Елена Майорова - Женщины в эпоху Крестовых походов
Молодая королева, искушенная в дворцовых интригах, как все греческие принцессы, быстро освоилась в Иерусалиме. Король скоро попал под ее влияние. Мария скучала по своим родным, и Амори Иерусалимский стал частым гостем при императорском дворе. Он не отказался также от надежды создать греко-латинскую коалицию против сарацин.
После своего очередного возвращения из Константинополя Амори ввел при иерусалимском дворе византийское церемониальное одеяние. В обиход вошли разнообразные процессии, праздненства, аудиенции — весь византийский придворный церемониал. Королева, как предписывалось греческим этикетом, всегда находилась рядом с супругом. Ей отводилось место в общественной жизни, в официальных торжествах и в управлении монархией.
Быть может, под сенью иерусалимского храма Амори и Мария мечтали о великом будущем своих детей: воссоединении Восточной и Западной церквей, объединении земель и государств. Совместно с императором Мануилом они замыслили обновление интерьера церкви Рождества в Вифлееме. В созданных здесь фресках и мозаиках соединились традиции греческого православия и западноевропейского церковного стиля. Амори и Мануил выступали как совместные донаторы (дарители), и над изображениями работали и венецианский художник Джованни, и сириец Базилеус, и византийский мозаичист Эфраим. Выполненные в византийском стиле мозаики сопровождались латинскими текстами, восточные святые соседствовали с западными, словно и не было великого раскола церквей.
Иерусалимская королевская чета, продолжая дело королевы Мелисенды, сама того не осознавая, стояла у истоков создания самобытного крестоносного стиля, полного неуловимого шарма, своеобразия, неповторимости, особенности.
Мысль завоевать Египет, эту страну магических знаний и несметных богатств, не оставляла Амори. Когда династия египетских Фатимидов, разгневанная потерей Каирского халифата, решилась поднять восстание против власти Нураддина и его наместника Саладдина, Амори предоставил им всю возможную помощь. Разделить с ним славу завоевателя Египта он предложил Вильгельму Сицилийскому, внуку первой иерусалимской королевы Аделаиды Монферратской, некогда изгнанной Балдуином I. К тому времени все обиды уже забылись. Во внимание принимались только выгода и союзнические отношения. Вильгельм с энтузиазмом откликнулся и послал на 200 кораблях армию в 30 тысяч человек, в том числе 1500 рыцарей под командованием своего родственника, талантливого полководца Танкреда Лечче.
Сицилийцы высадились в намеченном месте, но напрасно ждали дружину иерусалимского короля. В те времена смерть всегда стояла рядом и приходила быстро. Она неожиданно настигла Амори: он, лелеявший планы великих завоеваний, умер от кровавого поноса.
Не получив подкрепления, сицилийцы погрузились на свои корабли и отплыли, оставив на берегу 300 рыцарей, которые были взяты в плен сарацинами после безнадежного сопротивления.
Судьба отпустила Марии Комнине всего 6 лет пробыть королевой иерусалимской. Когда ее супруг умер, она, сумевшая родить только дочь, несмотря на упорное сопротивление и борьбу за интересы наследницы, была отстранена от государственных дел.
Однако Мария вовсе не канула в забвение. Византийская царевна стала женой Балиана II Ибелина, барона, имевшего королевский авторитет и королевские богатства. Хронист пишет, что этот светловолосый рыцарь и красотой не вышел, и ростом не выделялся, зато отмечает его ум, добрый нрав и благородство.
По-видимому, это был счастливый брак, Мария родила Ибелину несколько сыновей и всю жизнь пользовалась его уважением и любовью.
АНЖУЙСКИЕ СЕСТРЫ
«Богобоязненным и благочестивым людям наследовали развращенные и порочные дети, которые легко преступали заповеди христианской религии, и которых Господь справедливо лишил своей милости по их грехам. Если бы кто захотел описать их нравы или, лучше сказать, их отвратительные пороки, тот пал бы под тяжестью работы и написал бы, по-видимому, вместо истории сатиру», — горевал Гийом Тирский. «Племя, происходящее от пилигримов, мужей благочестивых, угодных Богу и преисполненных благодати, преисполнилось превратности и коварства. Их потомки, называемые ныне пулланами, дети злобы и разврата, люди распутные и преступившие божественный закон, вскормленные в наслаждениях, мягкие и женоподобные, привыкшие к баням более, чем к битвам, преданные всякой нечистоте и роскоши. Они носят, подобно женщинам, волнующееся одеяние и украшены, как храмы. Они трусливы, боязливы, малодушны и робки при встрече с врагами Христа. Чем более они знатны и могущественны, тем более совращались со своих путей», — вторил ему Жак Витрийский.
В год смерти отца наследнику престола Балдуину IV исполнилось 13 лет. Он принял помазание на царство в храме Святого Гроба, но по возрасту еще не мог вступить в управление государством. Король Амори и бароны избрали ему в опекуны Раймунда Триполийского, а в наставники — Гийома Тирского.
Настал час Агнессы.
Умный, добродушный и покладистый ребенок знал, что его мать насильственно разлучена с гам. Он тяжело переживал ее удаление. Сразу после вступления на престол мальчик совершил ошибку, которая настроила против него баронов королевства и способствовала многим бедствиям: потребовал возвращения матери.
Теперь Агнесса царила, устроившись со своим веселым легкомысленным окружением во дворце Лe Плезанс в западной части города, где воздух был наиболее прохладен и мягок. Она правила именем Балдуина, находясь в постоянном противостоянии с его опекуном Раймундом Триполийским. Ее новый брак с очередным искателем приключений из Европы, которому она передала власть над королевством, вызвал такой приступ гнева у Раймунда, что опасались за его жизнь.
Графиня создавала самостоятельную партию, вовлекая в нее своих родственников, мужей и любовников. Благодаря протекции Агнессы полуграмотный священник из Оверни Ираклий получил сан архиепископа Цезарейского, а позднее — и патриарха Иерусалимского. Он «был безупречно сложен, всегда благоухал чистотой и благовониями, отличался изысканными и богатыми нарядами». Нравы иерусалимского духовенства были столь вызывающе непристойны, столь скандальны, что навсегда остались в истории. Ираклий открыто содержал любовницу Плачию де Ривери, известную в народе как «мадам патриархесса». Эта дама была женой торговца тканями из Наблуса, что не мешало ей появляться на всех торжествах рядом со своим сожителем в роскошных нарядах и ослепительных украшениях. Плачия была лишь первой среди многих, и чтобы содержать своих наложниц, Ираклию требовались средства. За глаза весь двор именовал его Монтаржан, то есть Гора Серебра, потому что все, чего он ни касался, приносило ему деньги.
Умного и энергичного, но небогатого пуатевинского дворянина Амори, одного из 7 братьев Лузиньянов, Агнесса сделала своим любовником и важным лицом в королевстве, что в дальнейшем привело на престол самого одиозного представителя этого дома.
Еще при жизни короля Амори, когда наследнику престола Балдуину было 9 лет, у него обнаружились первые признаки неизлечимого заболевания — проказы. Немало бедняков и даже рыцарей было поражено этой страшной и загадочной болезнью, но Балдуин стал первым принцем, на долю которого пал ужасный жребий.
Балдуин VI — последний иерусалимский король, которого мы явственно можем себе представить благодаря описанию, оставленному Гильомом Тирским: «Он хорошо учился, был исполнен надежд и развивал свои природные способности… Он был красивым ребенком…. Лучше других мужчин, даже старше него, управлял лошадьми и скакал галопом. У него была отличная память… Он всегда помнил, когда ему сделали добро. Зло, впрочем, помнил тоже. Он был очень похож на отца, не только лицом, но и телом. Он так же ходил, так же говорил. Он быстро все схватывал, но заикался. Подобно отцу он любил рассказы об истории и всегда внимал добрым советам».
По мнению церковников, болезнь, разумеется, была послана Богом в наказание за женитьбу Амори на близкой родственнице.
Но в одном ему повезло: его опекуном отец назначил графа Триполи.
Раймунд III Триполийский, сын Годиерны де Ретель, четвертый в роде потомков знаменитого Раймунда Сен-Жильского, был человеком неординарным. Смуглый и темноглазый, совсем не в блондинов-родичей, он отличался проницательным умом, изворотливостью, независимостью и явной харизматичностью. Ему в высшей степени были присущи храбрость и осторожность, военные и дипломатические таланты. Кроме всего прочего, попав в плен к султану Алеппо, граф не терял времени даром: овладел арабским языком и завязал множество полезных связей с мусульманами. Своими исключительными качествами он заслужил у врагов прозвище «франкский сатана». Сломив сопротивление знати, не желавшей иметь королем прокаженного, Раймунд посадил Балдуина на иерусалимский престол, оставаясь его главным советчиком и практически правителем государства. Годы его регентства были самыми спокойными за все время существования Иерусалимского королевства.
