Джон Феннел - Кризис средневековой Руси 1200-1304
84 между братьями; а Юрий и Ярослав, заключив двусторонний договор, нпрравленный против Константина, пошли на Ростов. Согласно небеспристрастной летописи Переславля Суздальского, Юрий начал переговоры, великодушно предложив обменять Владимир на Ростов. Не стоит и говорить, что от этого предложения Константин наотрез отказался, потребовав Владимир для себя, ростов для своего сына и предложив Юрию удовлетвориться Суздалем 8- Но «бе бо грязка велми (поскольку было очень грязно)», как сообщает летописец, а скорее всего потому, что ни одна из сторон не хотела рисковать, не будучи уверенной в победе, боев было очень мало, и после четырех недель бессмысленных колебаний было заключено перемирие 9.
Положение, однако, оставалось неясным. Владимир и Святослав еще более запутали его, сменив в 1213 году союзников. Владимир был неудовлетворен тем, что Юрий отдал ему всего лишь Юрьев Польский, полагая, что как четвертый сын великого князя он вправе получить лучшую вотчину, скажем, Суздаль. Обиженный и разгневанный, Владимир перебежал к Константину, который, пытаясь закрепиться в юго-западной части владений Юрия, послал Владимира захватить Москву 10. Тем временем Святослав снова перебежал, на этот раз от Константина к Юрию, который отдал ему за его хлопоты теперь уже пустующий Юрьев Польский". Но Владимир и Святослав были мелкой рыбешкой, они всего лишь мутили воду, и их маневры не оказывали влияния на общее соотношение сил. Пребывая в счастливом возрасте юности, они не знали толком невзгод междоусобной войны и почти не имели времени для создания боеспособных дружин. А вот Константин, который не мог смириться с потерей старейшинства в роду, территории и власти, опирался на поддержку всех северных суздальских земель.
Второе столкновение между двумя братьями произошло в 1213 году. Сразу нужно сказать, что оно не привело ни к каким определенным результатам и оказалось пустой тратой сил. На этот раз инициатива исходила от Константина, по крайней мере, он выступил первым, как сообщают настроенные против него источники. Однако никто из братьев, по-видимому, не был способен предпринять решительные действия, которые могли бы положить конец этому мучительному спору. Константин направил свой удар на Костромскую землю, входившую во владения Юрия |2, а его новый союзник Владимир, Двинувшись на север от Москвы, предпринял неудачную попытку захватить Дмитров (один из городов Ярослава), от стен которого был вынужден позорно бежать обратно в Москву 13. Юрий и Ярослав, наконец, сделали решительный шаг, выступив на Ростов. Но опять обе стороны не проявили энтузиазма, когда дело дошло до необходимости вступить в бой, и три брата снова согласились на перемирие. Даже Владимир, сидевший в Москве под замком у Юрия, был выпущен на волю. Юрий отослал его в удаленный Южный Переяславль, где тот находился в безопасности некоторое время 14.
Так что положение в конце 1213 года оставалось в основном таким же, как и прежде. Три года держалось странное, неестественное затишье. Все было спокойно, во всяком случае на поверх-
85 ности. Летописцы Владимира и Ростова, всегда готовые встать на защиту каждый своего господина или обвинить противника в разжигании «дьявольского раздора», не упоминают о каких-либо враждебных действиях со стороны сыновей Всеволода 15 Это странное нежелание разрешить кризис силой можно на этот раз объяснить последствиями страшного пожара во Владимире в 1213 году (сгорело 200 домов и 4 церкви) и опустошительного голода, поразившего Суздальскую землю в том же году 16. Но это затишье также свидетельствует о том, что обе стороны энергично копили силы и готовились к надвигавшемуся неизбежному и кровопролитному столкновению
В 1216 году произошла третья, и последняя, стычка между Константином и его братьями. На этот раз разразилась настоящая война, осложненная участием внешних сил: на стороне Константина были Ростиславичи и новгородцы, а Юрию, Ярославу и Святославу помогали дружины из Мурома и жители половецкого порубежья, которых называли бродники (см. прим 22 к гл. 4) Весь ход сражений и сложных переговоров между двумя сторонами был тщательно описан (по всей видимости, непосредственным участником) в длинном, подробном рассказе, созданном в Смоленске 17.
Начало войне положило не прямое столкновение братьев, а косвенный повод, почти случайность, происшедшая в Новгороде Ну, а затем одно событие повлекло за собой другое. Как будет видно далее, первый шаг фактически был сделан одним из Ростиславичей, горячим Мстиславом Мстиславичем. Он только что снова занял новгородский стол после разведочного похода в Галицкую землю и тут же столкнулся с опасностью в лице своего зятя Ярослава. Ярослав после недолгого пребывания в новгородских княжеских палатах во время отсутствия Мстислава не только начал преследование некоторых сторонников Мстислава, но и захватил новгородские заставы Торжок и Волок Ламский, отрезал город от источников снабжения и арестовал столько новгородских купцов в Торжке, сколько смог. Война между ним и Мстиславом была неизбежна. В первую очередь Мстислав хотел выбить Ярослава из Торжка и принудить его освободить захваченных заложников. Поначалу соперники ограничивались стычками на границах Новгородского, Смоленского княжеств и Суздальской земли. Но мало-помалу разрозненные отряды каждой из сторон объединялись, их численность возрастала благодаря прибывающему пополнению: Ярослав соединился с превосходящими силами своего брата Юрия, а Мстислав не только призвал на помощь своих родичей (брата Владимира, в то время княжившего во Пскове, двоюродного брата Владимира Рюриковича из Смоленска и Всеволода, сына киевского князя Мстислава Романовича), но и, полагаясь на силу братской «любви», предусмотрительно сообщил Константину о положении дел на западных границах Суздальской земли.
В конце концов два враждующих войска сошлись лицом к лицу на реке Липице в районе Юрьева Польского Как это часто бывало перед крупными битвами, были сделаны попытки избежать сражения и уладить дело миром. Инициатива исходила, как сообщается в источниках, каждый из которых был на стороне ростиславичей, от Константина и его союзников. Снова и снова подчеркивалось, что союзники находятся в ссоре не столько с Юрием, сколько с Ярославом, и постоянно выдвигалось требование, чтобы Ярослав освободил новгородских заложников и отвел свои силы из Волока Ламского. Когда эти требования были презрительно отвергнуты и Юрием, и Ярославом, вновь встал вопрос о перераспределении земель. «Мы есмя племенници себе, — сказал, как сообщается, посланник Константина, — а дадим стареишиньство князю Константину А посадите и его [на престол] в Владимир, а вам [будет отдана] земля Суздальская вся [остальная]» 18. И вновь попытки примирения были отвергнуты.
Перед началом битвы Юрий и Ярослав, полностью уверенные в победе, договорились между собой о будущем разделе Руси. Несмотря на тенденциозный характер летописных сообщений, нет оснований сомневаться в достоверности данного эпизода 19, так как автор явно указывает, что копию договора, подписанную и принятую князьями, «взяша смолняне по победе в станех Ярославлих и даша своим [смоленским] князем». По этому соглашению Юрий получил бы Владимирскую землю и Ростовскую, Ярослав — Новгород, Святослав — Смоленск. Киев должен был отойти «черниговь-скым князем»20, а Галицкая земля — поделена между Юрием и Ярославом 21. Не стоит и говорить, что Ростиславичи остались бы с пустыми руками.
Решающая битва состоялась 21 апреля. Она закончилась полной победой Константина и его союзников, и это неудивительно. Трудно оценить численность сражавшихся или убитых из-за сильных преувеличений в свидетельствах источников, что в целом характерно для описаний сражений в средневековой Руси. По смоленским оценкам, — это единственное раннее описание, в котором приводятся конкретные цифры, — Юрий и Ярослав потеряли 9233 человека убитыми и 60 — пленными, а потери Константина и Ростиславичей составили 6 человек (5 убитых новгородцев и 1 смоленский воин) 22. Даже если сделать скидку на преувеличения, это был, без сомнения, жаркий бой: в отрядах Юрия и Ярослава было тридцать стягов и сотня «труб и бубнов»23, и все были захвачены противником. Юрий и Ярослав бежали: Юрий — во Владимир («на четвертом коне, а трех удушил (загнал), в первой сорочици (нательной рубашке)», Ярослав, еще более стремительно, в Переславль («на пятом коне, а четыре удушил»).
Положение во Владимире было безнадежным. Юрий пытался вновь собрать в боевые порядки тех немногих ратников своего войска, кому удалось спастись и добраться до столицы, «ин ранен, а ин наг», но было очевидно, что сопротивление более невозможно, и, когда новгородские и смоленские дружины подошли к Владимиру и подожгли его, Юрий сдался. Мстислав дал ему во владение, что фактически означало изгнание, Городец Радилов, расположенный в самом восточном течении Волги на суздальской территории. А что касается Ярослава, изображенного в новгородских и смоленских источниках негодяем из негодяев, то первое, что он сделал по прибытии в Переславль, так это согнал всех новгородских и смоленских купцов, которых смог найти, и бросил их в застенки. Часть новгородцев (150 человек) Ярослав «повеле затворити в тесне избе», и они погибли от удушья. Смоленцев, 15 человек, держали в другом месте, и им удалось выжить24 Когда союзники приблизились к Переславлю, Ярослав послал гонцов к Константину, умоляя того не выдавать его тестю. Но все обошлось благополучно. Ярослав осыпал подарками союзных князей, и ему было позволено остаться в Переславле, однако только после того, как Мстислав освободил свою дочь, оставшихся в живых новгородцев, а также тех, кто против него воевал в войске Ярослава 25.
