Алексей Исаев - Иной 1941. От границы до Ленинграда
Впрочем, переправлявшиеся под ударами с воздуха через Вилию стрелковые соединения также понесли большие потери. В ЖБД 16-го ск уже 27 июня указывалось: «Дивизии в предыдущих боях потеряли всю дивизионную и полковую артиллерию. Корпусные арт. полки… без матчасти, за исключением отдельных орудий»[118].
Таким образом, те части и соединения, которые потенциально могли бы стать защитниками Двинска, оказались скованы немецкой пехотой 16-й армии под Каунасом и оттеснены на восток, за Вилию, и, по большому счету, потеряли боеспособность. Отход 16-го стрелкового корпуса по шоссе Каунас — Двинск не состоялся как ввиду ударов пехоты противника, так и ввиду решения командования фронта отбить Каунас. Манштейн же в полной мере использовал возможности, предоставленные действиями пехоты.
Вместе с тем нельзя сказать, что дорога к Даугавпилсу для 8-й танковой дивизии LVI корпуса была усеяна розами. В истории соединения отмечается: «Боевая группа Кризолли была остановлена после продвижения на 15 км. Противник сильно укрепил рубеж Виринты и вел огонь из орудий и пулеметов по авангарду, который залег здесь на 4 часа. Только когда танками 3-го батальона 10-го тп (майор Венденбург) удалось через брод у Тракиняя ударить в спину русским, наступление возобновилось. В 15.00 [25 июня] была захвачена Утена, находившаяся под сильным огнем противника с высот»[119]. Немцами также отмечалась контратака «легких танков». К какому советскому соединению принадлежали противостоявшие Манштейну части — неизвестно. Возможно, это были подразделения 2-й танковой дивизии или 16-го стрелкового корпуса. В очередной раз приходится констатировать, что мы не знаем, кто были те люди, что оказывали ожесточенное сопротивление немцам, в данном случае прорыву Манштейна на Двинск.
Танк 38(t) на улице литовского городка
Для организации обороны самого Двинска (Даугавпилса) еще 25 июня[120] был направлен помощник командующего войсками фронта генерал-лейтенант С. Д. Акимов. Ему было приказано из всех оказавшихся в городе воинских частей, подразделений и отдельных бойцов, а также из местных жителей спешно создать боевые отряды и группы и не допустить противника в город. Ядром группы Акимова стали две бригады 5-го воздушно-десантного корпуса и гарнизон Двинска. Рабочие отряды, существовавшие в Даугавпилсе до весны 1941 г., воссоздавать не стали или же просто не успели. Стрелкового оружия для них в крепости было предостаточно.
По другую сторону фронта к броску к Двинску изготовилась 8-я танковая дивизия корпуса Манштейна. Дивизия продолжала наступать в составе двух боевых групп. На правом фланге двигалась боевая группа Кризолли, нацеленная собственно на Двинск, а на левом — группа Шеллера, которая должна была двигаться к Двине через Иллукст. Иногда из описаний действий немцев под Двинском может сложиться впечатление, что здесь в бой вступили некие малочисленные передовые части германской армии. Но это совершенно не соответствует действительности. В группу Кризолли не только включили целиком 10-й танковый полк, но и усилили его аж пятью мотопехотными батальонами, включая один мотоциклетный и один переданный из соседней 3-й моторизованной дивизии. Для внезапного захвата мостов группе Кризолли была придана 8-я рота учебного полка 800 «Бранденбург» под командованием обер-лейтенанта Кнаака.
Расстрелянная на дороге зенитная установка. В кузове еще лежит труп, а колесо с машины уже снято кем-то из проезжавших мимо
БТР 8-й танковой дивизии на марше
Начало дня 26 июня было многообещающим. В ЖБД 8-й танковой дивизии было сказано: «10-й тп начал наступление на Дюнабург[121] в ранние утренние часы. Ему удалось быстрой атакой захватить мост в Зарасяе после упорной, но короткой схватки, прорвать русскую оборону и в неудержимом порыве достичь мостов через Двину». Здесь началось самое интересное. Опять же канонические описания атаки мостов, в частности в книге известного немецкого историка и публициста Пауля Карелла, сосредотачиваются на ее успешной части, деликатно умалчивая подробности.
Для атаки на мосты через Двину было сформировано две группы «бранденбуржцев», переодетых в советскую униформу. Одна должна была атаковать железнодорожный мост, вторая — шоссейный. Нацеленная на железнодорожный мост группа встретила на подходе к нему пять советских бронемашин. Их переодетые в красноармейскую форму немцы благополучно миновали. Однако на самом мосту замаячило еще несколько броневиков. Это обстоятельство заставило «бранденбуржцев» отказаться от атаки моста. Действительно, в момент начала стрельбы они бы оказались один на один с броневиками, совершенно неуязвимыми для имевшегося у диверсантов стрелкового оружия. Несолоно хлебавши, отряд повернул на юг к шоссейному мосту.
По шоссе к этому второму мосту двигалась на грузовиках вторая группа «Бранденбурга». Возглавлял ее обер-лейтенант Кнаак, который во время аналогичной операции у Кедайняя получил пулевое ранение. Это ранение стало частью маскарада — группа диверсантов была неотличима от множества отходивших по шоссе потрепанных частей 11-й армии. Согласно истории 8-й танковой дивизии, события развивались следующим образом: «Русские часовые, беседовавшие с гражданскими лицами на западной стороне моста, были захвачены врасплох и застрелены, и группа переправилась по мосту на другой берег Двины. Там расчет противотанкового орудия заметил неладное и выстрелил по передней машине, выведя ее из строя и смертельно ранив Кнаака. Одновременно был открыт убийственный огонь с берега Двины, плотно занятого противником, и из всех домов по обе стороны моста»[122].
Как мы видим, десантники Безуглого устроили немцам «теплый» прием. Если бы диверсанты Кнаака были вынуждены удерживать мост до подхода передовых частей хотя бы несколько часов, то их, безусловно, ждал бы провал. Они были бы перебиты, и мост был бы взорван. Однако за спиной «бранденбуржцев» стояла сильная боевая группа Кризолли. В разгар перестрелки на сцене появляются немецкие танки. Они по шоссейному мосту врываются в Двинск, стреляя во все стороны. По пятам за танками двигалась рота мотопехоты на БТРах, в город вошла бронегруппа образца 1941 г.
Группа танков по восточному берегу Двины направляется в тыл железнодорожному мосту для облегчения его захвата. Его защитники оказываются зажаты в «клещи» танками с восточного и западного берегов реки. Что в точности произошло с мостом — неизвестно. По немецкой версии, часть взрывчатки детонировала из-за попадания снаряда. Манштейн в своих мемуарах написал, что «железнодорожный мост был только легко поврежден небольшим взрывом, но остался пригоден для движения».
Шоссейный мост в Двинске
Слабостью воздушно-десантного корпуса было артиллерийское и, в частности, противотанковое вооружение. Поэтому противопоставить танкам дивизии Брандебергера, даже относительно слабым 38(t), советским десантникам было почти нечего. В истории 8-й танковой дивизии отмечается: «Только благодаря быстрым движениям танкам удалось избегать поражения средствами ближнего боя. Русские (упорные киргизы) провели из домов подкоп под улицей к ведшей по плотине дороге и пытались с помощью ручных гранат вывести из строя танки, бросая гранаты на гусеницы»[123].
После того как танкам и БТРам удалось пробить дорогу через шоссейный мост, в город вошла мотопехота группы Кризолли. Двинск был прочесан, и линия обороны плацдарма была вынесена на его окраину. Впереди было кровавое сражение за удержание и «вскрытие» плацдарма на крупной реке. Оно многократно по тому или иному сценарию повторялось на разных участках фронта и в разные периоды войны.
Почти чудом захватив мосты, немцы едва не потеряли один из них. Следовавшие за танками саперы получили задачу оборонять оба моста. Приступив к разминированию, они с ужасом обнаружили под шоссейным мостом трех советских солдат, поджигавших запальный шнур. Немцы отреагировали незамедлительно, взрыв был предотвращен, но этот эпизод показывает нам несостоятельность утверждений Пауля Карелла. Касаясь захвата мостов в Двинске, он написал следующее:
«Офицер, отвечавший за обеспечение охраны мостов, был взят в плен. На допросе он сказал:
— Я не получил приказа взрывать мосты. Не имея такого приказа, я не мог принять на себя ответственность. Однако мне было некого спрашивать.
Тут мы видим наглядный пример слабости нижнего командного эшелона Красной Армии. Этот недостаток нам еще будет встречаться, и не раз»[124].
