Олег Соколов - Битва двух империй. 1805–1812
Итак, война началась. Война абсурдная, ибо в ней не были по-настоящему заинтересованы ни Россия, ни Австрия, ни другие континентальные державы — участницы коалиции, ни тем более Франция.
В этот момент, собрав войска в булонском лагере, Наполеон надеялся одним ударом закончить бесконечный англофранцузский спор. Император и его солдаты с надеждой всматривались в горизонт, с замиранием сердца ожидая увидеть паруса французских эскадр, которые должны были войти в Ла-Манш и, сковав боем главные силы английского флота, открыть дорогу лёгким десантным судам, в задачу которых входила переброска войск на берега туманного Альбиона. Однако надеждам французского полководца не суждено было сбыться. Нерешительный командующий французскими эскадрами адмирал Вильнёв так и не отважился проложить путь в Ла-Манш и совершить манёвр, который должен был решить участь Британии. В августе 1805 г. Наполеон получил известия о наступлении войск Коалиции у него в тылу и, недолго думая, развернул свои войска на 180 градусов.
У войск Коалиции было значительное численное преимущество (около полумиллиона человек против, примерно, 250 тыс. французов). Однако план войны, составленный союзниками, полностью отражал политическую подоплеку конфликта. Царь хотел вовлечь в Коалицию как можно больше держав, стать кумиром Европы. Поэтому силы союзников были разбросаны на огромном пространстве континента. С огромными трудностями, ценой гигантских материальных затрат, десятки тысяч русских солдат были переброшены одни на север, другие на юг Европы (в Неаполитанское королевство) для того, чтобы вовлечь в Коалицию новые страны. Со стратегической точки зрения, это распыление войск оказалось совершенно бесполезно. Наполеон, сконцентрировав силы на решающем направлении, действовал так стремительно, что фланговые «диверсии» привели только к пустой трате сил.
На главных театрах военных действий — южногерманском и североитальянском, война развивалась так, как и следовало ожидать. Понимая, что основные события произойдут в Германии, австрийское командование, тем не менее, послало свои лучшие полки в Северную Италию, потому что там командовал эрцгерцог Карл. Он был противником этой войны и поэтому не получил руководство на решающем участке, но как брата императора его не могли совсем «обидеть». А выдвинутую вперед армию поручили бездарности, каким был генерал Макк, и это также произошло по политическим соображениям, ибо незадачливый генерал был одним из немногих сторонников войны.
Опять-таки по политическим соображениям Макк начал наступление гораздо раньше всех остальных, стремясь, с одной стороны, оправдать оказанное ему доверие, а с другой стороны, опять из соображений политики, он надеялся вовлечь в антифранцузский союз Баварию и другие государства юго-запада Германии. В результате получилось такое абсурдное размещение войск, которого не мог бы сделать намеренно засланный в штаб вражеский агент. В то время, когда меньшая часть австрийской армии буквально побежала вперед в Баварию, ее большая и лучшая часть спокойно стояла на равнинах Ломбардии и не начинала военные действия в ожидании, что из всего этого получится. В то же время только малая часть русских войск (Подольская армия Кутузова) двинулась в Австрию, причем расстояние от армии Кутузова до армии Макка было такое, что надеяться на их совместные действия перед лицом активного неприятеля просто не приходилось.
Но нелепость ситуации этим не исчерпывалась. Основные массы русских в этот момент были сосредоточены на границе с Пруссией, угрожая ей войной в случае, если она не вступит в коалицию! Отметим, что, если бы произошла эта невообразимая война против государства, вся вина которого состояла только в том, что оно не желало воевать с Наполеоном, Россия бы потерпела настоящую внешнеполитическую катастрофу. Колеблющаяся Пруссия была готова в этом случае решительно встать на сторону Франции.
К счастью для Александра, французские войска, совершая наступательный марш, прошли через небольшой прусский анклав Анспах. Нарушение французами нейтралитета Пруссии привело к тому, что прусский король решил пропустить русскую армию через свою территорию. Тем самым Александр был спасён от совершенно уж нелепой войны, которая в одночасье поставила бы Пруссию душой и телом в лагерь союзников Франции.
Что касается Наполеона, его действия в стратегическом масштабе были образцовыми. Если план войны союзников был похож на варварское нагромождение хаотических конструкций, план и действия Наполеона были подобны античному храму. Здесь не было ничего лишнего, но ничего добавить тоже было невозможно. Император совершенно четко выбрал для себя главный объект воздействия. Он абстрагировался от всего второстепенного. На всех прочих театрах военных действий оставался тот минимум войск, который был необходим; на участках, которыми временно можно было пожертвовать, войска вообще отсутствовали. На направлении главного стратегического удара французский полководец обеспечил подавляющее численное превосходство. Для достижения успеха он использовал все возможные методы, и его политика шла рука об руку со стратегией. Германские государства, на которые рассчитывали австрийцы, стали союзниками Наполеона, а их контингенты также участвовали в войне на стороне Великой Армии.
В ходе знаменитого Ульмского марш-манёвра 80-тысячная австрийская армия Макка была не просто разгромлена, а почти целиком взята в плен (20 октября 1805 г.). Коалиция была поражена в самое чувствительное место. При других обстоятельствах одной такой победы было бы вполне достаточно для завершения войны.
Заброшенная волей царя в Баварию, Подольская армия Кутузова оказалась один на один с главными силами Наполеона. Если бы во главе Подольской армии стоял человек, который хотя бы на одну десятую позаимствовал схоластических «премудростей» Макка, судьба русских войск была бы предрешена. Ведь сорокатысячная армия Кутузова оказалась перед лицом четырёхкратно превосходящих её победоносных наполеоновских полков. Однако в лице опытного русского полководца на поле стратегических действий Наполеон нашел достойного противника.
Без сомнения, у видавшего виды Кутузова не было порыва и энергии его значительно более молодого противника. В области оперативных и тактических комбинаций ему также было бы трудно спорить с Наполеоном. И, хотя солдаты любили Кутузова, он не обладал той харизмой, которая была характерной чертой французского императора. Однако старого полководца отличали блестящий политический ум, тонкая проницательность и глубокое понимание стратегических проблем. Отступление Кутузова от Браунау до Брюнна нужно признать поистине образцовым. Малейшая ошибка, допущенная русским полководцем, стала бы для его армии последней. Малейшая задержка, малейшие схоластические размышления в стиле Макка, малейшие колебания перед вопросом, что делать, оборонять или нет рубеж реки Энса, Вену и т. п., — и его армия была бы окружена, разгромлена, раздавлена, взята в плен. Но Кутузов не допустил ни одного стратегического просчета, сумел нанести контрудар под Кремсом, выстоял даже тогда, когда не по его вине французская армия взяла Вену и, перейдя Дунай, двинулась наперерез русским.
Однако подвиг Кутузова и его солдат не получил никакого развития, что тоже вытекало из общего политического характера войны. Если Кутузов в сложных обстоятельствах действовал, в конечном итоге, успешно (если можно назвать, конечно, успешным беспрерывное отступление), то это происходило из-за того, что он временно как бы абстрагировался от общих задач войны и думал только об одном — о сохранении своей армии.
Прибытие Александра к войскам не могло не вернуть боевые действия в рамки политических задач войны. Часто историки отмечают, что союзники, продолжив отступление, могли бы поставить Наполеона в трудное положение и почти наверняка выиграть кампанию. Действительно, с чисто военной точки зрения дела так и обстояли. Однако в случае продолжения отступления русский император рисковал потерять союз с Австрией, союз, которого он так упорно добивался и без которого продолжение войны становилось невозможным.
Нужно сказать, что австрийцы действительно всё больше склонялись к тому, чтобы выйти из войны. Австрийские солдаты сражались с французами без всякого подъёма. Вообще, в памяти русских офицеров и солдат австрийцы остались как дурные союзники, нерешительные и постоянно склоняющиеся к «предательству»… А как ещё могли себя вести те, кого затащили в коалицию против воли не только большинства народа, но даже против воли генералитета?
Именно поэтому, чтобы не дать погибнуть союзу, 27 ноября 1805 г. русские войска перешли в наступление, и 2 декабря 1805 г. произошло знаменитое Аустерлицкое сражение.
