Виктор Бердинских - Тайны русской души. Дневник гимназистки
Сегодня опять из-за него слезу пустила – уж очень он меня ловко ловит на том, что я, по его словам, «в щель забиваюсь». На сегодня это было так. В разговоре я сказала такую фразу:
– Ну, так как это мое мнение…
– То оно и неизвестно?..
– Ах ты, зацепа!..
И еще говорит:
– Вы уж очень ловко говорите тут – зацепиться так удобно, что я не могу удержаться, хотя мне и совестно.
– Выдерите его, Ниночка! – говорит Екатерина Александровна (Юдина)…
23 февраля, вторникВесна, как-никак, а у меня всё умерло в душе. Кажется, я больна. Психически. Потеряла всякую способность любить – что бы то ни было и кого бы то ни было. Ни одного теплого чувства у меня не осталось в груди. А куда всё делось, все те крохотки хорошего, что были раньше?.. И не поймешь, и не скажешь…
Бываю в Церкви. А где настроение, что бывало раньше? Нет его. А почему нет?.. Кто ответит, кого спросить?..
25 (февраля), четвергЧто же это, наконец, читают по вечерам на Первой неделе179 в церквях? Вот уж три дня я хожу – и ничего понять не могу. Надо спросить маму, что это такое?..
2 марта, средаБыла сегодня с Мишей и Соней (Юдиными) на выставке «Союза»180.
Вещи Бобровского181 мне очень понравились. А Екатерина Александровна (Юдина) говорит, что пожалела, когда узнала, что он пишет пейзаж…
А у Аркадия Александровича (Рылова)182 – может быть, и очень хорошо, но мне не дюже понравилось – как профану…
Собственно, если разбирать, так у каждого из художников что-нибудь понравилось.
У Жуковского183есть прекрасный «Intérieure»184, у Клодта185 – озеро, летом, в жаркий полдень, и лес – в это же время… «Незабудки и васильки» Петровичева186 так и говорят об «исадах»187, а «Последний снег» – о дороге на Филейку или к Афонасию.
А какие «дусятины», по Лениной (Лены Юдиной) фразеологии, маленькие эскизы Виноградова188 и Аладжалова!..189
«Туманы» Васнецова190 как хороши – прелесть!..
А вот остальное у меня – не прелесть. Начала болеть голова. В понедельник (29 февраля) целый день лежала… А теперь болит во рту. И не флюс, и не зуб, а болит и болит, и языком ворочать трудно…
Понедельник, 18 апреляВятка.
Мы с Зоей сегодня в таком настроении, как будто нашалили – и нам от этого весело… Да и в самом деле – нашалили: тетя отправила с нами гулять Зою-маленькую и Лену Глазырину, а мы пришли в (Александровский) сад – и так нас потянуло прокатиться на пароме – за рекой (Вяткой), что послали мы девочек домой, а сами покатили… Сначала сомненье взяло – вдруг тетя рассердится, что я ребят одних оставила? А Зоя говорит:
– Ничего. Анна Васильевна («тетя Аничка») Лену отпускала с Зоей-маленькой…
И мы, отправив ребят домой, поехали. День был серый, только изредка выглядывало – на минуточку – солнце. И теперь оно выглянуло, да позабыло спрятаться – и загляделось на лес и его отражение, на серые облака на горизонте, которые, тоже залюбовавшись землею и водою, застыли в неодолимом движении. Стало тепло-тепло. А в лицо дул свежий, ровный вечер. На реке было тихо. Только местами мелкая рябь вилась острыми изгибами серебряных лент на темно-зеленом опрокинутом лесе. Да было видно теченье. Хорошо!.. Бодрость вливалась в душу. Весело стало…
Обратно на гору мы влетели одним духом. Отдышались чуть-чуть – на скамейке – и пошли по магазинам: и так легко пошли, словно и не было этой горы, точно мы всё время сидели и отдыхали…
А вечером, после дождя, я с дядей ходили в больницу… Облака сильнее намокли, посерели и висели низко-низко. В воздухе была сырость. Потом стал накрапывать дождик. Несмотря на это, мы прошли до Николаевской (улицы), потом – домой. Нагулялась досыта…
Когда пришла (домой) и села в гостиной (жаль, в темноте сидела вся компания – девочки с тетей Аничкой) – тогда и почувствовала, что ноги устали и спать хочу!..
Среда, 27 апреляЗойка изводит нас всех нынче… до такой степени, что… я и сказать не могу. Мне стыдно, но у меня иногда кипит в груди такая бессильная злоба, что я задыхаюсь… Теперь я пишу спокойно, но час тому назад…
Она (Зоя) пришла сегодня с урока от Герасимова191 и приглашает всех прелюбезно: не желает ли кто пойти с ней на концерт… И я согласилась – и наметилась идти, но почему-то не поверила совсем и еще спросила:
– Ведь времени много, одеваться ли?..
– Одевайся! – говорит, а у самой сочинение и уроки совсем не готовы…
И я тщательно начала готовиться, а когда оставалось одеть только платье – оказалось, что ей идти не хочется, и если она не подаст к сроку сочинения – «Перчиха» (Е. И. Перцева) поставит двойку и т. п. И все это в таком тоне, что если б я настаивала на том, чтобы идти, то она «сделала бы это – как какую-то милость»… А как мне хотелось хорошей музыки послушать – ведь за все лето не удастся ничего услышать!..
Правда, что очень полезно получать такие щелчки по носу, но это ведь и обидно, когда лишаешься такого наслаждения. Мне очень обидно сегодня, очень обидно!..
Цезарь помог, однако, справиться с дрожаньем губ – спасибо ему!..
Теперь Сонечке (Юдиной) письмо напишу, но, впрочем, это будет больше для Миши (Юдина). Он так уверен в пользе «щелчков»… И я уверена, но не убивают ли они веру в людей?..
28 апреля, четвергСейчас прочла, что было написано не так давно: сравнение души с сапогами. Здесь – вычищено и то и другое…
Как все эти дни серо и скучно! Дождь идет сентябрьский, а не весенний – крупный и веселый. Почему погода так влияет на настроение?.. Впрочем, нет – это не совсем так. Я очень люблю сентябрьский дождь, и всего больше – идти под ним медленно-медленно и чувствовать, как капли – мелкие бисеринки – одна за другой холодными струйками стекают за ворот…
А теперь, может быть, несоответствие раздражает?.. В чем проходят дни? Не знаю… Цезарю уделяю всего два часа, а на остальное не могу выбрать времени… Как это Соня и Миша (Юдины) успевают в день так много сделать?..
Я много раз успела уже вспомнить романс Рахманинова, который Миша (Юдин) играл в последний раз мне «на все лето». Я не помню его звуков, я помню только основу его содержания – того содержания, которое я почувствовала, а не действительного. Мне слышался в нем светло-печальный упрек – настойчивый, но нежный. А потом голоса, перебивая один другой, зазвучали взволнованно, но не резко, потом стихали – нежнея, и что-то светлое, но чуть печальное росло и ширилось. Оно слилось для меня с синим вечерним небом и тающим прозрачно-белым облачком, с чем-то большим и тоже светло-печальным в моей душе…
Теперь при каждом воспоминании я прибавляю – вероятно, в связи с настроением – особые, своеобразные оттенки темы, и, если Миша вздумает осенью (или когда мы встретимся), снова сыграть его, я уверена – я его не узнáю. Так сильно разойдется его содержание в моем воображении с его настоящим содержанием… 5 часов.
Только что пришла из гимназии и успела пообедать. Там (в гимназии) старый гусляр и его спутница пели духовные песни и стихи и сказывали сказки. Очень интересно, но словами этого не передать: не написать буквами оттенков говора, не перелить комизма, юмора или глубокого чувства благоговения, сдержанного вдохновения… Даже мальчики заинтересовались. Реалисты были…
Их (гусляра и его спутницы) песни – материал, собранный в Смоленской губернии. И передают они их очень хорошо. Но ведь это у них – не вложенное веками в природу, не наследственное.
Она – бывшая актриса, пошла в сестры милосердия, так как она не может теперь играть на сцене – во время такой войны. В лазарете, где она развлекала раненых и пела им, она встретила старого бывшего учителя, который тоже развеселял раненых – игрой на гуслях, на которых играет уж пятнадцать лет. Это было год тому назад. И теперь они ездят и дают маленькие общедоступные концерты…
Я очень рада, что мне удалось услыхать их. Это – моя вторая экскурсия в родную старину. Первая была в Петрограде, у нас на курсах, когда я слушала «бабушку-сказительницу» Марью Димитриевну Кривополенову192, 72-летнюю старушку, с таким жаром передававшую стáрины и былины: про «царя Ивана Васильевича», про «Микитушку Родомановиця»193, про «Скарлютку-вора». И много, много другого…
То была архангельская старушка. Сильный драматический талант, которому эти стáрины были родными, который вырос из другого, вероятно, большого таланта – ведь 5-летняя Машутка слушала, как пел, бывало, ее старый-старый дед… Слушала, а потом и сама стала петь, научившись за своим дедом, и теперь поет по всей Руси и рассказывает, как хранится история в душе народа… Хорошо, что Озаровская194 ее вывезла…
