Александр Степанов - Порт-Артур (Том 2)
Разговор принял шутливый характер. Зажгли свет, закрыли окна и уселись за ужин.
- Что же вы, горе-мореплаватели, собираетесь теперь делать? поинтересовался Борейко.
- Эссен думает, что Ухтомского отставят от командования. Тогда, быть может, наша эскадра еще раз попытает счастья в бою.
- А пока вас перепишут в морскую пехоту или в крепостную артиллерию, заметил Борейко.
- Андрюшу уже назначили на Ляотешань командовать батареей, - сообщила Рива.
- Это только временно.
- До тех пор, пока ты не поправишься. Ляотешань сейчас самое тихое место в Артуре. Снаряды с сухого пути не долетают, с моря туда не стреляют.
Спокойно, чистый воздух, - одним словом, настоящий санаторий, проговорила Леля.
- Ты, Рива, с ним туда поедешь? - спросила Оля.
- Меня не пустят.
- Значит, на время вы превратитесь в соломенную вдовушку? - хитро подмигнул Борейко.
- Не подкатывайтесь к ней, все равно она на вас и смотреть не хочет, горячо отозвалась Оля, вызвав общий смех.
- Наш милый Медведь, кажется, попал на веревочку, - мягко улыбнулась Рива.
- Едва ли найдется женщина, которая заинтересовалась бы мной, - вздохнул поручик, украдкой взглянув на Олю.
- Женщина не женщина, а некий комарик проявляет к тебе большой интерес! засмеялся Стах.
- Смерть боюсь я их! Жалит куда хочет, а его не поймаешь.
- Ведите себя как следует, так никто вас жалить не будет, - заметила Леля. - Ну, нам пора домой, а то мой благоверный совсем устал, - погладила она по голове Стаха Гости стали прощаться. Куинсан, которая все время вертелась в столовой, кокетливо послала им вдогонку воздушный поцелуй.
- Кому это ты? - спросила Рива.
- Сережа! - И, фыр, кму, в, убежала.
- Ай да Сергей Владимирович! Он, оказывается, без нас тут время даром не терял, - захохотал Акинфиев.
Звонарев сконфуженно пытался объяснить, в чем дело, но его никто не слушал.
- Не сносить тебе головы, если об этом проведает Варя, - предупреждал шутливо Борейко, еще более смущая прапорщика.
Проводив учительниц до Пушкинской школы, артиллеристы пошли к себе на Утес.
Как только Андрюша и Рива отправились на покой, Куинсан вышла из дому и быстро побежала на окраину города в небольшую полуразрушенную фанзу, где застала старого нищего. Она коротко передала ему подслушанные в столовой сведения о состоянии русских судов после боя двадцать восьмого июля, а также их намерения еще раз выйти в море. Выслушав ее, нищий поднес ей хризантему и попытался было обнять, но Куинсан со смехом увернулась и убежала.
На следующее утро Звонарев отправился к адмиралу Григоровичу за телефонным кабелем. Узнав, в чем дело, адмирал тут же написал приказание о выдаче требуемого материала.
Простившись с Григоровичем, прапорщик вернулся на Утес. Первое, что он услышал, подходя к своему крыльцу, был громкий голос Вари, доносившийся из открытого окна комнаты Гудимы.
- Одумайся! Вернись домой, - уговаривала она Шурку Назаренко.
Ответа Звонарев не расслышал.
Когда через четверть часа прапорщик вышел из своей комнаты, он застал в столовой Шурку, рыдающую на плече Вари, и возмущенного Гудиму.
- Это совершенно вас не касается, мадемуазель. Раз навсегда попрошу вас не вмешиваться не в новое дело.
- Шура - моя подруга, и я считаю ваш поступок по отношению к ней мерзким!
- отвечала Варя.
- Вы невоспитанная и грубая девчонка! Сегодня же напишу обо всем вашему отцу и попрошу, чтобы он запретил вам появляться на Утесе! - угрожал взбешенный офицер.
- Пойдемте в комнату, Александр Алексеевич, - тащила Шура своего возлюбленного.
Варя с победным видом вышла на крыльцо.
- Как видите, я умею постоять не только за себя, но и за своих друзей, хвасталась она Звонареву.
- Едва ли ваши действия будут одобрены дома.
- Что влетит мне, я знаю, но это не впервой, - тряхнула головой девушка.
Белый, узнав о жалобе Гудимы, запретил дочери бывать на каких бы то ни было батареях. Затем он написал Гудиме письмо, в котором, извиняясь за дочь, резко указал ему на неблаговидность его поведения в отношении Шуры Назаренко.
На следующий день на Утесе появились незваные гости: военно-санитарный инспектор крепости доктор Субботин в сопровождении нескольких врачей и интендантов. Жуковский справился о цели их прибытия на батарею.
- Здесь будет устроен лазарет для слабосильных и выздоравливающих после ранений солдат, - ответил Субботин.
- Без ведома Управления артиллерии я вас допустить не могу.
- Вы забываете, капитан, что я почти генерал по своему, положению, показал на свои погоны Субботин.
- Генерал от дизентерии, - пробурчал подошедший Борейко.
- Кроме того, есть сведения, что у вас имеются излишки продовольствия, не учтенного интендантством. Мне приказано осмотреть ваши склады и погреба, вмешался интендантский чиновник.
- Без прямого приказа от генерала Белого я вам ничего не покажу, - сразу взволновался Борейко.
Спор был прекращен приказанием батарее немедленно открыть огонь по сухопутным целям.
- К орудиям! Цель номер тринадцать! - гаркнул Борейко во всю силу своих легких.
Солдаты и офицеры бросились по своим местам. Субботин со свитой хотели было обождать конца стрельбы, но грохот первого же залпа заставил их спешно ретироваться.
По окончании стрельбы Борейко подозвал артельщика, каптенармуса и объявил им о намерении интендантства отобрать продовольствие.
- Не имеют никаких правов этого делать! - вмешался подошедший Блохин. Мы его так заховаем, что они ни во век его не найдут. Нароем ямы и зацементируем сверху.
Пока Борейко орудовал с солдатами, Жуковский вел дипломатические переговоры с Управлением артиллерии. Белый предложил капитану действовать по своему усмотрению.
- Я об этом ничего не знаю! - ответил он, давая понять, что не хочет вмешиваться в это дело.
Когда разговор кончился, к капитану подошел Борейко.
- Могут приходить искать. Три года будут шарить и ничего не найдут, объявил он.
На следующий день Субботин снова появился на Утесе. Для подкрепления своего авторитета он пригласил с собой главного инспектора военных госпиталей Квантуиской области генерала Церпицкого. Хотя территория Квантуна уже свелась до размеров крепости, Церпицкий продолжал оставаться в своей, ставшей мифической, должности. Одно время Стессель назначил было его командиром второй бригады в дивизию Кондратенко. Но в первом же бою на перевалах генерал проявил такую "слабонервность", что его немедленно отчислили на прежнюю должность.
Небольшого роста, толстенький, краснолицый, в золотых очках, он производил впечатление добродушного любителя поесть и послушать скабрезные анекдоты. Рядом с ним шествовал высокий, сухопарый, почти совсем седой Субботин с обычной брезгливой миной на лице. За начальством шля врачи и интендантские чиновники.
Стоял солнечный жаркий день. Церпицкий вытирал платком потную физиономию и лысеющую голову.
- Нельзя ли у вас достать стакан воды? - обратился он к Жуковскому.
- Разрешите вам предложить нашего хлебного квасу.
Генерал согласился. Холодный, прямо с погреба, душистый, пенистый квас привел Церпицкого в восторг.
- Судя по квасу, можно думать, что у вас хорошо кормят солдат, капитан! обернулся он к Жуковскому.
- Это и не мудрено, если тратить на продовольствие много больше положенного от казны, - вступился интендант.
- Это надо еще доказать, - вмешался Борейко. - Зря языком трепать нечего.
- И докажу! - вспылил интендант.
Затем интендант с Борейко направились к погребу, а Церпицкий с медиками пошел в казарму. Бегло осмотрев ее, генерал особенно заинтересовался кухней.
Он потребовал пробную порцию обеда. Ботвинья из свежей рыбы и рассыпчатая, сваренная на пару, рисовая каша весьма пришлись ему по вкусу. Приятно улыбаясь, Церпицкий долго смаковал пищу, проявив прекрасный аппетит. Затем он заглянул в казарму и, предложив врачам детально осмотреть ее и определить пригодность для размещения в ней лазарета, отбыл вместе с Субботиным.
Между тем Борейко с интендантом производил тщательный учет запасов в погребе. Излишков почти не оказалось, но это только усилило подозрение интенданта.
- Успели спрятать! - прямо заявил он поручику.
- Все, что найдете, будет ваше, - ответил поручик.
Выйдя из погреба и осмотревшись, чиновник прямо направился к месту, где была зарыта картошка. Внешне яма была так тщательно замаскирована, что, стоя даже рядом, невозможно было ее заметить. Стало очевидно, что кто-то указал интенданту это место.
- Прошу раскопать в этом месте, быть может, и найдем какой-либо клад! насмешливо проговорил чиновник, заранее предвкушая свое торжество.
Борейко невозмутимо приказал Блохину и еще трем солдатам взять лопаты.
Солдаты принялись за рытье. Сняв верхний слой земли, они натолкнулись на скалу и, как ни долбили ее кирками и лопатами, ничего не могли сделать.
