Всеслав Зинькевич - «Несвядомая» история Белой Руси
В своём письме Лев Сапега более чем за год [до убийства Кунцевича] предупреждал его, говоря: «Что касается опасности для вашей жизни, можно сказать, что каждый сам бывает причиной своего несчастья». Вопреки той, прямо сказать, поэтической картине заклания невинного агнца, которую рисуют униатские писатели, основываясь на свидетельствах последующего канонизационного процесса, приведённые выше данные, современные жизни архиепископа, в особенности голос литовского канцлера, изображают униатского святого в более реальном виде»[117].
За свои издевательства над православным населением ярый радетель унии Иосафат Кунцевич был растерзан жителями Витебска в 1623 году. Окровавленное тело архиепископа поволокли через весь город и сбросили в Двину. В 1643 году папа Урбан VIII признал Кунцевича блаженным, а папа Пий IX в 1867 году причислил его к святым, провозгласив патроном для Руси и Польши. Так любитель вырывать похороненные трупы православных и кидать их на съедение псам стал святым Римско-католической церкви…
Рана униатства на теле Белой Руси залечилась только в XIX веке, когда белорусские земли вошли в состав Российской империи. О том, как это произошло, мы расскажем в следующей главе.
Глава 4
Имперский период в истории Белоруссии
Значение для белорусов воссоединения с Россией
В местечковой националистической историографии начала XX века возвращение белорусских земель в лоно русской государственности обычно интерпретировалось как смена одного чуждого белорусам политического режима другим, ничуть не лучшим. Всеволод Игнатовский в «Кратком очерке истории Беларуси» писал: «После трёх разделов Речи Посполитой вся этнографическая Беларусь вошла в состав царской России. Из государства уже развалившегося она попала в государство, которое также постепенно разваливалось. Россия болела той же самою панско-шляхетской болезнью, от которой умерла Речь Посполитая. Доля трудовых масс Беларуси не улучшилась от политической перемены»[118].
В конце XX – начале XXI века белорусские самостийники стали считать Речь Посполитую «своим» государством, а потому воссоединение Белой Руси с остальной Россией теперь рассматривается ими как величайшая трагедия, нарушившая благополучную жизнь белорусов. Приведём характерный фрагмент из популярной книги Владимира Орлова «Страна Беларусь»: «После трёх разделов Речи Посполитой давняя мечта русских царей осуществилась: Беларусь стала частью Российской империи. Маркс и Энгельс метко называли эту страну жандармом Европы, а Ленин – тюрьмой народов… 208,5 тысяч душ «мужского пола» Екатерина II и её сын император Павел I раздали в белорусских губерниях своим дворянам. Таким образом, более полумиллиона белорусов стали крепостными русских помещиков, причём значительная часть этих крестьян ранее была лично свободной. Белорусских крестьян, которые в большинстве своём ранее платили денежный оброк, погнали на барщину. Помещики широко практиковали сдачу тысяч крепостных на строительные работы в далёкие российские губернии»[119].
В действительности после первого раздела Речи Посполитой в Восточной Белоруссии была проведена всеобщая перепись населения и хозяйственный учёт, которые показали нестерпимо бедственное положение белорусского крестьянства даже по крепостническим российским меркам. В этой связи правительство Российской империи приняло решение на два года освободить население от государственных податей, а в последующие десять лет взимать их в половинном размере. После дальнейших разделов эти меры были распространены на остальные белорусские земли.
Крестьяне конфискованных у польских панов имений были переведены на положение государственных. Впоследствии значительная их часть была роздана Екатериной II и Павлом I своим приближённым, однако, несмотря на это, социальное угнетение крестьян указанных имений существенно смягчилось. Ранее в имениях польских магнатов можно было видеть виселицы, не остававшиеся без применения. 28 января 1787 года князь Потёмкин в инструкции управляющим своих поместий в Белоруссии отдал специальное распоряжение уничтожить виселицы и торжественно объявить в церкви, что больше их никогда не будет.
О том, как сами белорусы восприняли воссоединение их края с единоплеменной Великороссией, красноречиво говорят воспоминания известного белорусского историка XIX века Михаила Осиповича Кояловича: «После третьего раздела Польши мой отец, тогда уже сорока трёх лет, очутился за границей России, в прусском государстве. Его мать, а моя бабка, возмутилась, что семья оказалась не только в Польше, но и под властью немцев и, несмотря на запрещение переселяться в Россию лицам мужского пола, ночью, в сундуке с просверленными дырками, контрабандным путём перевезла моего отца через Неман и торжественно выпустила на русскую землю»[120].
На памятной медали, торжественно вручавшейся по случаю разделов Речи Посполитой, был изображён российский орёл, соединяющий две части карты с западнорусскими территориями, а над ним было написано: «Отторженная возвратихъ».
В ходе губернской реформы в России к 1802 году на территории Белоруссии было образовано 5 губерний: Могилёвская, Витебская, Минская, Гродненская и Виленская. До 1802 года Могилёвская и Витебская губернии составляли Белорусскую губернию – первое в истории административно-территориальное образование, название которого производно от термина «Белая Русь». Впоследствии Могилёвская, Витебская, Минская, Гродненская, Виленская, а также Ковенская губернии образовали Северо-Западный край Российской империи.
В националистическом сообществе Белоруссии популярен миф о том, что русские императоры будто бы запретили название «Белоруссия» и переименовали данный регион в «Северо-Западный край». Время совершения сего «злодеяния» варьируется в интервале от 1840 до 1865 года (с точной датой мифотворцы так и не определились). Фантазии «свядомых» интеллектуалов связаны со следующими обстоятельствами. 18 июля 1840 года император Николай I написал на одном из докладов, где упоминались «белорусские и литовские губернии», чтобы впредь оные именовались отдельно: Витебская, Гродненская, Виленская и т. д. Самостийная историография раздула из этого непримечательного факта «запрет на использование названия «Белоруссия»», в то время как император всего лишь хотел упорядочить административно-территориальное деление империи, которое традиционно строилось не по этническому, а по территориальному признаку. Никакого запрета на использование термина «Белоруссия», разумеется, не было. Скажем, в 1855 году не где-нибудь, а в типографии III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии Михаил Без-Корнилович издал книгу «Исторические сведения о примечательнейших местах в Белоруссии с присовокуплением и других сведений к ней относящихся». Что касается названия «Северо-Западный край», то оно имело сугубо административный, бюрократический характер и обозначало полиэтничные губернии, где проживали преимущественно белорусы, литовцы, евреи и поляки. К слову, сегодня в Российской Федерации существует Северо-Западный федеральный округ, куда входят Санкт-Петербург, Калининградская область, Республика Карелия и другие субъекты РФ, при этом петербуржцам, калининградцам и карелам не приходит в голову протестовать против этого.
Включение экономики Белоруссии в общерусскую хозяйственную систему стимулировало прирост сельскохозяйственного и промышленного производства. Необъятный российский рынок, ликвидация таможенных барьеров и облегчение доступа к морским портам резко повысили товарность сельского хозяйства Белоруссии. Помещики интенсивно расширяли запашку, проводили мелиорацию неудобных земель. Именно в период нахождения в составе Российской империи в Белоруссии резко выросло производство картофеля – знаковой для белорусов культуры.
Если во времена Речи Посполитой промышленные мануфактуры создавались преимущественно на западе Белоруссии и почти отсутствовали на востоке, то после воссоединения с Россией они стали появляться повсеместно. В Могилёвской губернии все крупные мануфактуры были основаны после воссоединения.
Кричевское имение князя Григория Потёмкина стало базой Черноморского флота России. В Кричеве была построена судостроительная верфь, производившая корпуса морских судов, которые затем сплавлялись по Сожу и Днепру в черноморские порты, где окончательно оснащались. В Кричеве находились также крупные парусные и канатные мануфактуры, железоделательные, стекольные и кожевенные предприятия, в больших масштабах заготавливались лес, смола и поташ. Этот комплекс предприятий обеспечивал полностью весь цикл сооружения парусных судов.
