Михаил Горбачев - Жизнь и реформы
На встрече с Арафатом 9 апреля 1988 года я высказал ему свое пожелание:
— Ни в коем случае не беритесь за винтовку, хотя вас на это пытаются толкнуть. Мирное сопротивление — сильная позиция. Она встречает поддержку в мире.
По поводу «плана Шульца» мой совет Арафату заключался в том, что не следует его отвергать: мировое сообщество этого не поняло бы. Руководителю ООП было сказано, что «Советский Союз настойчиво действует в пользу справедливого и всеобъемлющего урегулирования с учетом интересов всех — и арабов, в том числе палестинцев, и Израиля. Мы готовы конструктивно взаимодействовать со всеми участниками процесса. Речь должна идти о балансе интересов».
В беседе с Арафатом я настойчиво подчеркивал важность межарабского согласия в основных вопросах ближневосточного урегулирования, особое значение сирийско-палестинского взаимопонимания. Вспоминая сейчас все эти беседы, не скажу, что они были легкими. Хотя в арабском мире уже не было установки на войну, настрой там, пусть далеко не у всех, еще не стал достаточно реалистическим. Тем более что думающих, умеренных, разумных арабских лидеров постоянно подстерегали политиканы и демагоги, всегда готовые пустить в ход ультранационалистическую и фундаменталистскую пропаганду. Да и плохо помогала делу оккупация арабских земель, вызывающие жесты и высказывания представителей правых кругов Израиля. Но, как известно, капля точит камень. И я убежден, что эти наши усилия в течение ряда лет тоже сыграли свою роль в постепенном «смягчении» арабской позиции.
Мало-помалу мы стали налаживать контакты и с Израилем, на первых порах главным образом неофициальные. Это был путь к исправлению явно ненормального положения: отсутствие дипломатических отношений, самоизоляция от страны, с населением которой мы были связаны и исторической памятью, и тысячами различных живых нитей. Но одновременно мы предпринимали эти шаги с прицелом на ближневосточное урегулирование: без конструктивной позиции Израиля никакие переговоры были, конечно, немыслимы.
Контакты, о которых идет речь, шли по разным каналам — общественным, экономическим и иным. В мае 1988 года, беседуя с заместителем премьер-министра и министром иностранных дел Египта А.Магидом, я говорил, предназначая это, конечно, не только для его ушей:
— У нас нет предвзятого отношения к Израилю. Отношения были разорваны в конкретной ситуации. Они могут быть восстановлены в новой конкретной ситуации.
14 сентября 1990 года я принимал в первый раз израильских министров И.Модай и Ю.Неемана и имел все основания заметить, что «действительно все меняется, коль мы сидим здесь с вами за одним столом». А осенью 1991 года дипломатические отношения между СССР и Израилем были восстановлены.
Нашей миротворческой работе на ближневосточном направлении помогла, безусловно, нормализация отношений с Египтом, которые долгое время находились в замороженном состоянии, а вернее, в ситуации явного недоброжелательства. В 1988–1991 годах я дважды встречался с Президентом Египта Хосни Мубараком и с заместителем премьер-министра и министром иностранных дел Магидом. Всякий раз мы основательно обсуждали ближневосточную проблему, размышляя о путях, ведущих к ее смягчению, к переговорам, а затем и урегулированию. Должен сказать, египтяне проявили понимание идей нового мышления. Обнаружилось также, что подходы к ближневосточной проблеме у нас близкие, если не совпадающие. И я с удовлетворением пришел к выводу, что в своих усилиях в этом направлении буду иметь в лице Мубарака союзника.
В ходе беседы с Магидом (май 1988 г.) мы пришли к заключению, что складываются предпосылки для всеобъемлющего и справедливого урегулирования на Ближнем Востоке. Мы были согласны в том, что необходимо стоять на почве реальностей, фундаментальный вопрос урегулирования — палестинский и без участия ООП процесс этот не продвинется. Не менее важно было учитывать интересы Сирии, Иордании и Израиля. Особое значение имело, конечно, упоминание Израиля в сообщении для печати. Мы впервые поставили всех участников конфликта, так сказать, «на одну доску». Устами Магида Египет выразил согласие с нашим подходом к решению ближневосточной проблемы. И у меня были достаточные основания с оптимизмом сказать: «Передайте президенту, что мы будем действовать конструктивно, контактировать с арабами, в том числе с Египтом».
Вспоминаю обстоятельный разговор с Мубараком 15 мая 1990 года в Москве. Мы констатировали близость взглядов и целей, исходя при этом из разделения ролей наших государств в подготовительной работе к урегулированию конфликта. Вновь звучала тема согласования арабских позиций, выработки ими единой платформы.
Но конечно, первостепенное значение для перспектив ближневосточного урегулирования имело советско-американское взаимопонимание. Соединенные Штаты, действуя по логике «холодной войны», ставили своей целью (это признал на встрече в Хельсинки Буш, а еще раньше Рейган) вытеснить Советский Союз из ближневосточного региона и — это я уже добавляю от себя — утвердить свое доминирующее положение. Но такая исходная установка делала более чем сомнительной всякую перспективу урегулирования, учитывая реальное влияние Советского Союза в регионе и в не меньшей мере заинтересованность арабов в сохранении этого влияния в качестве противовеса Соединенным Штатам или другим державам. Улучшение наших отношений с США заметно, а в конечном счете и радикально повысило вероятность мирного, конструктивного разрешения и ближневосточного конфликта.
Как я уже упоминал, когда Шульц в феврале 1988 года приехал в Москву, он привез с собой план урегулирования конфликта на Ближнем Востоке, с которым нас предварительно ознакомил посол Мэтлок. Госсекретарь, направлявшийся вскоре в страны этого региона, хотел знать наше мнение о плане. Обратились к нам за консультацией и арабы, тоже ознакомленные с американскими предложениями.
Я задал Шульцу ряд вопросов и высказался критически о некоторых сторонах американских предложений. В частности, в них не упоминались Сирия, проблема Голанских высот, не было должного учета палестинских интересов, игнорировалась Организация освобождения Палестины. Чувствовалось также, что американцы тогда еще не определились относительно международной конференции.
Потом я изложил в общих чертах нашу позицию.
— Мы, — сказал я, — выступаем за всеобъемлющее, справедливое урегулирование с учетом интересов арабов, в том числе палестинцев и Израиля на основе возвращения оккупированных территорий и решения других вопросов. Никакой иной подход здесь не имеет шансов на успех. Игнорировать чьи-либо интересы невозможно. С этой точки зрения мы рассматриваем и ваши предложения. Конечно, между нами есть и определенные различия. Но и мы, и вы понимаем, что навязать какое-то решение невозможно, игнорировать интересы любой из сторон недопустимо.
В свете этого происходит критическое осмысление ваших предложений по Ближнему Востоку. Многие считают, что, несмотря на элементы гибкости в ваших предложениях, они тем не менее основаны на старом подходе. Под прикрытием разговоров о конференции по Ближнему Востоку проводится та же политика сепаратных сделок с ограниченным составом участников. Примером может служить негативная ваша позиция в отношении палестинского урегулирования и, в частности, ООП. Ваши предложения вроде бы направлены на то, чтобы попытаться обеспечить перемирие, снять остроту в Газе и на Западном берегу реки Иордан. Если бы это делалось в увязке с общим урегулированием, то было бы понятно. Если нет, то — совсем другое дело.
Как вы знаете, мы предлагали начать работу подготовительного комитета с участием постоянных членов Совета Безопасности, который всесторонне обсудил бы все аспекты подготовки конференции. Ваши предложения носят расплывчатый характер. Может быть, они до конца не продуманы. А может быть, это сделано намеренно. Нам кажется, что, прежде чем вы поедете на Ближний Восток, их необходимо до конца продумать. Если Соединенные Штаты готовы присоединиться к нашему мнению, к мнению ваших и наших союзников и поддержать международную конференцию, если вы готовы работать в рамках поисков всеобъемлющего политического урегулирования, которое не исключает каких-то промежуточных результатов, тогда открыт реальный путь к решению ближневосточной проблемы.
Мы готовы продолжать обмен мнениями, сотрудничать, искать решения, которые отвечали бы интересам всех. Повторяю, надо найти точки соприкосновения в наших подходах. Тогда мы сможем хорошо поработать.
В ответ Шульц изложил точку зрения Вашингтона, которая, как мне показалось (а он на этом настаивал), действительно отличалась от «кэмп-дэвидского подхода».
Вот несколько выдержек из его рассуждений:
