Теодор Моммзен - История римских императоров
839
Cp.: МР, 243.
840
Моммзен имеет в виду положение Галерия по отношению к Диоклетиану.
841
Ср.: МР, 247.
842
См. выше: [ MH. I49 f.].
843
Cp.: MP, 248.
844
См. выше: MH. I50 f. MH. II76 ff..
845
Возможно, Моммзен опять имеет в виду Мусика Скуррана: Dessau, 1514; см. выше: MH. I54; MH. II180. Обычно (procurators) a rationibus — это вольноотпущенники: Boulvert С. Esclaves et affranchis imperiaux, 1970, 101.
846
Хензель: arcani.
847
Hirschfeld, 1905, 476 ff.
848
По изданной Светонием «Жизни Горация» Август предложил Горацию officium epistularum, но тот отказался.
849
Тас. hist., I, 58.
850
Hirschfeld, 1905, 318 ff.; 476 ff.
851
См. ниже: MH. III24 f..
852
Моммзен, видимо, имеет в виду procuratores ab epistulis, a libellis, a rationibus, a cognitionibus.
853
Mommsen, Staatsrecht, II, 988 ff.; Hirschfeld, 1905, 339 ff.; Crook J. Consilium principis, 1955.
854
Suet., Aug., 35; Dio, LIII, 21, 3 ff.
855
Suet., Tib., 55.
856
Herod., VI, 1, 2; Dio, LXXX, 1.
857
Suet., Tit., 6, 1.
858
См. выше: MH. I61; см. ниже: MH. II353.
859
Legati Augusti и командовавшие наследники, как например Друз, Тиберий и Германик, в соответствии с этим были бы «ненастоящими» командующими низшего ранга.
860
См. выше: MH. II58.
861
См. выше: MH. I62
862
Cp.: MP, 255 ff.; Mommsen, Staatsrecht, II, 848 ff.
863
Хензель называет свой источник: (длинный текст, перейдите к комментарию)
До этого места, по сообщениям нашего содокладчика, его второго сына Курта, и продолжает дальше: Отступление в сторону современности. В учебном атласе Штилера, на карте неизученной части Центральной Африки, часто написано, чтобы не оставлять просто белый лист бумаги: «Долина в области Basongo, где выращивается сахарный тростник, бананы и прочее, как и Египет, подвергается ежегодным наводнениям, уровень воды поднимается на 60 англ, футов: или — большие стада слонов, носорогов, буйволов и т. д.». — Я хочу последовать этому примеру и на этих нескольких белых страницах, появившихся по той причине, что последние сообщения нашего содокладчика получились более скудными, чем я предполагал (в остальном, милый Пауль, он очень хорошо справился со своим делом и послужил мне великолепной заменой), мне хотелось бы сделать несколько заметок, которые, строго говоря, хоть и не являются историей Римской империи, но тоже представляются мне не совсем безынтересными и как раз могут продемонстрировать, как колоссально повысился уровень культуры в сравнении с тем временем. Я хочу сообщить, почему вообще случилось так, что мне пришлось искать себе замену. Точно так же, как по долине области Basongo бродят большие стада слонов, носорогов и буйволов, так и меня Бог благословил [MH. II343] большим количеством детей. Две мои дочери. старшая и младшая, остановились во Франкенхаузене (Domus Francorum) близ Киффхойзера (Kyffidomus): одна, чтобы пройти курс лечения, вторая, чтобы быть с ней. В эпоху римских императоров эту область, по всей вероятности, населяли дикие лесные свиньи; сейчас для прирученных свиней там построены дома, в которых последние мирно существуют и позволяют делать то же самое людям.
В один прекрасный день меня одолела тоска и я решил навестить дочерей. Во времена Августа я должен был бы оформить имперское почтовое свидетельство для найма колымаги и ехал бы на ней от общины к общине до самого Domus Francorum (см. выше: Лист III. Система почтовых перевозок). Теперь, благодаря тому, что цивилизация сделала шаг вперед, я поступаю намного проще. Я отправился на железнодорожный вокзал Ангальта и попросил билет до Domus Francorum. «До этого пункта назначения поезда нет, ничем не можем помочь». Тогда — до Росслы (Equulus). — «Ничем не можем помочь». — Тогда до Зангерхаузена. — «Тоже ничем помочь не можем». Тогда — до Галле. — «С удовольствием». В Галле я купил билет до Зангерхаузена, куда и прибыл около часа ночи. Я хотел (поскольку там была четырехчасовая остановка) переночевать в просторном зале, построенном для удобства проезжающих. Но [MH. II344] на этих железных дорогах все с такой удивительной точностью цепляется одно за другое, что в тот момент, когда прибывает поезд, это здание, на постройку которого затрачены большие средства и которое предназначено для отдыха проезжающих, закрывается несмотря на все просьбы и мольбы. Нам было сказано, что вокзал в Зангерхаузене ночью не работает, даже если один поезд приходит в час ночи, а другой отходит в пять утра. Этот промежуток времени как раз и предназначен для отдыха персонала. Пассажиры же пусть идут в город; там есть прекрасные постоялые дворы.
Так что мы переночевали в городе, а утром нам подали напиток, с которым не были знакомы даже наши предки — варвары. Название его пришло из Аравии. а производится он из самого что ни на есть натурального придорожного бурьяна, и вкус у него отвратительный. Между тем поданная к нему выпечка решительно была остатками провианта отрядов, принимавших участие в сражении в Тевтобургском лесу. И в промозглой утренней свежести я пришел на вокзал. благодаря приятной пешей прогулке я хотя бы размял ноги после долгого сидения. [MH. II345] Здесь я наконец получил билет до Росслы, куда и отправился, ибо был единственным пассажиром этого поезда. От Росслы дорога идет через утыканный крепостями Киффхойзер. в котором спит и ждет своего воскрешения император Барбаросса. Несколько лет назад он протер глаза, но опять заснул.
Жители Росслы, его лояльные подданные, следовали его примеру и еще все спали, так что никакой колымаги мне не встретилось. Во время путешествий все просто чудесно цепляется одно за другое. Однако спустя два часа появились животные, как они там называют запряжку. и менее чем за четыре часа доколесовали меня до Domus Francorum.
Итак. дочери радовались, и я радовался вместе с ним, и принимал ингаляции вместе с ними, и ел 3 раза в день, и бездельничал; но потом безделие сделало свое дело, и я мог не только ходить, но и бегать, и я бегал всю ночь, и весь следующий день я тоже бегал, а потом уехал.
Однако я так пристрастился к бегу, что даже по приезде в Вест-Энд (Finis occidentalis) все еще продолжал бежать; но между тем меня страшно лихорадило, и моя возлюбленная супруга должна была сделать все возможное, чтобы опять поставить меня на ноги. Однако у меня было чувство, словно я — путешественник из средневековья, некий толстосум, и вооруженные всадники из Киффхойзера спустились с гор (две страницы — рисунки; [MH. II348]), завидев меня, и меня избили. Так что вместо меня в пучину знаний погрузился Курт. Свои впечатления на первой лекции он описывает в письме в Domus Francorum:
Дорогой папа!
Сейчас я сижу на том самом месте, которое так часто ликовало под твоей тяжестью, и думаю о тебе, и радуюсь, что пришел так рано, я уверен, что не причиню никакого беспокойства, какое может причинить любой, даже самый малозаметный студент, входя в аудиторию.
Чтобы держать тебя в курсе дела (знал бы милый мальчик, как мало в том было необходимости!), я рассказываю тебе об основных событиях, произошедших с момента твоего отъезда. С людьми абсолютно ничего не произошло, кроме разве того, что мы вчера ели жареные тефтели с репкой (т. е. фрикадельки с брюквой; А. Д.). Между тем в природе кое-что произошло. Сегодня с утра термометр показывал 14°2'6.23", а барометр — 16 облачность. Стрелка на — 8" 2"'. На небе показались пришедшие с запада легкие перистые облака. Прошло совсем мало времени, когда я встал, часы показывали как раз четверть седьмого. Когда я покинул постель, на меня накатилась волна холода, так что я задрожал и оделся. Вода в моем умывальнике почти замерзла. Уровень воды был около четверти фута, но этого вполне хватило для поверхностного умывания... (На полях: «Конец отступления»).
Едва открылась дверь, студенты ликуют, а я в ужасе кричал: «Казимир! Казимир!», поскольку Моммзен превратился в Вагнера и читал не историю римских императоров, а краткий курс науки о финансах!
Почему также ты мне не сказал, что Моммзен читает лекции не в барачной аудитории. Сейчас я бросил шляпу и пальто на произвол судьбы, в соответствующем состоянии бросился из дверей и поймал Моммзена как раз тогда, когда он, как и следует. начал: «Господа!» — attacca dal Segno.
