братское училище от всех неприятелей и притеснителей, хотя бы то стоило крови; шляхта обязалась ежегодно избирать из среды своей старост для попечения об училище; митрополит Исаия Копинский, преемник Борецкого, от лица всего духовенства предложил Могиле титул старшего брата в богоявленском братстве, опекуна и смотрителя и защитника братского училища. Могила согласился, и средства братского училища сильно увеличились.
Глава вторая
Царствование Алексея Михайловича
Характер молодого царя. – Морозов и Чистой. – Окончание дела королевича Вальдемара и Лубы. – Отпуск Стемпковского. – Извет на Нащокина. – Самозванцы: Ивашка Вергуненок и Тимошка Акундинов. – Распоряжение относительно Крыма. – Переговоры с Польшею о союзе против Крыма. – Посольства Стрешнева в Польшу и Киселя в Москву. – Печальное состояние народа в Московском государстве; тяжесть налогов; стремление отбывать от податей. – Женитьба царя на Милославской. – Ропот на отца царицы, Милославского, на Траханиотова и Плещеева. – Мятеж в Москве. – Судьба Морозова. – Никон. – Деятельность правительства после мятежа. – Уложение. – Меры против закладчиков, против табаку; изгнание англичан из внутренних областей. – Мятеж в Сольвычегодске, в Устюге. – Замыслы недовольных в Москве; новые обвинения против Морозова. – Мятежи во Пскове и Новгороде. – Никон в Москве; он отправляется в Соловки за мощами св. Филиппа. – Письмо к нему царя. – Никон – патриарх.
Новый царь добротою, мягкостию, способностию сильно привязываться к близким людям был похож на отца своего, но отличался большею живостью ума и характера и получил воспитание, более сообразное своему положению. Воспитателем его, как мы видели, был боярин Борис Иванович Морозов, проведший при нем безотлучно тринадцать лет. Молодой Алексей сильно привязался к своему воспитателю, и так как он тотчас по смерти отца лишился и матери (царица Евдокия Лукьяновна скончалась 18 августа 1645 года), то влиянию Морозова на государя и государство не было другого соперничествующего влияния. Морозов был человек умный, ловкий, по тому времени образованный, понимавший новые потребности государства, но не умевший возвыситься до того, чтоб не быть временщиком, чтоб не пользоваться своим временем для своих частных целей. Самое сильное влияние на дела после Морозова имел думный дьяк Назар Чистой, бывший прежде купцом в Ярославле. Что касается характера этого человека, то припомним из истории предшествовавшего царствования дело его с голштинскими послами, которое выставляет не в очень выгодном свете бескорыстие Чистого. Морозов и Чистой пользовались, как говорят, советами известного нам иностранного заводчика Виниуса: первый пример иностранца, получившего влияние на государственные дела.
В самом начале царствования можно было видеть, что правление находится в крепкой руке человека, умеющего распоряжаться умно и с достоинством, немедленно были решены два тяжелых дела, оставшиеся от предшествовавшего царствования: дело королевича Вальдемара и Лубы.
17 июля королевич был у нового государя с поздравлением; Алексей Михайлович начал речь о крещении, но королевич по-прежнему отвечал решительным отказом; в тот же день королевич и послы датские прислали государю челобитные об отпуске. В августе месяце отправлен был в Данию гонец Апраксин с грамотою, в которой царь Алексей извещал короля Христиана о своем восшествии на престол, уверял, что хочет быть с ним в доброй братственной дружбе и любви, и объявлял о скором отпуске королевича Вальдемара и послов. И действительно, 17 августа королевич и послы были у государя на отпуске; Вальдемару объявили, что так как он не захотел соединиться верою с государем, то, согласно с его просьбою, его отпускают назад к королю – отцу с честию, как был принят. Королевич отправился и из Вязьмы писал государю, благодарил за великую любовь и сердечную подвижность, какие царь Алексей Михайлович всегда ему оказывал и теперь оказал в том, что отпустил его и послов королевских со всякою честию; в заключение просил пожаловать Петра Марселиса. Когда Апраксин приехал в Данию, то там уже знали об отпуске королевича из Москвы. Король, принимая грамоту, о здоровье государевом не спрашивал, к руке гонца не позвал и к столу не пригласил, ответную грамоту прислал с секретарем к гонцу, несмотря на возражение Апраксина, который требовал, чтоб сам король отпустил его. В грамоте своей король писал: «Хотя мы имеем сильную причину жаловаться на неисполнение договора о браке сына нашего с вашею сестрою, но так как отец ваш скончался, то мы все это дело предаем забвению и хотим жить с вами в такой же дружбе, как жили с вашими предками».
![Огюст де Лиль-Адан - Будущая Ева [Ева будущего]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
