АЛЕКСАНДР ПАСЫНКОВ - ФЕНОМЕН РОСТОВЩИЧЕСТВА
Гинцбурги имели не только широкие финансовые, но и родственные связи в Европе. Одна из представительниц этого семейства была замужем за одним из Ротшильдов, другая - за германским банкиром Варбургом, третья - за родственником министра финансов Франции.
Вводившийся Александром II поземельный кредит вытеснял ростовщика «как организатора финансовой основы помещичьего быта». Развитие потребительных и кредитных ассоциаций вело к «освобождению народа от тирании ростовщичества». В газете «Народная Воля» № 6 сообщение: «Всё внимание обороняющегося народа сосредоточено теперь на купцах, шинкарях, ростовщиках, словом на евреях, этой местной «буржуазии», поспешно и страстно, как нигде, обирающей рабочий люд»,-цитирует А. Соженицын. (Двести лет вместе.)
Тяжелое влияние ростовщичества в хозяйственной жизни в достаточной степени иллюстрируется отдельными примерами крайне грубой и тяжелой эксплуатации. Корреспонденты «Сборника материалов об экономическом положение евреев в России» констатируют случаи, в которых годовой процент взимаемый ростовщиками, превышает 100. Корреспондент Конского уезда, Радомской губернии сообщает, что портные и башмачники там «хорошо знают свое дело, сбывают даже свои изделия в соседние города на десятки тысяч рублей, но много терпят от невозможности пользоваться доступным кредитом для закупки материалов. Им приходится платить за деньги, занимаемые ими для закупки материалов до 48% в год». В Кременце (Волынской губернии), пишет местный корреспондент, находится целый класс лиц, живущих только там, что дают деньги взаймы местным токарям. На Волыни сплошь и рядом ремесленник, взявший например, 5 рублей, должен платить ежемесячно 50 коп. процентов, т.е. 10% в месяц или 120% в год. И это настолько вошло в обычай, что когда один из местных ростовщиков захотел взять 150%, то его должники ремесленники устроили стачку, добиваясь только того, чтобы брал не больше 120%.
Исследователь российского ростовщичества И. Дижур отмечает: “Накопление капиталов было результатом деятельности евреев в течении первой половины 19 века в качестве откупщиков пропинационных сборов и содержателей оптовых складов спиртных напитков и питейных домов”. Кроме того многие евреи арендовали у помещиков винокуренные заводы.
В одном только Киеве было несколько складов и множество питейных заведений (шинков) в руках евреев. Например, Вайнштейн имел оптовый склад и 72 питейных дома; Мернерей - оптовый склад и 10 питейных заведений. В Черкассах Скловский имел оптовый склад и 23 питейных дома. Вообще дело торговли спиртными напитками (водкой) на всей Украине было почти исключительно в еврейских руках.
«Жившие в южных и западных губерниях знают, как часто иудеи развивают у поселян склонность к пьянству, охотно дают ему в долг водки, чтоб потом запутать, разорить, чтобы все достояние пьяницы перешло в их шинки»,- писал Н.И. Костомаров
Как известно, в те времена деятельность шинкарей, торговавших водкой, была тесно связана с ростовщичеством, жертвой которого были не только крестьяне, закладывавшие или пропивавшие в шинках свое убогое имущество, но и помещики, прибегавшие к займам у шинкарей и откупщиков. Лица, нуждавшиеся в кредите, прибегали к помощи таких ростовщиков. Не мало и представителей администрации-чиновников и офицеров - также прибегали к кредиту у шинкарей и откупщиков, что, естественно, ставило их в зависимое положение по отношению к своим заимодавцам и препятствовало борьбе с ростовщичеством, которую безуспешно пыталось вести царское Правительство.
Знаковым событием в русской культуре в связи с изменившимся общественным отношением к ростовщичеству становится выход романа Достоевского «Преступления и наказания». Вспомним строки из него: «Славная она", - говорил он, (о старухе- процентщице) - у ней всегда можно денег достать. Богатая как жид, может сразу пять тысяч выдать, а и рублевыми закладами не брезгует. Наших много у нее перебывало. Только стерва ужасная...» И он стал рассказывать, какая она злая, капризная, что стоит только одним днем просрочить заклад, и пропала вещь. Дает вчетверо меньше. Чем стоит вещь, а процентов по пяти и даже по семи берет в месяц.
Я бы эту проклятую старуху убил и ограбил, и уверяю тебя, без всякого зазора совести... Смотри: с одной стороны глупая, бессмысленная, ничтожная, злая, больная старушонка, никому не нужная, напротив всем вредная, которая сама не знает, для чего живет, и которая завтра же сама собой умрет... Убей ее и возьми ее деньги, с тем, чтобы с их помощью посвятить себя потом служению всему человечеству... Да и что значит на общих весах жизнь этой чахоточной, глупой и злой старушонки? Не более как жизнь вши, таракана, да и того не стоит, потому, что старушонка вредна. Она чужую жизнь заедает».
Ростовщик начинает рассматривается русским обществом более глубоко как человеческое и социальное зло.
С отменой крепостной зависимости право частной собственности на все виды имущества распространилось и на крестьянское сословие. До 1883 года сохранялись временнообязанные отношения помещичьих крестьян до их выхода на выкуп, а с введением «Положения об обязательном выкупе» они становились собственниками своих наделов только по выплате долгов по ссуде. В 1883 году был принят закон, согласно которому надельная земля при условии погашения долгов по ссуде выносилась на рынок. Результаты такой «демократии» сказались очень быстро: чрезвычайно быстрыми темпами стало развиваться так называемое «кабацко-кулацкое» землевладение, а точнее ростовщичество. И масштаб этого ростовщичества был таков, что в предупреждение социального взрыва в 92-93 годах были приняты серьезнейшие законы, которые вошли в историю как «законы о ростовщичестве».
Власти официально признали, что законы 1883 года реально привели к закабалению сельского населения и, мягко говоря, препятствовали развитию его благосостояния. Законы 1893 года об ответственности за ростовщические сделки крайне интересны. По статье 180-й Устава о наказаниях «сделки на чрезмерно обременительных, несоответствующих местным обычаям условиях, когда взаимодавец воспользовался крайне тягостным положением заемщика», очень строго преследовались в судебном порядке.
Законом 6 марта 1879 г. размер роста предоставлен взаимному соглашению сторон; при отсутствии такого соглашения рост полагается по 6 %. Если условленный рост превышает 6 %, то должник имеет право во всякое время, спустя 6месяцев по заключении займа, возвратить занятый капитал, с тем, однако, чтобы заимодавец был письменно предупрежден об этом не менее, как за 3 месяца. По закону 24 мая 1893 г. о ростовщичестве рост, не превышающий12 %, в год, ни в каком случае не почитается чрезмерным. Когда условие о процентах прямо не выговорено, проценты полагаются только со дня просрочки, а по бессрочным обязательствам - со времени требования (процент умедления). При не определении в заемном акте, заключенном на несколько лет, сроков платежа процентов, они должны быть уплачиваемы ежегодно по истечении года. Срок Займа может быть, по соглашению сторон, продолжен, для чего составления нового акта не требуется.
Постановления действующего русского законодательства о Займах заимствованы из Банкротского устава 1800 г. Змирлов, «Договор найма по нашим законам» («Журн. гражд. и угол. права», 1882 г., кн. 5)
В российской юридической практике проходит ряд громких судебных процессов против ростовщичества. Одно из самых знаменитых судебных дел этого времени - Дело Вадима Бутми де Кацмана, которое вел великий юрист Феликс Кони. Дворянин Вадим Бутми де Кацман, 31-го года, обвинялся в том, что 27 июля 1895 года в селе Цау, Сорокского уезда, Бессарабской губернии, «находясь в запальчивости или раздражении, тремя последовательными выстрелами из револьвера убил купца Ойзера Диманта, т.е. в преступлении об убийстве ростовщика прогоревшим помещиком, с пистолетом в руках спасающим себя от разорения». На суде присяжных адвокат Кони выступил с яркой речью против практики ростовщичества, после которой «Присяжные заседатели после весьма краткого совещания вынесли подсудимому оправдательный вердикт, встреченный шумным сочувствием бывшей на суде публики». Кони говорил: «Началом явилось бедствие, настоящее стихийное бедствие, стоявшее вне их воли и предвидения. Я особенно отмечаю и подчеркиваю это обстоятельство, так как именно в такую минуту должен был появиться и действительно появился миллионер Ойзер Димант. Ссужать небольшие сравнительно суммы за узаконенные или даже несколько повышенные, получаемые вперед проценты он не особенно даже любил. По отзыву свидетеля Степанова, он бывал недоволен, когда должники ему возвращали занятую сумму в срок. Жертва ускользала, оставляя лишь несколько ничтожных перышек в когтях хищника. Димант любил иную добычу... Где-то в Писании превосходно сказано: «Обвиняю не богача, а хищника. Ты богач? Не мешаю тебе! Но ты грабитель? Осуждаю тебя! И богачи, и бедняки равно мои дети!»
