Симон Шноль - Герои, злодеи, конформисты отечественной НАУКИ
Книга Сперанского «Возникновение Московского городского народного университета имени А. Л. Шанявского» [6,8,14,16] послужила для меня одним из основных источников материалов для этого очерка. Нужно заметить, что идея открытого, народного университета зародилась в Европе в 40-е годы прошлого века (в 1844 г. в Дании, затем во Франции и Германии). Она была популярна и в России. Существовало Петроградское общество народных университетов [14]. Но Шанявские строили более широкие планы. Тяжело больной Альфонс Леонович с Лидией Алексеевной обсуждают проблемы народного образования, видя в нем главный выход из кризиса. А в стране идут студенческие волнения, восстал броненосец «Потемкин», бастуют рабочие, недовольны крестьяне. Царское правительство усиливает репрессии. Революционеры-террористы продолжают свое дело — охоту на высокопоставленных представителей власти. После всех обсуждений 15 сентября 1905 г. Шанявский направляет в Московскую городскую думу заявление: «...В нынешние тяжелые дни нашей общественной жизни, признавая, что одним из скорейших способов ея обновления и оздоровления должно служить широкое распространение просвещения и привлечение симпатии народа к науке и знанию — этих источников добра и силы, — я желал бы, по-возможности, оказать содействие скорейшему возникновению учреждения, удовлетворяющего потребности высшего образования. Поэтому я прошу Московское городское общественное управление принять от меня, для почина, в дар городу Москве подробно описанное ниже недвижимое имущество, дом с землею для устройства в нем или из доходов с него народного университета...» Одновременно он направляет письмо министру народного просвещения. «...Несомненно нам нужно как можно больше умных образованных людей. В них вся наша сила и наше спасение, а в недостатке их — причина всех наших бед и несчастий и того прискорбного положения, в котором очутилась ныне вся Россия. Печальная система графа Д. А. Толстого, старавшегося всеми мерами сузить и затруднить доступ к высшему образованию, сказалась теперь наглядно в печальных результатах, которые мы переживаем, и в крайней бедности образованными и знающими людьми на всех поприщах. А другие страны в это время, напротив, всеми мерами привлекали людей к образованию и знанию вплоть до принудительного способа включительно. Все ясно сознали ту аксиому, что с одними руками и ногами ничего не поделаешь, а нужны головы, и чем они лучше гарнированы и чем многочисленнее, тем страна богаче, сильнее и счастливее. В 1885 г. я пробыл почти год в Японии, при мне шла ее кипучая работа по образованию народа во всех сферах деятельности, и теперь мне пришлось быть свидетелем японского торжества и нашей полной несостоятельности. Но такие удары судьбы даже такая страна как наша, не может сносить, не встрепенувшись вся, и вот она жаждет теперь изгладить свое унижение, она жаждет дать выход гению населения России... Но если она коснеет доселе в принудительном невежестве, то теперь настало время, когда она рвется из него выйти, и со всех сторон раздается призыв к знанию, учению и возрождению... Свободное образование после многих веков мрака придет когда-нибудь и в нашей стране, в этом твердом уповании я и несу на него свою лепту, но зачем же еще лишнему поколению гибнуть в этом мраке» [6]. Я привел слова А. Л. Шанявского не без волнения — это был 1905 г. Прошло более 100 лет, и они вновь актуальны — остро необходимо «широкое распространение просвещения и привлечение симпатии народа к науке и знанию», без чего перспективы нашей страны очень грустные. 25 октября 1905 г. Московская городская дума постановила: «Принять с благодарностью». 7 ноября в доме Шанявских собираются друзья. Альфонс Леонович подписывает завещание и к вечеру умирает от разрыва аорты. Однако постановление Городской думы не означало открытия университета. Последовали три года напряженной, нервной борьбы, чтобы началась реализация завещания. Главным лицом в этой борьбе была Лидия Алексеевна. Ей потребовалась не только огромная энергия, но и большой такт и светская дипломатия. Выдающиеся представители российской интеллигенции стремились помочь ей в этом. По завещанию в Попечительский совет Университета 10 человек входят пожизненно: Л. А. Шанявская (председатель), М. М. Ковалевский, С. А. Муромцев, М. В. и С. В. Сабашниковы, Н. В. Сперанский, В. К. Рот, А. Н. Реформатский, К. А. Тимирязев, А. Н. Шереметьевский. Еще 10 человек выбираются Городской думой. Правление Университета из 6 членов: Н.В.Давыдов (председатель), А.Н.Реформатский [17], Н. М. Кулагин, В. М. Хвостов, Н. И. Астров, Н. В. Сперанский. Ректором Университета был объявлен В. К. Рот. В дальнейшем активное содействие Университету оказывали Е. Н. Трубецкой, И. А. Каблуков, А. А. Кизеветтер, Н. К. Кольцов, М. Н. Шатерников, С. Ф. Фортунатов, Б. И. Угримов... Это обилие имен - имен выдающихся людей - отражает интеллектуальное богатство России и силу общественного движения. О каждом из них следовало бы написать специальный очерк. Московская городская дума 30 мая 1906 г. утвердила Положение об Университете и предполагала осенью 1906 г. открыть его. Однако московский градоначальник опротестовал постановление Городской думы, которая в ответ направила Положение министру внутренних дел. Он, в свою очередь, передал дело (новому) министру народного просвещения Кауфману. В завещании Шанявского оговаривалось, что если до 3 октября 1908 г. Университет в Москве не будет открыт, все средства поступят в пользу Женского медицинского института в Петербурге. Министр Кауфман направил дело теперь уже в Государственную думу на слушание 25 января 1908 г. 15 мая 1908 г., после ряда исправлений, новое слушание в Госдуме. Нам кажутся гротеском описания парламентских заседаний в литературных произведениях. В знаменитых кинофильмах — трилогии Г. Козинцева и Л. Тауберга: «Юность Максима», «Возвращение Максима», «Выборгская сторона»; и дилогии М. Ромма: «Ленин в Октябре», «Ленин в 1918 г.» — есть сцены заседания Государственной думы. Кричат, топают ногами, свистят господа депутаты от правых партий. Пламенно благородны ораторы от прогрессивных партий. Ну, ясно же - соцреализм — не может так быть на самом деле! Чтоб так вели себя взрослые приличные люди... Может так быть. В библиотеке Московского Университета (она, почему-то — имени Горького...) сохранились многие замечательные книги [7].
Там есть стенографический отчет о заседании Государственной думы 3 июня 1908 г. В нем приведены слова председательствующего Н. А. Хомякова: «...Я предупреждаю некоторых членов Гос. думы, что в течение этого заседания нередко до моих ушей доносятся такие слова, которые меня заставляют сделать предложение Гос. думе о применении некоторого параграфа, причем не постесняюсь назвать тех членов, которые свое естественное и понятное чувство раздражения не могут облекать в более приличную форму...» — какое изысканное выражение чувств председателя! И какая совершенная стенограмма! — у читателя иллюзия присутствия на заседании... Выступили около 20 депутатов, и большей частью против. По всему ходу заседания казалось, что дело проиграно. Уж очень убедительны были консерваторы — «правые». Какое красноречие, или, как любили тогда выражаться, «элоквенция»! Вот выступает крайне правый Марков 2-й: «Та роль, которая выпала на долю нас, правых, роль, которая многим может показаться ролью гасителей духа, гасителей просвещения, крайне неприятна и несимпатична. Но мы гордимся тем, что мы не разыгрываем симпатичные, выигрышные роли. Это наше достоинство. Мы высказываем те убеждения, которые выносили в своем мозгу и которые считаем необходимым доводить до сведенья народа, общества, избирателей и Гос. думы...». И далее: «...Короче говоря, та полицейская точка зрения, о которой говорили с таким пренебрежением и презрением, необходима. Необходимо государству с полицейской точки зрения наблюдать за тем, что его подданные затевают. В этом нет решительно ничего дурного, стоять на полицейской точке зрения есть обязанность правителя...» Не просто красноречив, но почти пророчески умен монархист, ярый реакционер Пуришкевич: «...Революционные партии захватили народные школы..., и не пройдет и нескольких лет, как революция повторится» (до Февральской революции осталось менее 9 лет!). «...Армия из народных масс — а теперь стремятся революционизировать эти массы, которые оставались верны Православию, Самодержавию и Русскому народу (аплодисменты справа)... Если мы санкционируем почин Шанявского, то разрушим в конце концов Россию! (шум слева, возгласы „долой!", звонки председателя)». Выступления за принятие положительного решения в самом деле благородны и также убедительны. Но при чтении стенограммы кажется, что они не производят впечатления на депутатов. Может быть, лучше прочего услышали депутаты напоминание о том, что 3 октября деньги из Москвы уйдут в Петербург? Так или иначе, но проголосовали «за». Реакционные газеты сообщили об этом решении заголовками: «Еврейский университет», «Гнездо польской крамолы в Москве, сердце России», «Оплот кадетской пропаганды». Положительное решение Госдумы было утверждено 16 июня 1908 г. на заседании Государственного совета, где, как обычно, выделился своей блестящей речью А. Ф. Кони. Мне очень хотелось понять, чем убедил А. Ф. Кони членов Государственного совета, какие особенности его речи ответственны за ее эффективность? Это ведь литературный штамп — «блестящая речь Кони».
