Гибель Западной Римской империи и возникновение германских королевств - Корсунский Александр Рафаилович
В 445 году Аттила, устранив Бледу, стал единоличным правителем гуннской державы. В 447 году он возобновил наступление на Восточную Римскую империю. Гунны вторглись в Нижнюю Скифию, Мезию, нанесли поражение имперским войскам в Дакии, захватили Марцианополь и еще сотню других городов, опустошили Балканский полуостров и снова создали угрозу столице. Согласно заключенному в следующем году мирному договору, вся Прибрежная Дакия и некоторые другие области к югу от Дуная отходили к гуннам, то есть Дунай переставал быть границей империи. Аттила по-прежнему требовал от римского правительства не принимать на свою территорию беглых из гуннских владений. К этим «беглым», очевидно, относились в первую очередь те гунны, которые бежали из владений Аттилы и поступили на службу к римлянам.
После прихода к власти в Восточной Римской империи Марциана (450–457) наступил новый этап римско-гуннских отношений. Император отказался платить дань гуннам. Аттила, уже сосредоточивший силы для борьбы против Запада, не мог сразу же достаточно эффективно реагировать на этот шаг Марциана. Небольшие силы гуннов, вторгшиеся на Балканский полуостров в 451 году, после того как Аттила начал свой поход на Запад, были отбиты восточноримскими войсками.
Прежде чем бросить взгляд на отношения гуннской державы с Западной Римской империей, остановимся на характеристике гуннского общества в середине V века. В исторической литературе высказывались различные, иногда полярно противоположные оценки характера социально-экономического и политического строя гуннов. Так, согласно точке зрения Ф. Альтхейма[31], представители гуннской знати были владельцами феодальных вотчин. Г. Вирт[32] писал о гуннской державе как о наследственной монархии. Гуннские племена и податное население, по его мнению, представляли собой сплоченный блок вокруг общего центра. Согласно Я. Харматте[33], гуннская кочевническая держава резко отлична от азиатского объединения Hiungnu, которое представляло собой федерацию племен. У европейских же гуннов родовой строй во второй четверти V века разложился и возникло классовое общество. Одновременно образовалось примитивное классовое государство. Иную точку зрения высказал Э. А. Томпсон[34], утверждавший, что к середине V века гунны перестали заниматься производительным трудом, в том числе и скотоводством, и представляли собой «паразитическое сообщество мародеров», живущее за счет эксплуатации покоренного населения.
Следует отметить, что в нашем распоряжении очень мало данных о производстве и экономических отношениях у гуннов. По мнению Я. Харматты, экономика гуннов в V веке базировалась на кочевом скотоводстве и только отчасти на земледелии примитивного характера. Предположение Э. А. Томпсона относительно отказа гуннов от производительного труда представляется венгерскому историку неубедительным. У гуннов не было такой организации, которая могла бы обеспечить снабжение всего населения продовольствием за счет покоренного населения. Кроме того, перестав заниматься скотоводством, гунны лишились бы и своего конного войска. Действительно, маловероятным кажется, что многочисленные гуннские племена, которые еще в конце IV века жили за счет скотоводства и охоты, за несколько десятилетий столь коренным образом изменили устои своего существования. Но земледелие, вероятно, по-прежнему занимало весьма незначительное место в их хозяйстве. Правда, в деревнях, находившихся во владениях гуннов, выращивали просо и ячмень, но неизвестно, относится это к деревням с гуннским или местным населением. В свое описание событий уже после смерти Аттилы позднеантичный дипломат Приск Панийский включает замечание гунна Хелхала, что его соплеменники не занимаются земледелием. Неизвестен источник получения льна, из которого гунны изготовляли свою одежду: выращивали они его сами или получали от податного населения. Нет также определенных данных о ремесленном производстве, об этническом составе лиц, занимавшихся ремеслом. В поселении, бывшем резиденцией Аттилы, имелись дома постоянного типа, что обнаруживало тенденцию к переходу от кочевничества к оседлости. Но жилища основной массы гуннов напоминали по своей форме юрты, хотя и были уже деревянными.
Гунны не носили металлических доспехов. Их войско состояло из легковооруженной конницы. Свои железные мечи они могли получать путем торговли или в качестве военной добычи во время завоевательных походов. Нападая на города, гунны применяли осадные машины.
Довольно значительную роль в общественной жизни гуннов играла торговля. Об этом свидетельствуют настойчивые требования гуннов во время переговоров с восточноримскими властями о создании благоприятных условий для торговли на границе. Рынки в пограничных селениях, очевидно, функционировали в течение какого-то периода один раз в году.
Римляне торговали шелком, вином, предметами роскоши, оружием. Гунны продавали лошадей и рабов. В гуннских владениях ходили восточноримские монеты. Золото, получаемое в составе дани или в качестве военной добычи, в значительной мере использовалось для украшений, хотя дань обеспечивала гуннов и финансовыми ресурсами, необходимыми для внешней торговли.
В сочинении Приска имеются данные об особом положении некоего высшего слоя свободных, которые, в отличие от primates[35] Аммиана Марцеллина, не представляют собой родовую знать. Этот слой состоял из приближенных Аттилы. Его представители сопровождали вождя на войну, управляли отдельными территориями, выполняли дипломатические миссии. Им предоставлялось право первыми после Аттилы получать свою часть военной добычи. Приск, упоминая приближенного Аттилы Бериха, отмечает, что он был начальником многих селений в гуннской земле; деревней, в которой остановились восточноримские послы в 448 году, управляла жена Бледы. Все это не дает, однако, оснований видеть в Берихе или в жене Бледы владельцев вотчин. Скорее здесь можно усмотреть нечто сходное с институтом кормлений, который существовал в различных варварских королевствах.
О положении рядовых свободных гуннов источники не содержат каких-либо сведений.
Пленные, захваченные гуннами, обращались в рабство. В отдельных случаях они могли добиться свободы, как это получилось с греком, который в беседе с Приском в ставке Аттилы утверждал, что иноземцы могут вести спокойную жизнь у гуннов. Но в целом этот слой населения, как сообщает Приск, находился в бесправном и тяжелом положении. Рабы выполняли домашние работы, использовались в военных походах. Господа, очевидно, имели над ними право жизни и смерти. В какой мере рабы участвовали в процессе производства, источники не сообщают.
Спорный характер имеет вопрос об организации управления в гуннской державе. Но, во всяком случае, Аттила выступает в качестве самодержавного правителя, который единолично принимает решения. Он назначал в некоторых случаях правителей для покоренных племен, сам творил суд, принимал посольства от других народов. В числе приближенных Аттилы имелись секретари. При дворе находились, очевидно, канцелярия и архив, в котором хранились договоры с иноземными государствами. Рассказ Приска о двух варварах, которые во время приема римского посольства при гуннском дворе пели песни о подвигах Аттилы, по мнению некоторых исследователей, напоминает сообщения о скальдах при дворах скандинавских королей.
Следует помнить, что власть гуннской державы распространялась на обширные территории Восточной и Центральной Европы, населенные многочисленными племенами. Управлять огромной территорией невозможно было лишь с помощью органов родоплеменного строя. Необходимость организации власти над покоренным населением форсировала, как это характерно и для других кочевнических держав, создание централизованной власти, элементов государственного устройства. Некоторые из институтов управления могли быть заимствованы у соседних народов, в частности у римлян. Приск сообщает, например, что Аэций присылал секретарей-римлян на службу к Аттиле. Но все это не означало еще создания собственно государства. Мы не располагаем данными о наличии публичной власти, отделенной от народа, — о сложившемся государственном аппарате в центре и на местах. Многочисленные покоренные племена, очевидно, управлялись по-прежнему органами родоплеменного строя, и их отношение к гуннским властям выражалось лишь в уплате дани и выделении контингентов войск, когда Аттила предпринимал свои походы. Нет достаточных оснований и для утверждения, будто у самих гуннов черты родового строя были уже решительно отодвинуты на задний план.
