Константин Анисимов - В поисках Олеговой Руси
Все вышесказанное ясно свидетельствует о том, что ни Галиция, ни потомки тиверцев и уличей, составлявших вероятное большинство в составе бродников и, быть может, городов Дельты Дуная, не могли выступать в роли Руси, о которой упоминают венгры, греки, арабы и французы и которую мы поместили на территории Мунтении. Эти же известия доказывают, что Дунайская Русь была совершенно независима от Киева. Второй вывод, который мы можем сделать, – это отсутствие в Нижнем Подунавье даже в середине XII века многочисленного половецкого и какого либо другого (печенежского, торкского) населения.
Русские события в греческих хрониках
Важнейшим и, по сути, единственным нашим источником по истории Дунайского Русского государства служат византийские хроники.
Одним из наиболее ранних упоминаний такого рода служит известие Михаила Атталиата, относящееся к 1064 году, о князе «мирмидонов», который расселял кочевников – узов (гузы, торки русских летописей) по своим городам. По мнению В. Васильевского и других ученных, «мирмидонами» могло быть только русское население дунайского Левобережья. Из сего сообщения ясно видно, что в середине XI века у дунайских русов правит могущественный князь, расселяющий по своим городам покорившихся ему торков, так же как это делали киевские государи, создавая заслон из Черных клобуков против половцев из торков и печенегов.
Очевидно, что к этому же населению относится упоминание Анны Комниной в кн. 6, гл. 14 «Алексиады» под 1086 г. о «скифах», которые и возделывали землю, и сеяли просо и пшеницу…». В интервале между 1087–1090 гг. она же сообщает о походе Алексея I Комнина против печенегов «рядом с Русью» на Левобережье Дуная! Не менее ценное свидетельство Анны Комниной относится к обстоятельствам похода Алексея 1091 г., когда «пятидесятитысячный отряд обитателей более горных стран», пришедший с половцами с Левобережья, перешел на сторону императора. Здесь речь идет, очевидно, все о тех же жителях горной Мунтении – русах! Весьма показательны военные силы, которыми располагала Дунайская Русь. Пусть даже они и преувеличены, но видно, что русский правитель Мунтении в XI веке обладал силами, сравнимыми с силами киевского и венгерского государей, что позволяло ему сохранять независимое отношение. Становятся понятным и такие моменты, как расселение по его воле кочевников по его городам и то, что арабы и французы называли это государство в одном ряду с Венгрией, Византией и Германией! Кроме того, Анна Комнина называет имена трех владетелей подунайских городов: Татуша Хали, Сеслава и Сацу, из которых первый «владел Дристрой (Доростол, совр. Силистрия), остальные Вичиной и другими городами». С этими правителями вступили в переговоры печенеги. Этническая принадлежность их неясна, а потому мнений много – одни объявляют их влахами, другие половцами, третьи славянами. Судя по имени, как минимум один их них – Сеслав – был славянином, скорее всего, русским. Двоих других обычно относят либо к влахам, либо к половцам. Надо полагать, правители дунайских городов были посажены тут византийскими императорами на правах федератов. Точно так же позднее здесь получали удел сыновья Юрия Долгорукого, а также некий Владислав, «князь тавроскифов».
В XII веке соотношение сил стремительно меняется. Дунайская Русь попадает в зависимость то от Венгрии, то от Византии, которые в этот период значительно увеличивают свое могущество и вступают в полосу военных столкновений друг с другом. В связи с этими событиями и упоминаются вновь дунайские русы-тавроскифы в греческих хрониках. Вероятно, резкое ослабление русов, которое в итоге привело к уничтожению их государства, да и их самих, было связано с распадом единого в XI веке владения. В этих условиях, естественно, усилилось влияние на них могущественных соседних монархий.
Известия, свидетельствующие о сильном влиянии Византии на Дунайскую Русь в первой половине XII века, приводит в частности Оттон Фрейзингенский (1114–1158 гг.). Помимо всего прочего он сообщает о «рутенских приморских областях» и «равнинной стране печенегов и фалонов», которые вместе с указанием Анны Комниной о «горных областях» позволяют нам разобраться в этнической картине Левобережья Дуная. Но гораздо интереснее переписка императора Конрада III (1138–1152) с византийскими императорами Иоанном II (1118–1143) и Мануилом I (1143–1180), в которой Конрад говорит об эпизоде, «случившемся в России», где рутены «проявили пренебрежение к власти германского государства, убили людей императора, отняв их достояние». Иоанн II в ответе не уклонялся от ответственности за происшествие на Руси и уверял, что «он поступил так, как от него ожидали и как это соответствует его достоинству». А. Г. Кузьмин, у которого я наткнулся на это известие, удивляется, к какой именно Руси могли относиться эти известия. На мой взгляд, речь может идти только о русской Мунтении. К тому же периоду относится любопытнейшее известие Иоанна Киннама, относящееся к правлению Мануила I, о переселении в византийские пределы «одного из владетелей Тавроскифии Владислава», которое я упоминал выше! Это свидетельство опять-таки подтверждает мое предположение о распаде единого Русского гос-ва в Мунтении и разгоревшейся междоусобице, в ходе которой один из князей был вынужден покинуть родину вместе со своим народом. Территория Мунтении значительно уступает по размерам Киевской Руси, и, соответственно, последствия усобиц здесь были куда плачевнее и катастрофичнее.
Ко второй половине XII века соотношение сил в регионе изменилось. Теперь либо вся русская Мунтения, либо часть ее признавала господство Венгрии. Свидетельством тому служит описание очередной византийско-венгерской войны 1166 года, которое мы находим у Киннама, которое, возможно, объяснило бы переселение в Византию князя Владислава. Готовя очередной поход на Венгрию («гуннов» в книжной византийской терминологии), император Мануил разделил свое войско на две части. Во главе одной из них стоял царевич Алексей, который должен был двигаться на венгров традиционным путем через Сербию, отвлекая их внимание. Другое войско, начальником которого был назначен полководец Ватац, должно было «зайти с другой стороны… вторгнуться в землю гуннов из мест, лежащих у так называемого Евксинского понта, откуда никто никогда, с первых веков, не нападал на них. Итак, Алексей с одним римским войском пришел к Дунаю и, как бы готовясь здесь к переправе, навел на гуннов страх; а Ватац вторгнулся в гуннскую землю из указанных мест и, беспощадно опустошая и разрушая все попадавшееся, умертвил множество людей и не меньше взял в плен и возвратился к царю. Но царь, желая нанести врагам и вторичный удар, опять выслал против них войско и приказал напасть с горных возвышенностей на принадлежащую гуннам Тавроскифию… Они, в непродолжительное время совершив путь в пространстве нескольких десятков миль по местам непроходимым и странам безлюдным, вторглись в землю гуннов и, нападая на многие весьма многолюдные деревни, захватили большое количество добычи, умертвили много народа, а еще больше взяли в плен…». Становится понятным, что переселение Владислава было вызвано противостоянием Византии и Венгрии и разногласиями русской знати по поводу того, кого стоит поддерживать в этом конфликте.
Не совсем ясно, о какой Руси-Тавроскифии в данном случае идет речь, но явно не о Галиции, куда византийское войско точно не доходило. Первый удар Ватаца, несомненно, был нанесен по Трансильвании. Существует точка зрения, что второй удар греки нанесли по Закарпатской Украине, известной позднее также как Угорская Русь, где обычно помещают владение венгерского «Русского герцога» Имре. Однако сомнительно, что большое войско вторично отправилось в том же направлении, так как для удара по Закарпатью им пришлось бы пройти по уже разоренному краю! Намного логичнее предположить, что жертвой второго похода стала Мунтения. Путь византийского войска по «безлюдной стране» помогает уточнить описание татарского похода на Венгрию 1241 г., оставленное Рогерием, очевидцем этого похода, который свидетельствует, что «в северной части территории Молдовы имелся горно-лесистый склон, не принадлежащий ни половцам, ни галицким князьям». Монгольское войско достигло границы Венгрии в районе Родны, «пройдя в течение трех дней лесами между Русью и Куманией» (Шушарин, 1972: 170–171). Очевидно, именно этим путем пользовались и византийцы, проникнув в первом походе в Трансильванию, а во второй раз обрушившись на «Тавроскифию».
Крушение Дунайского государства руссов
После катастрофы, которую потерпела Дунайская Русь в ходе византийско-венгерской войны, она надолго выпадает из поля зрения хронистов Византии. Лишь под 1207 г. у Георгия Акрополита (XIII в.) находим известие о том, что Иван-Асень Болгарский бежал «в страну русов, прожил здесь довольно долго и, собрав несколько русских дружин, начал добиваться отцовского наследия». Едва ли речь шла здесь о Киеве или Галиции.
