Джон Феннел - Кризис средневековой Руси 1200-1304
Не меньше известно о том, что происходило в Южном Переяславле 1227 года, когда великий князь Юрий послал туда княжить своего племянника Всеволода Константиновича. Кто правил этой территорией между 1215 и 1227 годами? Если учесть близкие матримониальные и военные связи Ростиславичей с половцами 88, то нельзя исключить вероятность того, что Ростиславичи (с молчаливого согласия половцев, конечно) распространили свою власть к востоку от Киева на земли, которые суздальские князья уже давно считали лежащими в сфере их интересов. По всей видимости, Владимира Всеволодовича сменил сын Рюрика Владимир, поскольку надежный источник сообщает, что «Володимир Рюрикович ис Переяславля» помогал Мстиславу Мстиславичу в его походе против Ярослава Всеволодовича в 1215 году89.
Только три южнорусских княжества находились не под управлением Ростиславичей — те, которые составляли старое наследие Святослава Ярославича: Чернигов, Рязань и Муром. Впервые после смерти Всеволода Чермного в 1212 году Ольговичи держались очень скромно, не демонстрируя враждебности ни по отношению к Ростиславичам, ни по отношению к Суздальской земле. К 1223 году рязанцы были уже неспособны оказывать сопротивление каким-либо внешним врагам. Правда, какая-то борьба среди рязанских князей продолжалась и после катастрофического разгрома в 1207 году: в 1208 году они попытались скинуть сына Всеволода III Ярослава, посаженного на рязанский престол, что, к несчастью, закончилось сожжением Рязани и Белгорода до основания и насильственным угоном и переселением жителей этих городов в Суздальскую землю 90. В следующем году двое из избежавших высылки князей даже пошли походом на Суздальскую землю, но были легко и быстро разбиты сыном Всеволода Юрием 91. Рязань к этому времени была истощена в военном и моральном отношениях. Два события, однако, помогли ей воспрянуть: в 1212 году новый великий князь владимирский Юрий даровал прощение всем переселенным рязанцам92, а в 1217 году Глеб Владимирович, зачинщик заговора 1208 года, и его брат Константин в бесплодной попытке захватить власть убили больше рязанских князей (одного родного и пять двоюродных братьев), чем погибло во время взятия Батыем Рязани в 1237 году, что на некоторое время, как это ни парадоксально, решило проблему раздробленности княжества и, таким образом, несколько усилило власть двух уцелевших членов рода, Ингваря и Юрия Игоревичей 93. Суздальский князь Юрий не вмешивался в их внутренние дела, не призывал он их и для участия в своих походах: рязанских дружин не было ни в главном походе против волжских булгар в 1220 году, ни в составе русско-половецкого войска, встретившего первое нашествие татар в 1223 году. Что касается Мурома, то его старейший князь Давид Юрьевич оставался надежным союзником великого князя владимирского и не причинял ему никаких хлопот.
По-видимому, в начале третьего десятилетия XIII века, несмотря на фактическую зависимость Рязанского и Муромского княжеств от Суздальской земли, соотношение сил сложилось явно в пользу Ростиславичей. Однако в начале 20-х годов XIII века события на северо-западе Руси существенно изменили это соотношение: как будет видно из следующей главы, власть над Новгородом снова перешла в руки потомков Всеволода III, и Ростиславичи лишились своей самой развитой в экономическом отношении территории.
ГЛАВА 3
СЕВЕРНАЯ РУСЬ В 1200–1223 ГОДАХ
Суздальская земля
В начале XIII века 46-летний великий князь владимирский Всеволод III находился в высшей точке своего жизненного пути. Шестеро из восьми его сыновей были еще живы: Константин (15 лет), Юрий (12), Ярослав (10), Владимир (7), Святослав (4) и Иван (2) '. Его власть распространялась на всю Владимиро-Суздальскую землю. Как было видно из предыдущей главы, в течение последних двенадцати лет жизни (1200–1212) он занимал положение первого среди равных (primus inter pares) по отношению ко всем многочисленным потомкам Владимира Мономаха и Олега Черниговского, другими словами, все признавали его верховным повелителем. В Рязани он держал под строжайшим надзором дальних родичей Ольговичей, решительно вмешиваясь в их дела и не подпуская Ольговичей близко к их двоюродным братьям и западным соседям в Чернигове. Так или иначе, ему удавалось поддерживать достаточно шаткое равновесие между враждующими группировками на юге и юго-западе Руси: между правившим в Волынской и Галицкой землях Романом, могущественными Ростиславичами из Смоленска и потенциально опасными Ольговичами. Широко применяя свое искусство сталкивать князей между собой, Всеволод III никогда не допускал чрезмерного сосредоточения власти в одних руках. В этом его можно сравнить с великими ханами Золотой Орды начала XIV века, которые искусно поддерживали равновесие сил между Москвой, Тверью и Литвой. Межкняжеская политика Всеволода III потерпела только Две неудачи в последние годы его жизни: в 1206 году его сын Ярослав был принужден оставить Южный Переяславль, который он держал с 1200 года, это самое южное из всех княжеств прежнего Киевского государства, в пользу Ольговичей и позднее Ростиславичей; более серьезной неудачей была потеря Новгорода зимой 1208/09 года, когда Мстислав Удалой захватил город для Ростиславичей.
Два последних года жизни Всеволода не были омрачены территориальными потерями. Его сыновья, воспитанные в духе глубокого уважения и повиновения отцу и никогда не отказывавшие в военной помощи, не доставляли Всеволоду поводов для беспокойства. Но беда, разразившаяся после его смерти, — братоубийственная война между его сыновьями — забрезжила уже в 1212 году.
До этого времени только старший сын Константин получил свою вотчину в Суздальской земле (1208 год): «Ростов и инех 5 (неназванных) городов да ему» 2. В 1211 году, однако, Всеволод, чувствуя что конец близок, и, может быть, понимая, что сыновья просто ждут его смерти, чтобы развязать междоусобную войну, соперничая в кровопролитии со своими многочисленными предками, попытался предотвратить надвигавшийся хаос. Он определил судьбу двух своих старших сыновей так: после его смерти Константин должен был княжить во Владимире, а Юрий получал Ростов 3 и, вероятно, пять других городов, прежде принадлежавших Константину. Это было, по-видимому, совершенно справедливое решение, но Константин, который к этому времени уже прочно обосновался в Ростове, вынашивал другие планы: его целью было иметь лучшее в каждом из двух миров и быть великим князем не во Владимире, а в своем северном городе и в то же время присоединить Владимир к Ростову в качестве собственного семейного владения. Дважды Всеволод посылал за ним, но Константин не уступил. В конце концов Всеволод созвал во Владимире собор (явившийся, видимо, предтечей великих земских соборов XVI и XVII веков) — собор, представлявший все сословия«…всех бояр своих с городов и с волостей, епископа Иоана ростовского и владимирского], и игумены, и попы, и купце, и дворяны, и вси люди». На соборе он пожаловал Владимир своему второму сыну Юрию, «приказа же ему и братию свою», другими словами, даровал ему великое княжество и старейшинство в роду. Третий сын, Ярослав, получил третий по важности район Суздальской земли — Северный Переславль. Рассказ современника о соборе4 — исключенный из суздальской Лаврентьевской летописи, которая в то время защищала интересы Константина, в связи с чем ее существенно отредактировали в Ростове, — заканчивается традиционным и ярким выражением гнева Константина: «…слышев то и вздвиже брьви собе с гневом на братию свою, паче же на Георгиа [Юрия]» 13 апреля 1212 года Всеволод III умер. Ему был посвящен длинный, но совершенно безликий некролог в местной летописи, переполненный напыщенными клишированными восхвалениями 5. Все его сыновья, исключая Константина, почтительно прибыли на похороны во Владимир. Не успели Всеволода похоронить, как начались, как и следовало ожидать, братоубийственные раздоры. Описания этого первого столкновения между братьями различаются в зависимости от происхождения источника: верная Константину Лаврентьевская летопись обходит это событие полным молчанием, упоминая только мирный исход; фрагменты владимирской летописи, сохранившиеся в своде конца XV века 6 и явно отражающие какие-то части личной летописи великого князя Юрия, сообщают точку зрения Юрия и Ярослава; то же самое, но более подробно изложенное мы находим в семейной летописи последнего, то есть в летописи ПереславлЯ Суздальского. Итак, факты показывают, что ничего значительного не произошло, что события 1212 года были всего лишь прелюдией к будущей войне. Константин начал собирать войско вместе со своим братом Святославом, который «разгневался… на Юрия» 7, поскольку' несомненно, считал, что последний несправедливо распределил
84 между братьями; а Юрий и Ярослав, заключив двусторонний договор, нпрравленный против Константина, пошли на Ростов. Согласно небеспристрастной летописи Переславля Суздальского, Юрий начал переговоры, великодушно предложив обменять Владимир на Ростов. Не стоит и говорить, что от этого предложения Константин наотрез отказался, потребовав Владимир для себя, ростов для своего сына и предложив Юрию удовлетвориться Суздалем 8- Но «бе бо грязка велми (поскольку было очень грязно)», как сообщает летописец, а скорее всего потому, что ни одна из сторон не хотела рисковать, не будучи уверенной в победе, боев было очень мало, и после четырех недель бессмысленных колебаний было заключено перемирие 9.
