Юрий Звягин - ПУТЬ ИЗ ВАРЯГ В ГРЕКИ Тысячелетняя загадка истории
Кстати, Нахапетян и Фомин на основании изучения всех монет с граффити приходят к выводу, что «установленное различие в наборе граффити из скандинавских и восточноевропейских находок свидетельствует о скромной роли северян в экономике Руси в раннее время»[133]. К примеру, на монетах из Швеции надписи встречаются очень часто, а на наших их единицы.
Ну, и к тому же значительная доля монет в Скандинавии происходит, как уже упоминалось, из восточных районов Халифата. Позволю себе привести длиннющую цитату из Сойера. Просто она предельно чётко всё объясняет.
«Монеты, циркулировавшие в Скандинавии, были очень похожи на те, которые в то же самое время обращались на Руси. Профессор Болин убедительно показал, что состав русских и шведских кладов в третьей четверти IX века почти идентичен… Клады этих двух групп очень близки и по происхождению своих монет, например, 56,3 процента монет из Руси были отчеканены на монетных дворах Ирака, в то время как из тех же мест происходят 54,1 процента монет, найденных в Швеции, а соотношение серебра из других областей также почти совпадает».
Дальше, правда, английский историк говорит, что совпадение«не означает, что именно русский монетный арсенал явился источником содержимого шведских кладов. Если бы серебро сначала вывозилось из Халифата на Русь, а затем в Швецию, то можно было бы ожидать значительных различий между монетами, обращавшимися в этих двух областях. В этом случае сходство между шведским и русским материалом могло бы сохраняться лишь при том условии, что денежные поступления из Халифата на Русь были идентичны поставкам из Руси в Скандинавию.
Во всяком случае, не похоже, чтобы содержимое русских кладов ввозилось на Русь теми же маршрутами, что и современные им шведские сокровища. На регионы Халифата, служившие поставщиками серебра, указывает не только максимальное количество их продукции в кладе, но и последние монеты, которые, будучи отчеканенными вблизи такого региона-экспортёра или в нём самом, скорее всего, были новее, чем экземпляры, прибывшие из более отдалённых мест.
Профессор Болин показал, что в этом отношении русские клады IX века распадаются на две группы. К первой относятся те, для которых источником новейших монет послужили регионы, прилегающие к Кавказу и южным берегам Каспийского моря, а ко второй – клады, в которых позднейшими являются образцы из далёких северо-восточных провинций, отчеканенные на монетных дворах таких городов, как Балх, Бухара, Мерв, Самарканд и Ташкент. Это наводит на мысль о том, что мусульманское серебро достигало Руси по двум маршрутам – один из них, юго-восточный, пересекал территорию Хазарского каганата, находившегося в низовьях реки Дон, а другой проходил по караванному пути, соединявшему Хиву, что на Амударье к югу от Аральского моря, с Булгарией, расположенной в среднем течении Волги.
Однако содержимое русских кладов 850 – 875 гг. свидетельствует о более южном маршруте. В Исфахане, Басре, Армении, Багдаде и Мерве были выбиты позднейшие монеты из пяти кладов, а последний из них, найденный в Новгороде, одинаково хорошо согласуется как со шведским, так и с южнорусским материалом.
Если бы источником для шведского материала в то время служили, в основном, деньги, циркулировавшие на Руси, то последние монеты шведских кладов должны были бы происходить или из тех же самых областей, или из других, но не слишком отдалённых. На самом же деле последние монеты многих шведских кладов середины IX века были выпущены представителями Тахиридской династии в таких местах, как Мере, Бухара, Самарканд и Ташкент, а это предполагает, что большее значение для Скандинавии в то время имел северный маршрут через Волгу.
Это не обязательно означает, что серебряные деньги, импортировавшиеся на Русь по южному пути, никогда не достигали Скандинавии, но это показывает, что по северному маршруту было ввезено достаточно "поздних монет", чтобы они оставили заметный след в кладах»[134].
К этой цитате нужно только добавить, что английский исследователь полагает, что «русские клады» – это только то, что на юге, а то, что идёт с Волги через новгородские земли, – не русское. Это понятно для человека, разделяющего в общих чертах норманистскую теорию, по которой, Севером будущей Руси в этот момент владеют шведы. Но не для нас, знающих, что славяне сидели на Волхове ещё с VII века.
Итак, в Швеции господствует серебро из восточных частей Халифата. А у нас в Петергофском кладе североафриканских и египетских по месту чеканки монет подавляющее большинство, в небольшом Кремлёвском (812 год по самой молодой монете) – 26 из 44. В Кислой (838 год) и Выжигше (842 год), расположенных как раз вдоль перехода с Волги на Западную Двину, африканских монет прилично, где-то более четверти, но большинство – иракские (Мадинат ас-Салам и Васит). Среднеазиатских уже довольно много, но всё же меньше, чем африканских. То есть перед нами что-то такое промежуточное, типа скрещения двух потоков. А вот в Тимиреве-2, на Волге, хотя превалируют по-прежднему дирхемы из Ирака и Джибала, на третьем месте – Самарканд. Стало быть, структура клада приближается к скандинавской.
Вот что пишет относительно монет Нефёдов в упоминавшейся работе: «На север (Поволховье) и юг (левобережье Среднего Поднепровья) Восточной Европы куфическое серебро начало поступать практически одновременно, в кон. VIII – нач. IX в. В центральной части меридионального маршрута, в населённом кривичами Днепро-Ловатском междуречье, циркуляция восточной монеты началась не позднее 2-й четв. IX в. Прямым доказательством существования северного монетного потока является наличие в кладе у д. Кислая полубрактеата Хедебю. Однако утверждать, что уже в 1-й пол. IX в. серебро циркулировало навсёмпротяжении пути "из варяг в греки" преждевременно, поскольку клады этого времени не известны в бассейне Ловати» . Не так определённо, как предыдущие авторы, но всё же понять можно.
Наконец, Г. С. Лебедев, стараясь обосновать, что Петергофский клад доказывает существование пути из варяг в греки, указывает распределение кладов по двум потокам, которые, по его словам, сходятся на Волхове. Первый – Волго-Окское междуречье (Хитровка, Угодичи, Сарское городище) и дальше Старая Ладога, Вылега, Княщина, Холопий городок. Это всё, кстати, клады с преобладанием «восточных» монет. Даже в самом «африканском» из них – Угодичах – доля западнохалифатских денег чуть меньше половины. Так что их связь с Петергофским кладом, где, напомним, почти все монеты – из Африки, существует только в представлении Лебедева.
Вторая цепочка ещё интереснее: Дон (Петровское, Кривянское, Цимлянское) – переход с Дона на Днепр (Завалишино, Нижняя Сыроватка) – Могилёв – верховья Немана. «Серия монетных находок указывает на дальнейшее движение "серебряного потока" к Балтике с Днепра по Неманскому пути», – признаёт Г. С. Лебедев, ссылаясь при этом на работу Андрощука и Зоценко[135].
Как это связано с Волховом, так и остаётся непонятным, поскольку приведённые данные демонстрируют как раз обратное. Опять с Волги след тянется к Ладоге, а с Дона серебро, по составу похожее на Петергофский клад, уходит на запад даже южнее Двины. Двинский путь намечается только ближе к концу IX века (Клименки, Рокот, Кислая, Новосёлки).
А вот что, кстати, говорит о потоках арабского серебра упомянутый выше Зоценко. По его утверждению, монеты халифата стали постоянно поступать на территорию Южной Руси на пару десятилетий раньше, чем на Север, с 50-х годов VIII века. «Юго-восточноевропейский круг… включал в себя регионы современного Поднепровской и Понеманской Белоруссии с выходом в Юго-Восточную Прибалтику, в то время как север Восточной Прибалтики входил в круг обращения Волжской Булгарии и Северной Руси»[136].
Наконец, В. В. Крапоткин указывал, что про клады VIII века вообще говорить трудно, поскольку все они сохранились не целиком, так что вполне возможна утеря некоторых монет[137]. Причём к VIII веку на территории тогдашнего СССР относилось всего восемь кладов, среди которых половина расположена на юге Древней Руси, а два клада – в Прибалтике. При этом стоит отметить, что на среднем Дону, средней Волге и среднем Днепре кладов первого потока серебра (до 833 года) вообще нет.
В X веке различия между русскими и скандинавскими кладами сохраняются. И знаки на монетах продолжают разниться. «Для Швеции в это время наиболее характерные типы граффити, кроме надписей и рун, – большие молоточки Тора, большие кресты, рисунки оружия,знамён, валькирий, кораблей. В нашей коллекции таких монет всего шесть»[138].
