Игорь Стодеревский - Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ
После таких облётов, мы, как правило, прыгали с высоты 3000 метров, с задержкой раскрытия парашюта 30 секунд. Это считались сложные прыжки, да и все остальные, на воду на лес, из-за облаков, ночные, с оружием, а без оружия мы практически и не прыгали, всё это были сложные прыжки. Перворазники прыгали без оружия. За сложность доплачивалось.
Свободное падение. Старший лейтенант Стодеревский И.Ю. Под левой рукой водохранилище г. Каратау.
За все прыжки, в пределах нормы, платили деньги; небольшие, но солдатам и офицерам это было неплохое подспорье. Тем более, что жёнам эти деньги не отдавались, да они и не требовали. Отдавать прыжковые деньги жене было плохой приметой.
Солдат должен был в год сделать не менее пяти прыжков и не более пятнадцати. Ещё три прыжка это был резерв на учения. Офицер обязан был прыгнуть не менее пяти прыжков в год, тогда ему выслуга шла год за полтора, и не более тридцати. Офицеры воздушно-десантной службы могли прыгать до пятидесяти прыжков в год. К сравнению, офицеры ВДВ имели право прыгать не более двадцати прыжков в год. Но это те прыжки, которые оплачивались. Как правило, офицеры стремились прыгать больше. Как видите дело совсем не в деньгах.
Кстати платили, если мне не изменяет память: за первый прыжок — 3.50, за последующие, до десятого- 2.50, а дальше я уже не помню, шла небольшая надбавка, свыше двадцати пяти прыжков, свыше пятидесяти и свыше ста. За то, что прыжок сложный доплачивалось полтора рубля. Неплохо получали те, кто имел звание инструктор-парашютист. А это, почти все офицеры, прослужившие более пяти лет, и на прыгавшие более ста прыжков. Они за прыжок получали 10 рублей. Когда я был начальником парашютной команды, нам оплачивали 140 прыжков в год, но 70 из них почему-то оплачивали только в размере 50 %. Ребята умудрялись прыгать почти по 200 прыжков. Для спортсмена иначе нельзя, не будет профессионализма. А для спецназовца 15–20 прыжков в год вполне достаточно. Ведь парашют это всего лишь один из способов доставки группы в тыл противника.
В части ритмично шли занятия по боевой подготовке. Надо сказать, ход боевой подготовке был отлажен как часовой механизм. Не допускался отрыв от занятий даже отдельных солдат, я уж не говорю про подразделения. Вся жизнь в части регулировалась сигналами трубы. И несчастен был тот командир, чьего подчинённого задерживали на территории части во время занятий.
О высоком качестве боевой подготовки в бригаде говорит хотя бы то, что взвод со штабной роты, нашей бригады, на первенстве взводов Сухопутных войск занял четвёртое место. Обойти нас смогли только взвода трёх военных училищ. Но с курсантами четвёртых курсов тягаться тяжело. Взводом командовал мой однокашник Юрий Цыганов, а ротой точно не помню, толи Александр Ильин, толи Юрий Широков.
Много времени уделялось физической подготовке. Особенно кроссовой. Как у нас говорили: «Волка ноги кормят». Часто, со своей группой, я физзарядку проводил сам. Уходя вечером на тренировку на спортивную базу «Химик» группу тоже брал с собой. Тогда не у кого не возникал вопрос: «Почему я со службы ухожу в 18 часов, если рабочий день был до 19.00». Меня нет и группы нет. Ротный это поощрял. Ребята там занимались общефизической подготовкой, а я работал в зале бокса. Правда, до бокса я бежал 4 км на стадионе. А после бокса, тренажёрный зал и бассейн. Ну, солдатам больше всего, конечно, нравилось в бассейне плавать.
В этом бассейне я чуть не свернул себе шею. С бортика мог делать сальто. С пятиметровой вышки, полтора сальто, с входом в воду головой. Не было проблем и в прыжках с десяти метровой вышки. Со знакомыми ребятами, в конце тренировки, мы выделывали кто, что может. Я привык в детстве прыгать с разбега в канал, пролетая в длину на несколько метров. Сделал это и с десяти метровой вышки, решил народ удивить. И удивил. Пролетел над водой почти всё глубокое пространство и вошёл в воду в том месте, где уже начинается плавное уменьшение глубины бассейна. Вот в этот подъём я и врезался. Хорошо, что удар смягчили руки. Но удар головой все равно был очень сильный. Как потом рассказывали ребята, когда я всплыл, глаза у меня были ни какие. Они сначала решили, что я прикалываюсь. Но, видя то, что я еле доплыл до бортика бассейна, вытащили меня. Минут пять я даже разговаривать не мог, но, слава богу, голова была целая.
Эти походы в спортивный комплекс были для солдат и физической тренировкой, и возможностью психологически расслабится. Всё-таки сложно изо дня в день одни и те же лица, один и тот же распорядок дня, одна и та же территория, территория части. Очень важно изучить людей, чтоб знать, на, что ты можешь рассчитывать. И воспитывать у них уважение к Армии в целом, и любовь к своему роду войск в частности. Сложно, очень сложно молодым солдатам даётся на первых порах именно физическая подготовка, особенно кроссовая. И подходить здесь надо избирательно. Если парень никогда в жизни не бегал не надо пытаться за пол года сделать из него отличного кроссмена. Это не возможно, просто отобьёшь ему всякую охоту к кроссовой подготовке. Как мне кажется у меня достаточный опыт в этом деле.
В один из очередных призывов, прибыл ко мне в группу молодой солдат, Ибрагимов. Таджик по национальности, родился и вырос в сельской местности. Физическое развитие почти дистрофическое. Пробежать больше 200 метров не мог. На трассе начинал бежать на прямых ногах, плакал и говорил, что у него судорога схватывает ноги. Я пробежал с ним рядом, пощупал на бегу мышцы ног, они совершенно мягкие. Как у нас говорили солдаты, сачкует. Провели с ним работу, и я, и сержанты бегали с ним индивидуально, не спеша. Главное в кроссе поставить дыхание. И к концу первого периода обучения, это через пол года, на проверке, он уже бежал на твёрдую тройку. За которую мы его хвалили, хотя тройка в спецназе оценка не допустимая. К концу первого года службы он бежал уже только на отлично. И когда к нам приходило молодое пополнение, я просил его выступить и рассказать о своих якобы судорогах. Он, смеясь, рассказывал. Это было хорошее подспорье в воспитательной работе. Я уже выше говорил о том, что своих подчинённых надо знать. И когда их пытаются оболгать, даже не специально, вставать на их защиту.
Авторитет офицера в русской армии держится на трёх китах — на доверии, на уважении и на любви. Доверие завоёвывается профессиональными качествами — знаниями, распорядительностью, находчивостью, осторожностью.
Уважение достигается честностью и высокой добросовестностью.
А любовь — заботами о подчинённых и защитой их интересов.
Из книги «Когда крепости не сдаются».
Был в роте хороший солдат ефрейтор Фомин, я уже был ротный. Старшина докладывает, что он не может выходить на физзарядку нога болит. Сказал отправить его в санчасть. Там освобождения не дают, говорят, что солдат здоров. Пошёл сам разбираться, начальник медслужбы бригады говорит, что солдат попросту сачкует. Но я то его знаю, если говорит, что болен, значить болен. Попросил его направить солдата на обследование в Чирчикский госпиталь. Начмед заявил, что здоровых на обследование не направляет. Я высказал ему всё, что думаю, о его профессиональной подготовке, и без направления сам повёз Фомина в госпиталь. Там его посмотрели и опять говорят, что здоров. Тут уж у меня сомнения появились. Но солдат клянётся, что болит нога. Попросил, чтобы ему дали направление в окружной военный госпиталь в Ташкент. И, что вы думаете, там находят какую то болячку, сейчас уже не помню, что именно, да это и не важно. Солдату делают операцию на колено.
Я его выписной эпикриз хотел скормить начмеду. А Фомин со мной потом, ещё долго служил. И в горах бывали и в пустыне под Балхашём. Затем он остался в Армии и служил у меня в отряде прапорщиком. И в Афгане он был вместе со мной, и не разу этот парень не подвёл.
При проведении занятий по кроссовой подготовке, и при совершении марш-бросков нельзя ни в коем случаи забывать о медицинском обеспечении. Как-то готовил я роту к совершению марш-броска на 36 км. Такой дистанции в НФП (наставление по физической подготовке) не было. В то время было только две дистанции 6 км и 10 км. Но я считал и считаю, что спецназовец ГРУ должен уметь совершать марш-броски на 50 км. Так вот перед такой нестандартной дистанцией надо обязательно проводить не мене двух марш-бросков на 10 км, с задачей, не время хорошее показать, а отработать тактику действий. Обязательна психологическая подготовка. За месяц в казарме была вывешена подробная схема марш-броска. По карте была изучена местность, где будет проходить маршрут. И во время марш-броска я постоянно информировал солдат, где мы находимся, и сколько ещё осталось пробежать. Солдат во время марш-броска должен думать, а не тупо переставлять ноги. Лучше думать, о чём-нибудь приятном. Вы уж извините меня, но я всегда ребятам говорил: «Думайте о бабе».
