Олег Соколов - Битва двух империй. 1805–1812
Именно поэтому, чтобы не дать погибнуть союзу, 27 ноября 1805 г. русские войска перешли в наступление, и 2 декабря 1805 г. произошло знаменитое Аустерлицкое сражение.
Его исход поистине стал неожиданностью для всей Европы. Несмотря на численное превосходство (около 84 тыс. чел. против 72,5 тыс. чел. французов) союзные войска были полностью разгромлены. Для русской армии, которая с 1700 г. не знала, что такое сокрушительное поражение, подобный исход оказался настоящим шоком. Аустерлицкий позор стал не только стратегической катастрофой, но и моральной раной, которая требовала отмщения и реванша.
Все рассказы ряда русских историков о том, что Аустерлиц на самом деле не такое уж страшное поражение, и что армия вполне могла продолжать борьбу, относятся к области фантазии. Война была решена одним ударом, в один день, можно сказать, почти что в один час. С этой точки зрения, Аустерлиц напоминает некоторые великие битвы древности. Можно вспомнить, что в Средневековье делали различие между «войной» и «битвой». Война — это нормальное состояние общества того времени: небольшие набеги, осады, стычки. Битва же — это Божий суд, к которому готовились, как к торжественному ритуалу, и которая по своей сути не являлась «войной», потому что она неизбежно должна была ее закончить. Так и случилось под Аустерлицем. После битвы войны больше не было. Уже через день было подписано перемирие.
Аустерлиц также решил судьбу фланговых операций союзников. Русско-англо-шведский корпус, под командованием графа Толстого наступавший в Северной Германии, немедленно прекратил свои операции, и войска на кораблях вернулись по домам.
Что же касается действий в Неаполитанском королевстве, где было громогласно объявлено о наступлении англо-русских войск, ситуацию лучше всего изложил князь Чарторыйский в своём частном письме посланнику России в Неаполе Татищеву: «У меня нет времени рассказывать вам обо всех несчастьях, которые нас преследовали. Если говорить в двух словах, Австрия выведена из войны, а нас сильно побили… Двор (неаполитанский) должен подчиниться обстоятельствам и выпутываться из переделки…»[62]
Неаполитанской королевской чете не оставалось ничего, кроме как последовать этому замечательному совету. Английские войска в буквальном смысле бежали к своим кораблям. Русские тоже отплыли из Неаполя, пусть и не так поспешно. Поэтому король и королева, покинутые своими союзниками, укрылись на Сицилии. 14 февраля 1806 г. французские войска вступили в Неаполь, а на следующий день в столицу королевства под звон колоколов и грохот орудийного салюта въехал Жозеф Бонапарт. Отныне старший брат императора стал неаполитанским королём. Третья Коалиция перестала существовать.
Буквально через два дня после Аустерлицкой битвы, 4 декабря 1805 г., между австрийцами и французами было заключено перемирие. А вскоре начались переговоры, которые 26 декабря 1805 г. завершились подписанием Прессбургского мира. Согласно этому трактату австрийская монархия лишилась части своих владений. В общей сложности император Франц потерял 4 млн подданных (из 24 млн). При этом территориальные приобретения получили союзники Франции. Бавария приросла Тиролем и Форальбергом, а также рядом других земель. Вюртемберг получил Констанц и часть швабских владений, увеличился и Баден. Но особенно расширилось Итальянское королевство. Оно получило Венецианскую область, которую австрийцы заняли в 1797 г., а вместе с этой областью королевство заняло бывшие венецианские владения на восточном берегу Адриатики (сейчас это часть побережья Хорватии). Что касается последних земель, итальянскими они стали довольно символически, так как войска, посланные чтобы их занять, были в основном французскими, и находились они под командой генерала Молитора. В результате это относительно небольшое по площади владение стало не столько частью Итальянского королевства, сколько наполеоновским аванпостом на Балканах.
В июле 1806 г. был подписан договор между Францией и государствами запада и юго-запада Германии, следствием которого стало создание так называемого Рейнского союза. В него вошли Бавария, Вюртемберг, Баден, Берг, Гессен-Дармштадт, Франкфурт и ряд мелких княжеств[25] — всего 16 государств. Рейнский союз был прежде всего военным. В случае войны немецкие союзники должны были выставить для поддержки французских войск 63 000 солдат. Со своей стороны Наполеон обязался, что в случае угрозы «немецкой независимости» он выставит 200 тысяч человек для защиты государств — членов союза.
Образование Рейнского союза означало окончательную утрату Габсбургами власти и влияния в германских государствах и, следовательно, крушение древнего, просуществовавшего почти тысячу лет рейха — Священной Римской империи германской нации. Понимая бесполезность дальнейшего существования номинальной империи, 6 августа 1806 г. Франц II отказался от титула императора Священной Римской империи германской нации и отныне стал «просто-напросто» императором Австрии под именем Франц I.
Все эти пертурбации резко изменили соотношение сил в Европе. Если до этого речь шла об усилении Франции, о приобретении владений, которые можно было рассматривать как передовые укрепления вокруг осажденной вражескими коалициями крепости, теперь империя Наполеона явно переросла понятие французской государственности. Именно с этого момента впервые стали раздаваться слова об империи Карла Великого. Государство Наполеона было пока еще далеко от того, чтобы стать «империей Европы», но это уже была не Франция, а нечто другое. Баланс сил на континенте явно оказался нарушен. Теперь врагам Наполеона было сложно примириться со столь существенным усилением его государства. Получался замкнутый круг: чтобы отразить нападение коалиций, Франция усиливалась; чем больше она усиливалась, тем больше ее ненавидели враги, и тем больше была вероятность создания новой коалиции.
Глава 3
Тильзит
Аустерлицкий разгром не остановил Александра. Нет, он не был наивным молодым человеком, которого подтолкнули к войне «недобрые» советники. Теперь, после Аустерлица, его ненависть к Наполеону стала еще более лютой и непримиримой. Позор страшного поражения не стал, как на то надеялся французский император, уроком для самоуверенного молодого человека. Он лишь укрепил Александра в его намерении свергнуть Наполеона любой ценой, не останавливаясь ни перед какими потерями. Еще не остыли жерла французских и русских пушек, а Александр уже готовил новую войну.
Ранним утром 5 декабря 1805 г. молодой царь встретился с адъютантом Наполеона Савари и заверил его в том, что русская армия немедля уйдёт с австрийских земель и прекратит боевые действия. В обмен на это Наполеон отдал приказ тотчас же остановить всякое преследование русских войск, надеясь своим великодушным жестом вызвать симпатии Александра. В разговоре с прусским министром графом Гаугвицем французский император сказал: «Россия будет со мной, быть может, не сегодня, но через год, через два, через три года. Время стирает все воспоминания, и из всех союзов это будет тот, который мне больше всего подходит»[1].
Считая, что франко-русский союз выгоден обеим державам, Наполеон исходил из геополитических соображений. Увы, он не знал, с кем имеет дело. Едва Александр простился с Савари, как тотчас приказал графу Строганову ехать в Лондон, чтобы «узнать о намерениях английского правительства и обещать ему прежнее единодействие России…». Одновременно он распорядился: «Генерал-адъютанту князю Долгорукову отправиться в Берлин… и обещать, если Пруссия решится воевать с Наполеоном… поддерживать ее всеми силами России, предоставляя на первый случай в распоряжение прусского короля корпуса Беннигсена и графа Толстого»[2].
Даже с трудом верится, что молодой русский царь всего лишь за два дня до этого пережил страшный разгром! Несмотря ни на что, он жаждал немедленно броситься в борьбу, которую в континентальной Европе решительно никто не хотел продолжать.
Что касается Пруссии, то здесь вышел совсем уж комичный казус. Еще в ноябре под давлением Александра прусский король скрепя сердце, крайне неохотно, но всё-таки решил присоединиться к Коалиции. К Наполеону был послан министр иностранных дел граф Гаугвиц, который должен был передать французскому императору ультиматум. Однако граф принадлежал к числу тех людей, которые скорее сочувствовали Франции, чем Коалиции, и поэтому не слишком спешил вручать этот документ. Все знали, что вскоре состоится битва, и Гаугвиц решил подождать её исхода. Когда же Наполеон одержал блистательную победу, Гаугвиц решил, что было бы совершенно абсурдно в этой ситуации начинать войну с Францией. И поэтому он на свой страх и риск начал переговоры, которые закончились подписанием 15 декабря 1805 г. в Шенбруннском дворце франко-прусского союза. Не без юмора об этом написал Клаузевиц: «В Берлине по поводу поведения Гаугвица сначала поднялся большой шум, что было вполне естественно, так как его послали, чтобы объявить войну, а он вернулся с союзом»[3].
