Андрей Никитин - Королевская сага
Работа Тиандера в этом отношении оказалась более полезной. Немалую роль сыграла его научная добросовестность, выучка академической школы, которую редко встретишь в современных изданиях. Насколько слаб и поверхностен оказывался у него анализ исторический, настолько широк и многосторонен был анализ литературоведческий, правда, только в рамках школы, к которой он сам принадлежал. Тиандер не просто пересказывал саги, обращая внимание на интересующие его подробности, позволявшие связать и истолковать сюжеты и ситуации..В своем пересказе он старался сохранить всю терминологию саги, имена и прозвища действующих лиц, топонимы, яркие или непонятные для него реалии, приводя их обязательно в подлинном написании и, таким образом, восполняя в известной мере отсутствие оригинала.
Особенно ценно это было в отношении географических названий и имен героев. Тиандер не заменял, а лишь пояснял подлинное написание переводом, чтобы читателю было ясно, о ком именно или о чем идет речь, - правило, к сожалению, теперь почему-то совершенно оставленное переводчиками древней скандинавской литературы. Если же учесть, что тексты большинства саг и даже "Хеймскрингла" Снорри Стурлусона отсутствуют в наших центральных библиотеках, в том числе и в Библиотеке имени В. И. Ленина, то легко понять, с какими, трудностями сталкивается исследователь, пытающийся разобраться в таком осовремененном и русифицированном переводе.
Надежда на добросовестность Тиандера была не напрасна. В отличие от неопределенного "пути на север" саг, упоминающих "страну бьярмов", я обнаружил приводимое Тиандером устойчивое сочетание - "i austrvegr", - которое можно было перевести как "на восточный путь".
Гиерлейф, герой Гальфсаги, испытывал денежные затруднения или, как говорил Панург у Ф. Рабле, "болел карманной чахоткой". Вступив на "восточный путь", он прибыл в "страну бьярмов" прямо в устье реки Вины, поднялся вверх по течению, как то сделал Одд Стрела, и ограбил курган, составленный из золотых и серебряных монет, перемешанных с землей. С небольшими вариациями Гиерлейф повторил подвиг Одда и Торира Собаки. Следуя во всем Одду, на обратном пути Гиерлейф попал в Финнмерк, где с ним произошли всякие чудесные приключения.
На "восточный путь" встает Гальфдан, сын Эйстейна, отправившийся в "страну бьярмов" из Альдейгьюборга, довольно известного города в сагах, который напрасно некоторые исследователи старались отождествить со Старой Ладогой и на этом основании искать Биармию на Белом море, в Перми или на Верхней Волге. По тому же "восточному пути", на этот раз из Швеции, Босасага отправляет в "страну бьярмов" побратимов Боси и Геррауда. Высадившись с корабля, они попадают прямо в "Винcкий лес", напоминающий о главной - и единственной? - реке бьярмов, Вине, проходят через него и оказываются в местности, носящей название "Глезисвеллир" или "Глезисвалл". Там стоит уже известный нам храм Йомалы, который они грабят, сражаясь с колдуньей-жрицей, убивая священного зубра и совершая другие подвиги.
Наконец, еще в одной саге сообщается, что некий Арнгримм совершил из Швеции набег по "восточному пути вокруг Бьярмии".
Обнаружив "восточный путь", поначалу я не придал ему особого значения. Не обратил на него внимания и Тиандер. Как мог я убедиться позднее, "восточный путь" фигурировал в работах многих историков, о нем существуют даже специальные исследования, более или менее добросовестные, но никто не догадывался связать его с проблемой Биармии. Почему? Потому ли, что в сознании укоренилась мысль о связи Биармии с внешним миром только по "северному пути"? Или потому, что большинство ученых, писавших о Биармии, не удосуживалось обратиться к источникам?
Равнодушие самого Тиандера было мне понятно. Будучи изначально убежден, что география большей частя саг является домыслом исландцев и мало общего имеет с реальностью, Тиандер искал в географических именах и приметах, как, например, "Глезисвеллир", пространства мифологические, сказочные, вроде "страны мертвых" или "страны бессмертных", в существование которых неколебимо верили не только исландцы, но и другие народы средневековой Европы…
"Восточный путь", без преувеличения, был той самой путеводной ниточкой, которая, как нить знаменитой Ариадны, только и могла вывести на правильную дорогу поисков. Она не просто помогала распутать весь клубок противоречивых сведений о загадочной стране бьярмов, но и саму страну возвращала из ледяных пустынь Севера, из областей, населенных карликами, чудовищами, великанами, полными коварства и волшебства финнами, в реальное пространство культурного европейского мира, куда еще раньше поманил меня Вульфстан своим упоминанием о "беормах". Ведь путь этот был хорошо известен не только скандинавам и исландцам, но и другим западноевропейским купцам, торговавшим по берегам Балтийского моря с прибрежными жителями и отправлявшимися по среднерусским рекам и волокам - в Верхнюю и в Среднюю Волгу, оттуда - в Великие Болгары и дальше, на Каспий, в страны Арабского Востока.
По этому "восточному пути" на рынки балтийских городов, в сокровищницы датских, фризских, вендских, норвежских, шведских и английских королей поступали меха и то самое серебро, за которым так охотились викинги.
Что представлял собой этот путь? Первый его отрезок, если считать с запада, от побережья Дании, сохранился в положении Вульфстана.
Выйдя из Хэтума в Шлезвиге - он же Хедеби, - Вульфстан оставил по правому борту страну вендов (бодричей или ободритов), а по левому-острова Лангеланд, Лоланд, Фальстер, побережье южной провинции Швеции - Сконе, острова Борнгольм, Эланд и Готланд. Затем он повернул к югу и направился к устью Вислы. По его словам, от Дании до Вислы тянулись земли вендов. Отсюда на восток начинался "Витланд", страна, принадлежащая эстам, как он называет самбов, пруссов и литовцев.
Сейчас меня интересовал не конечный пункт плавания Вульфстана, а отрезок пути от Дании до Готланда. Дело в том, что именно так, три с половиной века спустя после плавания Вульфстана, описывает начало пути из Дании в Таллин - древний Линданиса - рукопись XIII века, хранящаяся теперь среди документов Датского государственного архива. Эстонский город Линданиса был в 1219 году захвачен датскими рыцарями и тогда же переименован в Ревель.
Согласно документу, который предписывалось держать в секрете, датские корабли доходили до Готланда, потом поворачивали на север вдоль шведского берега в направлении к острову Арнхольм, расположенному севернее Стокгольма, от Арнхольма шли на восток через Аландский пролив и далее, вдоль южной полосы Аландского архипелага, выходили к побережью Финляндии у современного мыса Ханко. От мыса Ханко они добирались к мысу Порккала-удд. Дальше корабли резко поворачивали на юг, через "море эстов", как именовали датчане Финский залив, и вдоль побережья Эстонии выходили к Таллину. Последний отрезок пути мог быть иным. В случае попутного западного ветра от острова Арнхольм корабли могли идти прямо к мысу Ханко, не заходя на Аландские острова. Если же оказывался попутный северный ветер, от мыса Ханко можно было идти не к мысу Порккала-удд, а прямо плыть на юг к острову Оденсхольм (теперь эстонский остров Осмуссаар) и уже оттуда идти вдоль берега в Таллинскую бухту.
Маршрут оказался удивительно удобным, а потому и долговечным. Можно думать, что он был "отработан" задолго до XIII века. Что же касается более позднего времени, то, как замечал издатель этого уникального документа, балтийские рыбаки пользовались указанным маршрутом вплоть до начала XX века, совершая плавания от берегов Эстонии в Финляндию и на Аландские острова, а иногда и дальше - в Швецию и в Данию.
Собственно говоря, датский документ XIII века описывал только балтийский отрезок "восточного пути". Сам путь вел далее па восток через Финский залив, шел по Неве, Ладожскому озеру и далее раздваивался. Одно его направление шло к Новгороду на Волхове, а потом-через Ильмень, Мсту и ряд волоков приводило к верховьям Волги. Вероятнее всего, он выходил, на Тверцу, сохранившую в своем названии довольно распространенный гидроним, обозначавший "поперечную реку", то есть крупный приток основной магистрали.
Отсюда и название Твери, которая, вопреки широко распространенному толкованию, ничего общего не имела с "твердью", как утверждала народная этимология.
Другое ответвление того же пути вело по быстрой порожистой Свири в Онежское озеро, приводило путешественника к устью болотистой Вытегры, затем по волокам в мелководное, илистое Белое озеро, откуда по Шексне выводило в Волгу - к Рыбинску и Ярославлю. Оттуда начинался путь на юг, приводивший на Каспий, в Каму, в Оку к Рязани, а вместе с тем по Которосли от Ярославля - к Ростову Великому, во Владпмиро-Суздальское Ополье… И по всему этому пути - возле Белого озера, Ярославля, возле Рязани на Оке, под Ростовом - находят клады восточных и европейских вещей, поселения и курганы.
