Соколов - Загробный мир по древнерусским представлениям
Верование в загробную встречу умерших мы встречаем и у родственных нам литовцев. Здесь при похоронах обыкновенно обращаются к умершему и просят его «кланяться на том свете их родителям, братьям, сестрам, родственникам и друзьям»[155, 57]115а.
Платон в «Федоне» (70-м слове) говорит: «Есть предание самое древнее, какое только помним, что переселившиеся в загробный мир души живут там и опять приходят сюда — на землю» [123, 104]. Но верование в приход с того света умерших было не у одних только греков, его мы встречаем у персов и индийцев, которые были убеждены, что «души предков посещали своих близких и невидимо странствовали по земле среди живых людей» [121, 134; 204, 49. Наравне с указанными народами и наш древнерусский человек верил, что душа умершего, перейдя «по широкой дорожке» в другую область и присоединившись к прежде умершим, не все время пребывала там, но по временам могла сходить на землю. Остатки этого древнего верования предка и доныне сохранились у русского народа. В народных сказках часто упоминается о явлении мертвецов с того света. Они то приходят за взятыми у них саванами [14, № 205], то сказки рассказывают, что матери приходят по ночам кормить своих детей [15; J20, 92–93]Пй, а одна малороссийская сказка говорит о мертвеце, который приносил ткачихе ужин [95, 42].
Простой народ до сего времени верит, что в дни поминовения умерших их души являются в дома своих родных, «чтобы подкрепить свои силы» [92, 122]. Белорусы перед этими днями стараются почище прибрать весь дом и двор и приготовить побольше кушанья, чтобы хорошенько принять неземных гостей. В сам день поминовения у них
115 *В древнейших сказаниях Вед тоже говорится о свидании умершего со всем «своим исходом.», т. е. с опередившими умершего родителями; друзьями, супругой и всеми близкими сердцу [123, 82].
авПо мнению чехов, мать, умершая после родов, в продолжение 4-х недель приходит в полночь и кормит грудью своего ребрнка.
происходит такой обряд: после того как на стол поставлены кушанья, старший в семье произносит:
Святы дзяды завиоч вас,
Хадзице до нас'
Иссцы пут усаю, што Бог day,
III то п для вас ахвировау (т. е. приготови ш)
Чим только ха та Богата!
Святы дзяды1 просим ьас Хидзицв; ляцице до нас.
После атих слов все наливают в рюмки вино так, чтобы удобно было немного вина сплеснуть на стол и, сплесиув, приговаривают: «Это для вас, дзяды!» и потом выпивают. После чего от каждого кушанья отделяется в особый сосуд жидкого кушанья по ложке, а твердого по куску для умерших душ, и отделенное кушанье ставится на окно или за окном, в надежде, что души будут есть. Только теперь живые начинают пить и есть. По окончании же еды все прощаются с невидимыми умершими, говоря:
Святые дзяды! вы сюда приляцеги Полицели,
Лщепе ж цатерь до себя,
Скажите, наго ящо вам гпрсба,
А легши (лучше) ляците до неба [92, 123, 518; 219,174].
Еще яснее верование народное в приход души г тот света выступает з обряде угощения покойников у жителей Олонецкого края. Изготовив помииальньта обед, родственники умершего здесь выходят из избы как бы навстречу невидимым дорогим гостям. «Вы устали, родные, покушайте же чею-чибудь, — говорят им при вхо де, как бы вместе с ними, уже в сачу избу. — Чпй зазябли, родные. — погрейтесь!». И при этом уверены, будто умершие невидимо располагаются у домашнего очагя, — живые же между тем усаживаются за стол.
Перед последним кушаньем (обыкновенно киселем) хозяин выпускает из окна на улицу тот самый холст, при помощи которого покойники в свое время опущены были в могилу, и говорит им: «Теперь пора бы вам и домой, да ножки у вас устали, не близко ведь было идти — вот тут помягче — ступайте с Богом!» [120].
Похоронная причеть тоже не исключает возможности для покойников по временам являться с того света на землю, приходить на свое «широкое подворьице» и смотреть «на житье-бытье» своих родных. Поэтому, как только умирает кто, близкая родственница причитает ему:
Когда ждать в гости, любимое гостибище?
В полночь ли ждать по светлому по месяцу,
Али в полдень ждать по красну солнышку?
Аль по вечеру да ждать тебя ранешенько?
[18, 19]
А ци ты зимовок порой придзешь, а ци ты летней [220, 638–641]
Видкилъ нам тебе выглядаты?
Из якой стороны? [32, 5.7]
Мы бы вышли тебя сритити Далеко да во чистом поле, [18, 19]
Не утаи скажи, красно мое на золоте [18, 19, 103]
Далее плачущая, как бы получив ответ от покойника о времени его прихода, наказывает ему: Такприйди
Ты во свои да благодатный дом (мы тебя)
Будем ждать да дожидаться [18, 59, 75].
И умершие, по причети, приходят. Выходи, родимый батюшка, — причитает невеста в доме после похорон матери, —
На мосты да на кленовые, Ты стричай да дорогу гостью, Свет родиму мою матушку… Бог дает да дорогу гостью, Дорогу гостью сердечную…
У этой гостьи дочь просит благословения:
Так благослови, родима матушка, Меня горюху, бедну сироту!
И, как бы получив просимое, выходя на середину избы, кланяется и благодарит ее:
Тебе спасибо, мила матушка,
На честном благословеньице! [18, 77].
Здесь мы встречаем не поэтический только обряд, а действительную веру народа в возможность прихода мертвецов с того света, веру, которая дошла до нас как отголосок далекой старины нашего предка и которая, как мы видели, была и у родственных нам народов в их далекий языческий период.
Вопрос о возмездии в загробном мире у нашего предка — древнерусского человека
Рассматривая представления предков-язычников о загробной жизни души, мы невольно сталкиваемся с вопросом: а было ли у предка язычника представление об аде с его муками как о месте наказания за дурные поступки на земле?
Этот вопрос приходится решить отрицательно. Идеи ада в представлениях предка-язычника не находим. Ад с его муками мог явиться у предка только тогда, когда у него могли составиться известная сумма нравственных убеждений, когда он резко мог различать порок от добродетели, следствием чего должна была бы явиться Ш'ол возмездия за дурные дела, но З'"ой идеи у предка-я. а-шника мы не замечаем11.
Правда, у предка было представление о стране отцов как о стране мрачной, темной и кчк е стране зной ной, жаркой, где души терпят некоторого родя мучения: было у нею даже представление, что страна отцов находится пот; землей на далеком западе, но эти представления предка мало говорят о существовании у него представления об аде с его муками. Его мергзе-цы только, подобно природе, испытывали различного
11 Здроь я не отрицаю, что предка не было вообще никаких нраве гьеикы убеждений, но говорю точьт о том, что > него че бьпо тех iipir.(-венных 6еждений, которые мы у него встречаем — в христинсте.
рода состояния, но не в собственном смысле мучения, которые обыкновенно соединяются с идеей ада, и предок, говоря, что мертвый удалился в страну отцов, нисколько не думал, что ему предстоят там мучения. Действительно, во всех описаниях погребальных обрядов, существовавших у наших язычников, нет намека на то, что души умерших в загробном мире бу-дгг мучиться. Они. по представлению предка, могли там терпеть горе и нужду, как терпели их на земле, но это не есть мука, какую рисуют себе в загробном мире христиане. Мука назначается тому, кто, по христианскому выражению, «грешил» на земле. Предок же язычник, живя на земле, не имел о «грехе» понятия. «Грех»
— это христианское слово. Предок же имел понятие «зла, порока», но злых и порочных он поселял там же, где поселял и добродетельных.
Что у предков-язычников не было возмездия в загробном мире, на это нам указывает их представление о своих богах. Их Перун, Волос, или Белес, Даж-бог, он же Хоре, Мокош, Мора и др., не исключая и Стри-бога, которого Глинка несправедливо называет «божеством, наказывающим беззаконных в преисподней и бичем злодеяний в сем мире» [163, 21LL", были боги скорее добра, даже зла, но отнюдь не боги-каратели за грехи. Если бы у предков-язычников был ад с его муками, то естественным является предположение, что они имели бы бога, который заведовал бы этим жилищем душ и управлял бы ими в этом жилище, что мы и находим у других языческих народов (напр, греков,
ИЗО богах см. [168]. Стрибог у предков был богом петров. В «Слове о полку Игореве» говорится: «Се ветри, Стрибожи внуци, веют с мс>ря стрелами на храбрый пелкы Игоревы». Олова «веют е моря стрелами» ничуть не указывают, как думает Глинка, на какое-либо наказание, а просто указывают, что на полки Игоревы дул вегер с моря [169, 4, 33, i6]. Отсюда же (т. е. из Слова) видно, что Стрибо! 5ыя v предков богом ветров, но не 6orovi карате 1ем в преисподней.
римлян), но не встречаем у наших предков даже намека на существование такого бога119.
Кроме того, в русском язычестве мы встречаем культ предков. Усопшие становились для предка — язычника личностями священными, богами. Доказательство этой мысли мы находим в словах древних проповедников, обличавших народ в двоеверии. Так, в одном памятнике XII в. читаем: «Аще се Роду и Рожанице кра-ют хлебы и сиры и мед? Бороняше велми (Епископ): негде, рече, молвить: горе пьющим рожанице [13, 9, 141, 416]. В Паремийнике 1271 г. (Публич. библ.) 11–12 стихи LXV глав. Исайи читаются так: «Вы же ос-тавлыпеи мя и забывьшеи гороу стоую мою и готоваю-щеи рожаницам трапезу и исполнающе демонови чьрпа-нию, аз предам вы во оружию» [9]. В «Слове некоего холюбца ревнителя по правой вере», находящемся в Поисиевском сборнике, относящемся к концу XIV или началу XV века, находим (лист 28 обор.) такое место: «Не подобает крестьяном игор бесовских играти, иже есть плясьба, губьба, песни бесовьскыя и жертва идольская, иже огневи молятся под овином: и Перуну, и Роду, и Рожаницам, и всем иже суть им подобна» [9, 103]. В сборнике Троицком XVI в. встречаем: «То иже служат Богу и волю Его творят, а не роду, и рожаницам кумиром суетным, а вы поете песнь бесовскую и роду и рожаницам [9, 102]. Из приведенных мест мы видим, что на Руси, даже при христианстве, почитались Род и Рожаница как божества. Мы уже знаем, кто такой Род — это умерший родоначальник. Сделаем небольшое отступление и постараемся сказать, кого разумели проповедники под Рожанцами.
