Франсуаза Леру - Друиды
Святой Патрик запретил обращенным филидам применять это заклинание. Писец, вероятно, по своей щепетильности, и, несомненно, в силу своих познаний, добавляет: «И (ideo "imbas" dicitur (поэтому называется "irnbas")), то есть, две его ладони (одна ладонь впереди, другая — позади) на щеках. И Патрик отменил или запретил этот обряд, так же, как и teinm laegda («озарение песни»), и постановил, что всякий, кто прибегнет к нему, не обретет ни неба, ни земли, ибо утратит крещение. Что касается dichetal do chennaib («заклятие кончиками костей»), то он все же дозволил им совершать его по правилам: их искусства, а причина была в том, что этот ритуал не требует принесения жертвы демону, но представляет собой лишь обряд, во время которого поэт получает откровение путем непосредственного прикосновения кончиками пальцев.
Dichetal do chaime cnaime, или «заклятье кончиками костей», — как звучит его наименование в полном виде, — был, по всей видимости, сравнительно прост в исполнении, хотя описание его и не слишком ясно: Жогда филид завидит вдали человека, идущего к нему, или просто показавшегося, он тотчас слагает о нем строфу с помощью кончиков своих костей (то есть, своих пальцев) или в уме, без подготовки, тогда как он одновременно поет и совершает действия».[345]
«Teinm Laegda»Teinm laegda, или «озарение песни», оставляет нас в еще большем замешательстве. Именно с помощью «озарения песни» король-герой Финн мак Кумалл, согласно тому же «Глоссарию Кормака», сумел отыскать убийцу своего шута Ломны. Для этого «Финн положил в рот большой палец своей руки и запел "песнь озарения"». Нам известно несколько вариантов. Следовало либо опустить прутья на предмет, по поводу которого требовались разъяснения, либо, как Финн, положить в рот большой палец руки, касаясь им зуба мудрости, прикусить его, сочинить экспромтом четверостишие и, в конце, принести жертву богам.[346] Также именно «песнь озарения» помогла Финну осознать, что настал конец его жизни: «Однажды Финн вышел из Альма и оказался в месте, называвшемся adharca iuchbadh в Оффалей; он подошел к источнику на холме и выпил глоток из него; он положил большой палец руки под «зуб познания» и запел «песнь озарения»; и тогда ему открылось, что пришел конец его времени и его жизни, и он спел это четверостишие…».[347]
«Озарение песни» использовалось при. публичном разгадывании загадок и в совершенно светских играх. Когда Лугайду, слепому филиду, поднесли маленький череп, выброшенный морем на берег, и спросили, какому существу он принадлежал, тот велел: «Положите сверху кончики прутьев», затем, после раздумья, заявил, что это была голова маленькой собачки Брекана: «Это лишь малые останки, — сказал он, — ибо Брекан был утоплен вместе со всей семьей в этой пучине».[348]
Существовали и другие заклинания, длуи фулла (dlui fulla), например, осуществлявшееся с помощью соломины, которую достаточно было бросить в лицо намеченной особе, чтобы та сделалась безумной. Уже упоминавшийся трактат «Соответствие имен» (§ 183), прибегая к игре слов, объясняет это действие с помощью имени короля: «Нуада Фуллон: Фуллон — таково было имя друида, который вырастил его, а он был первым друидом, наложившим заклятье на соломинку, чтобы сделать человека безумным. Потому у ирландцев и называют этот обряд длуи фулла».
Такие действия нередко производились со злым умыслом: «Дреко, дочь Калемаеля, сына Картана, сына Коннайта, была друидессой и слагательницей рифм (Banliccerd). Она-то и приготовила отравленную жидкость для двадцати четырех сыновей Фергуса с красным боком; они все умерли, и то место, где они почили, было названо Nem tenn ("сильный яд")».[349]
Заклятие могло и само по себе убить человека, — таково, к примеру, бриамон сметрайге (briamon smethraige), налагавшееся одним филидом, когда кто-либо противился его воле: «Он (филид) может двумя пальцами потереть мочку уха человека, и тот, над кем проделано это действие, умирает. И это естественно: как ухо расположено у человека снаружи, так и человек, над которым произведено такое действие, оказывается вне человечества…».[350]
Что же, наконец, представлял собой «узел друидов», о котором нам известно по загадочному упоминанию в повествовании «Беседы двух Мудрецов» из «Книги Лисмора»:
«Я вспоминаю три холма, они не подвержены возрасту, и нет в них изъяна; — серый олень с тремя молодыми рогами перебегал там со склона на склон; — я вспоминаю три церкви, принадлежавших доброму наставнику. В них не звучал колокольный звон, но они были окружены узлом друидов».[351]
ОрдалииВ «Приключениях Кормака в земле обетованной» перечислены десять знаменитых ордалий, основные из которых описаны исчерпывающим образом. Так, воротник Моранна душил надевшего его, если тот выносил на суде несправедливое решение и, напротив, становился широким, когда приговор был хорош. «Котел правды» представлял собой: «серебряный сосуд из серебра и золота, позволявший различать правду и ложь; его наливали кипящей водой и погружали в нее руку подсудимого. Если тот был виновен, рука его оказывалась ошпаренной. Если же на нем не было вины, то это не причиняло никакого вреда. Ибо язычники более всего доверяли трем вещам: котлу правды, дереву и прикосновению к жертвеннику».
Техника применения «железа Лухты» весьма похожа: «Лухта-друид отправился обучаться в Бретань (армориканскую). Там увидел он странную вещь, позволявшую отличать правду от лжи: кусок железа, освященный друидами, держали в огне, пока он не покраснеет, и налагали его на ладонь подсудимого. Если подсудимый был виновен, то железо его обжигало. Если нет, — оно не причиняло ему вреда. Лухта сказал бретанцам: "Мы, люди Ирландии, нуждаемся в таком, дабы отличать правду от лжи". И он увез с собой этот священный кусок железа, который стал помогать отличать истинное от ложного. Вот отчего ирландцы всегда вершат суд железом…».[352]
Ордалия с помощью дерева, или «бросания дерева Сина, сына Айге», примечательна своей необычностью: «В воду бросали три куска дерева: дерево господина, дерево оллама и дерево обвиняемого. Если этот последний был виновен, то его кусок дерева опускался в воде на дно. Если невинен, — он оставался на поверхности».[353]
Галлы в своих ордалиях иногда использовали воронов: «Но следующий рассказ Артемидора о воронах еще более фантастичен. "Есть, — рассказывает он, — какая-то гавать на океанском побережье, называемая "Два ворона"; там появляются два ворона с беловадым правым крылом; люди, имеющие спор о чем-либо, приходят, сюда, кладут на высоком месте доску и затем бросают туда куски ячменной лепешки, причем делают это каждый отдельно; птицы прилетают и расклевывают часть лепешки, другую разбрасывают; выигрывает тяжбу тот человек, чья ячменная лепешка разбросана"».[354]
Ограда друида. Посвящение богуСлучалось, что с помощью магии, чаще негативной, нежели позитивной, друид создавал непроходимую ограду: «Фраехан, сын Теннис-сана, сделал ограду друида для Диармайта, и Туатан, сын Димана, поставил ограду друида».[355]
После уничтожения этой магической ограды армия Диармайта была разбита.[356]
Случалось также, что друид соглашался обратиться в корову, и когда враг приносил эту корову в жертву, сторона друида одерживала победу.[357]
«Cetal», «Cantalon»Стертая и как бы механическая форма этих разнообразных приемов не должна помешать нам распознать в них интеллектуальное и религиозное основание: судьи, которые в «Сенхус Мор» поставили филида в один ранг с королем или с епископом, не ошиблись в этом. Все такого рода формулы как правило пелись: cetal, air-chetal, forchetal, dichetal, — так с усилительным префиксом или без оного обозначались заклинания. От этой же самой западной индоевропейской основы бретонский язык образует свое устаревшее название «урок»: Kentel, тогда как латынь сохранила глагол сапеге, «петь». «Иккавос, сын Оппианоса создал канталон для Бригиты» (Icavos oppianionos ienru Brigindonae can-taton), — сообщает галльская надпись из Оксей. Как уже было показано слово «кантолон» не обозначает столб, как это полагал Вандри, но, скорее, оно по аналогии прилагалось к памятной стеле в честь совершения религиозной церемонии, во время которой исполнялся гимн.[358] Что касается наименований, то филид носит одно такое имя, которое можно сопоставить со словом, обозначающим песню: cainte, «Сатирик».[359]
Друид и похоронный обрядГалльское cantalon, возможно, связано также с погребальным плачем, который исполнял филид от лица всех на похоронах героя, и который, при твердо установленном культе, следовало повторять в каждую годовщину. Такой обычай существовал, по крайней мере, в Ирландии: в конце «Разрушения Дома Да Хока» (§ 65), филид Аморген берется оплакать Кор-мака Коинлонгаса, погибшего в сражении, и то же самое происходит после смерти Конле, сына Кухулина:. «Тогда совершили погребальный плач, сделали могилу и стелу, и до истечения срока в три дня к коровам в Ульстере не подпускали ни одного теленка».[360]
