Роландо Кристофанелли - Дневник Микеланджело Неистового
Я смертен, жизнь моя в тебе.
Правь временем, будь вечно молодой.
Жить буду, сколь прикажешь мне,
Покорствуя тебе одной.
Блажен, кто годам неподвластен,
Душой всевышнему причастен.
Более мне нечего добавить к написанному.
* * *
Сдается мне, что папа Юлий вознамерился соорудить для себя усыпальницу. В то же время мне стало известно, что ему хотелось бы расписать плафон Сикстинской капеллы. Широкий свод, перекрывающий всю залу, подавляет зияющей первозданной наготой, оставшейся после строителей, и производит неприятное впечатление в сравнении со стенами, расписанными фресками. Словом, папа задался целью взяться разом за две сложнейшие задачи. Насколько я понял из бесед с ним, решение первой из них он намерен поручить мне.
Пока папа молчит и пребывает в раздумье. Не исключено, что помехой служат интриги Браманте, которого подначивает его закадычный приятель и земляк Кристофоро Романо. Но я не намерен вечно сидеть сложа руки в ожидании заказа и вводить себя попусту в расходы. Если папа не соберется с духом, пусть пеняет на себя, а я вернусь во Флоренцию. Не думаю, чтоб такой оборот дела меня страшно огорчил. Дома меня ждет неоконченная работа над картоном битвы с пизанцами; кроме того, перед моим отъездом Анджело Дони хотел заказать мне "Святое семейство" для своей жены Маддалены из рода Строцци. Причем о своем желании говорил он тогда с такой уверенностью, что я тотчас взялся за наброски. Коль скоро придется вернуться, мне не останется ничего другого, как засесть за написание картины.
Навестил сегодня Джульяно да Сангалло. Как всегда, поговорили о наших планах, намерениях папы Юлия и, конечно, кознях Браманте. Причем я первый завел о нем разговор, едва поздоровался с Джульяно. Маркизанец упорно продолжает меня не замечать. Да и я при встрече с ним не останавливаюсь, а иду себе дальше своей дорогой. Его, видимо, раздражает даже моя тень, хотя делить нам с ним нечего. У моего друга тоже неважные с ним отношения, особливо теперь, когда им обоим приходится работать над проектом нового собора св. Петра. И все же Джульяно посоветовал мне уважительнее относиться к Браманте, как бы ни велика была его неприязнь ко мне, поскольку маркизанец оказывает сильное влияние на папу. Он напомнил мне также, что Браманте уже под шестьдесят, о чем не следует забывать. Но ведь и моему другу столько же.
- Особенно не обольщайся и помни, - сказал Джульяно, - здесь ничего не делается без его согласия... Старайся не давать ему малейшего повода наушничать на тебя папе Юлию.
Джульяно вновь предостерег меня, насколько непостоянен характер папы Юлия, а посему свои идеи следует высказывать осторожно, особливо если они расходятся с его собственным мнением. Мой друг настоятельно советует мне именно так держаться с папой, если я не хочу впасть в немилость и потерять его расположение.
Но чтобы следовать советам Джульяно, мне нужно было бы родиться сызнова. Стараюсь хранить терпение, выслушивая его советы и наставления. Однако признаюсь: если бы его не было в Риме, я давно бы уже убрался отсюда подобру-поздорову.
Этот человек немало потрудился на своем веку в различных уголках Италии, где строил дворцы и храмы, возводил мосты и крепостные укрепления. Насколько же он мягок и сердечен, а уж скромен донельзя. Он, скорее, походит на доброго рассудительного крестьянина, чем на прославленного зодчего. Что и говорить, Джульяно отличается как небо и земля от маркизанца - своего главного соперника.
* * *
Флоренция, май 1505 года.
Какая отрада вновь оказаться в родном городе. Мы неизменно находим здесь частицу самих себя, оставленную при расставании. Через несколько дней отправлюсь отсюда в Каррару, чтобы раздобыть мрамор для усыпальницы Юлия II. После долгих раздумий папа призвал меня к себе на прошлой неделе во дворец и дал четкие указания относительно собственной гробницы, которая будет установлена в новом соборе, возводимом позади нынешней базилики св. Петра. Мы с Сангалло нашли очень удачным такое решение папы.
Хочу отметить, что представленный мной проект усыпальницы вызвал одобрение папы и явно ему понравился. Так что не зря я потрудился, хотя не был уверен до конца в намерениях папы. Папа Юлий - человек своеобразный. Ему достаточно малейшей зацепки, чтобы с поразительной легкостью изменить свое мнение. И хотя контракт подписан и мне выдан на руки значительный задаток, меня не покидает чувство неуверенности и страха.
На днях еду в Каррару, где немало превосходных каменоломен. Но если понадобится, поищу и прикажу открыть новые. Мне нужен добротный белоснежный мрамор, без "ворсинок", как говорят каменотесы. А мрамора понадобится скульптур на сорок. Так что предстоит перевезти в Рим чуть ли не один из отрогов Апуанских Альп. Одно меня утешает, что Каррара от нас неподалеку и я смогу часто наведываться во Флоренцию, где меня ждет картон для фресковой росписи зала Большого совета дворца Синьории. Постараюсь не обидеть и Анджело Дони, который вновь подтвердил свой заказ на "Святое семейство". Думаю написать его на деревянном тондо *, которое уже заказано лучшему плотнику с улицы Серви. Он же позаботится вырезать раму по моему рисунку, над которым еще надобно поработать.
Недавно поручил отцу подыскать и купить кусок земли в окрестностях Сеттиньяно. А сегодня виделся с Бенедетто да Ровеццано, который трудится сейчас над бронзовой статуей Давида, заказанной в свое время для французского маршала. Работа давно была поручена мне Синьорией, но из-за чрезмерной занятости пришлось ее передать Ровеццано * - моему ровеснику, хорошему резчику, который питает ко мне большую симпатию.
* Термин тондо обозначает произведение живописи и рельеф, имеющие круглую форму (от итал. tondo - круглый).
* Бенедетто да Ровеццано (ок. 1474-1552) - флорентийский скульптор, работавший также во Франции и Англии: скульптурные группы в церкви св. Апостолов (Флоренция).
* * *
Здесь у всех на устах имя Рафаэля - молодого живописца из Урбино, обосновавшегося у нас с конца прошлого года. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы завоевать всю Флоренцию своим обаянием и живописью, которую не назовешь ни старомодной, ни современной. Дабы заполучить его к себе, между домами наших патрициев развернулась настоящая борьба. Всем хотелось бы обзавестись его картиной или хотя бы рисунком. Недавно он был гостем семейства Таддеи, занимающего на улице Джинори особняк, построенный Баччо д'Аньоло. Для этого дома он написал мадонну, а теперь работает над другими заказами. Работы у него хоть отбавляй, и все же ему как-то удается, чтобы все были довольны и удовлетворены. За несколько месяцев он завоевал всеобщее доверие, на что мне понадобилось затратить куда больше времени и сил.
Не успеет Рафаэль появиться где-нибудь на улице в сопровождении неизменной свиты почитателей, как все вокруг преображается, наполняясь радостью и светом. Ему удается приковывать к себе всеобщее внимание и вызывать огромный интерес. Не только знать, но и простолюдины смотрят на него с обожанием. Все - независимо от богатства и положения - тянутся к нему, словно объяты общим чувством. Такое ощущение, что само время остановило на нем свой выбор, дабы он одаривал всех улыбкой и радостью. Любой флорентиец мог бы найти в нем частицу самого себя, и мне думается, что на земле нет другого человека, подобного юному маркизанцу. Он поистине наделен редкостным и бесценным даром, хотя до сих пор не обучен грамоте: не умеет ни читать, ни писать. Многим людям, в том числе и мне, трудно взять в толк, каким образом его отец - литератор и живописец - умудрился оставить сына неучем. Говорят, что Рафаэль засел наконец за грамматику, дабы побыстрее наверстать упущенное. Ему всего двадцать два года, и он на восемь лет моложе меня. Верю, что молодой человек сотворит немало прекраснейших произведений. Но главное его творение уже создано. Оно хранится в тайниках его души. Сын безвестного поэта и придворного живописца из Урбино сам по себе - величайшее чудо природы. Вот в чем подлинный секрет его небывалого успеха.
Признаюсь, я не таков и вылеплен из иного материала, что, однако, меня вовсе не огорчает.
Продолжаю усиленно работать над эскизами статуй для гробницы папы Юлия II. Одновременно занят поисками мрамора в нашей округе и в Карраре. Иногда удается выкроить время и посидеть над "Святым семейством" для четы Дони.
Кстати, об этих Дони. Мне кажется, они загорелись желанием заказать свои портреты юному Рафаэлю. Вчера сам Анджело намекнул мне на это, однако не стал вдаваться в подробности. Словом, пока мне ничего еще доподлинно не известно на сей счет. И все же, если маркизанец действительно согласится на этот заказ, боюсь, что у меня с ним могут сложиться такие же отношения, как с Леонардо. Хочу сразу же оговориться, что как соперник или просто конкурент этот юноша куда более опасен, нежели Леонардо. Но не своим мастерством. Здесь он мне не страшен. Меня тревожит его удивительная способность завоевывать расположение и симпатии людей. Даже само его присутствие в нашем городе уже кое-что значит. Во Флоренции он принадлежит всем и никому. Он идет вперед, набираясь сил и не встречая препятствий на пути. Перед ним простирается широкая гладкая дорога без колдобин, словно вымощенная мрамором. Такое ощущение, что Рафаэль шествует по ней один, обогащаясь новыми мыслями и идеями, которые наиболее полно отвечают его духу и натуре.
