Валерий Черепица - История и повседневность в жизни агента пяти разведок Эдуарда Розенбаума: монография
После Волковыска импрессарио поехал в Брест. Пробегав весь день по делам ансамбля Зелинского, он уже под вечер отправился на Люблинскую, 2, где проживал токарь Шиманский. Придя к нему, Розенбаум застал дома только его жену, которая, смущаясь, сказала, что сама ожидает мужа с минуты на минуту. Для того чтобы как-то убить время, они беседовали о всякой всячине, потом о труппе Горяинова, о которой мадам Шиманская была довольно высокого мнения. В ходе ее восторженных откликов на эту тему импрессарио все-таки сумел дать ей понять, что на сей раз он приехал сюда с другой, уже опереточной, труппой. Так «минута на минуту» растянулась на целый час.
Пришедший с работы Шиманский визиту Розенбаума не уди — вился. Он быстро умылся и вместе с хозяйкой попросил гостя отобедать с ними. Несмотря на далеко не обеденное время, последний от этого предложения не отказался. С аппетитом поедая гороховый суп, Шиманский рассказывал: «Я теперь подчинен капитану Чернику — командиру 1-й батареи 3-го тяжелого артиллерийского полка. У нас здесь не совсем все благополучно, так как местным рабочим удалось установить связь с лодзинской организацией «Свободный Рабочий». На мой взгляд, все нити ведут в паровозное депо станции Брест. На водном транспорте, на Мухавце и на канале пока все спокойно. Я только позавчера доложил об этом капитану Чернику, но дал ли он ход этому делу, я не знаю». Комментировать сказанное как имеющее отношение к «двуйке» (Черник был ее сотрудником — В.Ч.) Розенбаум не стал.
На следующий день рано утром Розенбаум отправился в штаб к полковнику Табачинскому. Придя к нему и показав свой знак под лацканом пиджака, он сразу же сказал, что хочеть узнать, известно ли что-нибудь воеводской тайной полиции о существовании в железнодорожном депо станции Брест организации «Свободный Рабочий», так как он тоже работает в этом направлении по поручению шефа всей польской государственной полиции генерала Развадовского и, вероятно, здесь необходимо определенное согласование действий. Как показалось Розенбауму, его уверенный тон обращения в мгновение ока смягчил первоначально неприступный вид полковника, тотчас же сделав его обращение к посетителю и любезным, и внимательным. После общепринятых вопросов о делах и работе с новым ансамблем он сказал, что дело относительно рабочих депо им сообщено шефу воеводской политполиции Костэк-Бернацкому, а приняты ли последним уже какие-либо меры, ему неизвестно. «Во всяком случае, — добавил он, провожая Розенбаума до дверей кабинета, — советую вам с ним повидаться».
Не имея от Корвин-Пиотровского никаких распоряжений относительно контактов с отделами воеводской политполиции, Розенбаум ввиду важности полученной от Шиманского информации, а где-то и из соображений собственного самоутверждения, решил сразу от Табачинского пойти к полковнику Костэк-Бернацкому. В его приемной на вопрос дежурного офицера: «По какому вопросу?», он ответил: «По личному» и подал ему свою визитную карточку. Дежурный взял карточку импрессарио и, не выразив к написанному на ней никакого внимания, пошел с докладом, после чего ввел Розенбаума в комнату для посетителей, в которой уже сидели шесть человек. В ожидании приема прошло более двух часов. Наконец Розенбаума впустили в кабинет полковника, предупредив: «Прошу вас не очень распространяться, ибо шеф очень занят». С этим наставлением он и вошел к начальнику воеводской политкомиссии.
Полковник Костэк-Бернацкий встретил его недоуменным вопросом: «В чем дело?». В ответ на это Розенбаум, одновременно указывая на свой знак № 143 под лацканом пиджака, спокойно ответил, что явился по делу организации «Свободный Рабочий». После этих слов полковник стал любезнее и предложил посетителю сесть. Последний кратко и очень четко рассказал о том, что ему недавно стало известно по данному делу применительно к Бресту, не преминув при этом подчеркнуть, что в масштабах восточных районов страны он занимается этой проблемой в качестве импрессарио русской театральной труппы под непосредственным руководством полковника Корвин-Пиотровского и шефа всей госполиции генерала Розвадовского. Кроме того, он добавил, что явился сюда по рекомендации полковника II отдела Табачинского. На вопрос Костэк-Бернацкого («Когда вы приедете сюда с труппой?») Розенбаум ответил, что «где — то в середине апреля 1923 года». Услышав это, полковник иронично улыбнулся и сказал: «За эти три с лишним месяца мы эту банду и сами ликвидируем, но если этого не случится, то по прибытии вместе с труппой в Брест сразу же явитесь ко мне».
Перед Рождеством Розенбаум побывал в Новогрудке у Корвин-Пиотровского. Ничего нового последний агенту не сказал, если не считать нескольких устных замечаний по корректировке маршрута гастролей. На этом они расстались. Праздники Розенбаум встречал в Вильно. В это время он познакомился с директором виленского концертного бюро Давидом Слепяном. Последний, узнав, что Эдвард Ружицкий имеет концертную концессию на всю Польшу, стал просить его устроить параллельно с ансамблем Зелинского выступления и его небольшой концертной труппы. В нее, кроме Давида Слепяна (в качестве художественного руководителя), входили скрипач-солист Винер, балетмейстер Велчиславский, прима-балерина Анна Забойкина, цитристка София Здеховская и др. За каждый устроенный для гастролей город Слепян обещал платить импрессарио по триста злотых. Поскольку программа Слепяна не представляла конкуренции для ансамбля Залинского, то и последний не стал сопротивляться заключению контракта между Розенбаумом и новой концертной группой на 12 спектаклей. В 1923 году с помощью группы Слепяна удалось напасть на след организации «Свободный Рабочий» в Сарнах.
Из Вильно по договоренности с Корвин-Пиотровским Розенбаум поехал в Белосток, куда и прибыл вечером 26 декабря 1922 года. Утром следующего дня он отправился к полковнику Демб-Бернацкому. Так как последний был предупрежден о его прибытии Корвин-Пиотровским, то и принят он был незамедлительно. Розенбаум достаточно подробно рассказал шефу воеводской тайной полиции о том, как ему удалось напасть на след организации «Свободный Рабочий» в Гродно и о своих планах здесь на ближайшее будущее. Демб-Бернацкий за все время, пока говорил агент, не проронил ни слова, но как только он закончил, приказал ему сесть в примыкающей к кабинету комнате и передать все сказанное в письменном виде на бланках воеводского отдела политполиции. Когда часа через два утомленный этой работой Розенбаум сдал ему так называемую памятную записку, полковник дал ему следующие распоряжения: «1) по прибытии в Гродно срочно явиться в отдел политполиции Гродненского повета, к его руководителю капитану Калиновскому, для согласования действий по местной организации; 2) побывать в Чарной Веси и завязать связи с Котлярчиком; 3) обо всем, что будет сделано на начальном этапе, донести ему шифрованным рапортом». Этот визит к Демб-Бернацкому завершился получением Розенбаумом всех необходимых сведений и бумаг для общения с капитаном Калиновским. В эту свою бытность в Белостоке импрессарио устроил два выступления концертно-хореографического ансамбля Слепяна (20–21 января 1923 года) и договорился о гастролях здесь на конец мая того же года труппы русской оперетты и музыкальных эскизов Зелинского.
На следующий день, 28 декабря, Розенбаум поехал в Гродно, рассчитывая пробыть там два дня. По прибытии он сразу же отправился к капитану Калиновскому. Передав ему от воеводского начальства необходимые бумаги и согласовав некоторые вопросы совместной работы, Розенбаум при прощании предупредил капитана о том, чтобы им все было сделано как договорено во избежание возможных личных недоразумений с его агентами, ибо уже сегодня он намерен встретиться со своими старыми знакомыми по гродненской организации. В ответ на это капитан твердо заверил, что в этом отношении «господину импрессарио не стоит волноваться» и что «все будет как надо».
Расставшись с Калиновским, Розенбаум сразу же занялся устройством театральных дел, а после обеда отправился прямо к Цейтнерам, чтобы условиться о вечерней встрече в традиционном составе. При этом не забыл он и Лею Липнер, весьма обаятельную и разговорчивую девушку. Но когда Розенбаум упомянул о Лее, то Цейтнер с улыбкой сказал: «Я сразу заметил, что она вам понравилась, но учтите, она вам недешево обойдется: кутнуть любит!». На что импрессарио слегка игриво заметил: «Ну что ж тут такого, раз давно не виделись… Надо отметить как следует новое свидание». Он попросил хозяина заказать в кухмистерской на всю компанию отдельный кабинет к 1 9-ти часам. Цейтнер пообещал устроить все в лучшем виде, сказав при этом: «Наши обрадуются вашему приезду. Мы много о вас говорили, так как вы оставили после себя самые хорошие воспоминания». Уладив этот вопрос, Розенбаум отправился в город, в книжный магазин Иберского, чтобы договориться с его владельцем о предварительной продаже здесь билетов сразу на два ансамбля — Зелинского и Слепяна.
